— С ним всё нормально? — спрашивает он. — Я его, блядь, убил, что ли? Он мёртв?
Нет, он жив. В нескольких дюймах от Смайлза появляется расплющенная об стекло рожа и орёт, что у него есть отвертка и он собирается повертеть ему в мозгах, потом замечает меня и сообщает, что отстрогает мне яйца стамеской. Дальше этот плотник лезет в карман и начинает долбить по стеклу. То ли отверткой, то ли стамеской, то ли просто ножом. Неважно. Одно другого не слаще.
— Он псих! — вопит Дэйв. — Псих ебаный, да он нам сейчас головы, блядь, оторвёт!
Я пожимаю плечами и улыбаюсь, чтобы дать чуваку понять — если кто-то угоняет его новенький «Форд», то я тут точно ни при чём. Просто так уж сложилось, что я в этот самый момент оказался на заднем сиденье тачки, на которую он столько копил, работал по выходным и так далее. Это вообще случайность.
— Дави на газ! — кричит Дэйв. — Твою мать! Он нас прикончит! Какого хрена ты встал?
Крис разгоняется, и за две секунды Дэйв превращается из перетрусившего вора в крутого типа. Он опускает стекло — паника отменяется, мы в безопасности — выставляет руку и жестами сообщает мужику, что он рогоносец и онанист. Крис останавливается на перекрёстке, пропускает машину — блестящий «Триумф», который будто плывёт по дороге, за рулём — обалделая старушенция. Дэйв кричит, чтобы она поторапливалась, только без толку, потому что она слепая, глухая и полчаса примеривается к повороту перед тем, как в него въехать. С Дэйвом внезапно происходит обратная перемена. Я оборачиваюсь и вижу, что хозяин и его дружки нас почти догнали. Они здоровенные и злые, и похоже, что наши дела плохи. Дэйв поднимает стекло, запирает дверь, и все, кроме Криса, видят, как горизонт заслоняют пивные животы и три красные рожи; настроение резко падает. Лицо Дэйва — просто нечто, потому что после того, как он помахал им на прощание ручкой, он явно первый на очереди. За нас они примутся уже потом. «ОТОРВУТ ТЕБЕ БАШКУ НА ХРЕН», — стучит у меня в ушах, но я не дергаюсь.
— Сматываемся, — кричит Дэйв. — Жми, блядь!
Они уже подбежали к тачке, дёргают за ручку двери со стороны Дэйва, один заносит кулак, чтобы разбить стекло, и тут Крис решает послушаться Дэйва, жмёт на педаль, и тачка вылетает на перекресток. Мы проносимся по дуге, подрезаем «Триумф», Крис выпрямляет тачку и ржёт, как чокнутый. Смотрит в зеркало и заходится ещё сильнее — говорит, от наших колёс остались полосы на асфальте, и теперь мы едем на лысых шинах. Действительно, чувствуется исчезающий запах палёной резины. Я оглядываюсь — те трое стоят далеко позади, маленькие фигурки, опираются ладонями на колени, чтобы отдышаться.
— Видел их морды? — заводится Крис. — Как они на нас смотрели, когда мы уезжали. Они-то думали, нам уже пиздец. И ты, Дэйв. Вот уж кто обосрался. Такую кучу наложил — можно поля удобрять. Главное, чтобы лопату дали. И рожа у тебя была просто пиздец. В жизни не забуду. Вот ведь пиздец.
Дэйв прислоняет голову к стойке двери. Не открывая рта и тяжело дыша, смотрит наружу.
— Они успели нас рассмотреть, — говорит Смайлз.
— Да ну их в жопу, — решает Крис. — Все равно они нас не знают.
— Но могут найти, — говорит Смайлз. — Слау тебе не Лондон и не Ливерпуль.
— Да отъебись ты уже, — вдруг раздражённо орёт Крис, что совершенно на него не похоже, особенно в разговоре со Смайлзом.
Смайлз замолкает. Вообще-то, к нему особое отношение. Из-за мамы и так далее.
— Не волнуйся, — говорит Крис. — Всё нормально.
— Они ничего не докажут, — говорит Дэйв. Ну прямо дитя. Как будто они будут обращаться по этому поводу в суд.
— Короче, пошли они в жопу, — говорит Крис и пригибается к рулю, проносясь мимо домов, мимо светофора, на красный, всего в паре футов от выехавшего сбоку фургона.
— Дай мне выйти, — ноет Дэйв. — Отъебись.
Мы прочищаем Крису мозги, и он обещает останавливаться на красный, Слау остаётся позади, бутылка переходит из рук в руки, проносимся мимо моей работы, вниз по склону холма, туда, где Оксфорд-Роуд пересекает Западную авеню, тягачи с прицепами и грузовики, припаркованные в Денхэме, вверх по склону к Аксбриджскому цирку, проезжаем светящийся «Мастер Пивовар», пустой перекрёсток, линию жёлтых огней по краю аэродрома Нортхолт[11], следы от них дрожат на стекле, мы передаём друг другу бутылку, Дэйв суёт кассету в проигрыватель, «In The City» the Jam настраивает нас на прорыв в самый центр Лондона, и Крис уже не ошибается с передачами, Кортина идёт плавно, мы пробиваемся по крайней полосе, обходим тачки куда лучше нашей, подрезаем блестящий Ровер, сбрасываем скорость на повороте Польского военного мемориала, разгоняемся, снова замедляемся на следующем перекрёстке и куске дороги, который ремонтируют, окна открыты и в лицо бьёт свежий воздух, ещё несколько остановок — и мы на Хэнгер Лейн, скрываемся в тоннеле на пару секунд и вылетаем наружу, двадцать пять минут прошло с момента, как мы влезли в тачку в Слау, готовясь сматываться оттуда.
— Пожалуйста, пристегните ремни, — говорит Крис, изо всех сил стараясь сделать голос похожим на голос пилота в самолёте.
Я ни разу не летал, но наверное, на это оно и похоже — самолёт мчится по полосе, набирает скорость, отрывается от земли, постепенно поднимается выше, под ним проплывает стадион Байт Сити, вдалеке — свет прожекторов QPR[12], Кортина выносит нас на эстакаду, и вот мы над городом, Лондон развернулся под нами. Мы на Уэствэе, для этого мы и ехали сюда.
— Давай, — говорит Смайлз, боясь, что Дэйв опять всё испортит. Дэйв вынимает кассету и вставляет другую. Ждём, когда на сцене появятся Clash. Мик Джонс настраивает гитару, Джо Страммер проверяет микрофон. Вот она, жизнь — пощипывание сидра во рту, тысячи плоских, как в «Мэри Поппинс», крыш вокруг, бетонные башни Ноттинг Хилл и стеклянные стены Уэст-Энда, башня Центрального почтамта возвышается над сетью улиц, как в «Монополии». Крис до конца выжимает газ, мы вместе поём «London’s Burning», уделываем один Яг[13], за рулём — какой-то гомик во флотской фуражке и таком смешном маленьком плейбойском шарфике, как показывают по телеку. Даже не думал, что такие есть на самом деле. Песня немного затихает, но это ничего не значит, просто смех, мелькают фонари, огни на Нортхолте ярче, зато эти пульсируют в ритме музыки. Правильно говорят — у нас отличные дороги. Мы знаем слова наизусть и ловим каждый звук. Лучше способа провести ночь нельзя и придумать — Лондон, такой огромный и волнующий по сравнению с нашим городом, где про нас окончательно забыли и совершенно нечего делать, а здесь всё как на вершине, в крупном городе, тут всего больше — богатства, нищетыу музыки, магазинов, развлечений.
Дома остались пабы и бесконечные дискотеки, клубы и ряды магазинов, стадионы и автоматы для пинбола, «Кот Балу» для тедди и «Одеон» для парней, которым хочется поразвлекаться на задних рядах. Но, за исключением этого, весь город — питающее дороги и транспортные маршруты, скопление домов вокруг лабиринта заводов и складов промышленной зоны и скучающие подростки, застрявшие чёрт знает где.
Если тебе примерно столько же лет, как нам, то там нечего делать, зато здесь, в Сохо и Кэмден Тауне, хватает концертов, постоянно что-то происходит, больше разных людей, домов — от здоровенных до каких-то хижин, рядом с такими клёвыми старыми особняками, которых больше нигде и не бывает. У парней в Лондоне есть работа, есть освещенные спортплощадки и шумные молодёжные клубы, есть куда пойти и чем заняться. Дома большие, построены на века, не то что наша дешёвка: главное — не качество, а количество. А ещё, если верить Дэйву, тут толпы педов, прямо целые пабы. Неизвестно почему, но в Слау нет ни одного гомика, это точно.
— Осторожно, — сзади подаёт голос Смайлз. — Ты чуть не врезался в то такси.
Крис оборачивается, ухмыляясь, — я, кстати, тоже испугался, уж слишком круто наш Джеки Стюарт[14] входит в поворот. За рулём такси седой шофёр, мигает нам фарами. Я уже вижу, как мы проламываем ограждение и грохаемся на землю внизу, Кортина съезжает по насыпи — эти звуки тоже присоединяются к звукам Уэствея. Неохота кончить жизнь так же, как этот мудак Джеймс Дин[15].
— Постеры с твоей рожей после этого всё равно не будут печатать, — смеется Крис. — Так что не пизди, мудаГ.
Дэйв смотрит на Криса как на больного, уже трое из нас четверых думают — пора заканчивать с этими американскими горками, вот бы кто-нибудь повернул тормоз. В машинке на аттракционе, где в тебя врезаются все кому не лень, тряска и то меньше — только не говорите Крису. Его накрыло, он делает музыку громче, а едет потише, поездка уже не так напрягает, мы съехали с эстакады и рулим по улицам, останавливаемся на светофорах, подземка Бейкер-стрит — слева, дома — по обеим сторонам, огромные мраморные дворцы, как будто перенесенные сюда из фильмов Майкла Кейна, а где-нибудь там, в обшитом деревянными панелями кабинете, Джеймс Бонд проверяет на Манипенни, как работает шпионский отравленный гондон. Едем дальше, видим Кэпитал Радио, бесимся.
