Он пододвинул кресло для посетителей и сел. В каком-то смысле то, что она оккупировала его место, не имело значения – вступать с ней в борьбу за главенство он не собирался:
– Ты вручила мне двести шестьдесят миллионов долларов. Двести миллионов мы разместили в фондах для тебя. С остальными ты предоставила играть мне.
– Да.
– Твои личные фонды изменились почти только на проценты. Я могу увеличить прибыль, если…
– Увеличение прибыли меня не интересует.
– О’кей. Ты потратила пустяковую сумму. Самых крупных расходов потребовали покупка квартиры и создание благотворительного фонда для этого адвоката Пальмгрена. В остальном же ты просто нормально тратила деньги, не слишком роскошествуя. Процентные ставки были благоприятными. У тебя примерно плюс-минус ноль.
– Хорошо.
– Остаток денег я вложил. В прошлом году мы заработали не слишком много. Я пребывал в неважной форме и большую часть времени посвятил тому, чтобы заново изучить рынок. У нас были расходы. Доходы стали поступать только в этом году. Пока ты сидела за решеткой, мы приобрели около семи миллионов. Разумеется, долларов.
– Из которых двадцать процентов идет тебе.
– Из которых двадцать процентов идет мне.
– Тебе достаточно?
– Я за полгода заработал более полумиллиона долларов. Да. Мне достаточно.
– Знаешь… не разевай рот на слишком многое. Когда сочтешь, что тебе уже хватит, можешь бросить. Но продолжай периодически уделять по несколько часов моим делам.
– Десять миллионов долларов, – сказал он.
– Как это?
– Когда я соберу десять миллионов долларов, я закончу работать. Хорошо, что ты появилась. Нам надо кое-что обсудить.
– Говори.
Он развел руками.
– Это такая грандиозная сумма денег, что мне чертовски страшно. Я не знаю, как с ними управляться. Цель моей деятельности состоит только в том, чтобы заработать еще больше денег. А для чего они будут использоваться?
– Я не знаю.
– Я тоже. Но деньги могут стать самоцелью. Это идиотизм. Поэтому я и решил, что, заработав десять миллионов, выйду из игры. Я не хочу больше нести ответственность.
– О’кей.
– Перед тем как я все это брошу, мне бы хотелось, чтобы ты решила, как управлять состоянием в дальнейшем. Необходимо иметь цель, основные направления и организацию, которой это можно передать.
– Мм.
– Один человек просто не в силах вести дела таким образом. Я выделил сумму на долгосрочные постоянные инвестиции – недвижимость, ценные бумаги и тому подобное. В компьютере имеется полный перечень.
– Я его прочла.
– Вторую половину я оставил для игры на бирже, но приходится следить за таким количеством денег, что я не успеваю. Поэтому я основал в Джерси инвестиционную компанию. У тебя на настоящий момент имеется в Лондоне шесть сотрудников. Два ловких молодых инвестиционных менеджера и офисный персонал.
– «Иеллоу боллрум лимитед»? Меня как раз интересовало, что это такое.
– Наша компания. Здесь, в Гибралтаре, я нанял секретаря и молодого многообещающего юриста… они, кстати, примерно через полчаса появятся.
– Ага. Молли Флинт, сорок один год, и Брайан Делани, двадцать шесть.
– Хочешь с ними встретиться?
– Нет. Брайан твой любовник?
Он был явно шокирован.
– Я не смешиваю…
– Отлично.
– Кстати… меня не интересуют молоденькие мальчики… я имею в виду, неопытные.
– Да, тебя больше привлекают парни с чуть более крутым норовом, чем у сопляков. Меня это по-прежнему не касается, но, Джереми…
– Да?
– Будь осторожен.
Поначалу Лисбет планировала провести в Гибралтаре лишь пару недель, чтобы вновь обрести почву под ногами, но внезапно обнаружила, что не имеет представления о том, чем бы ей заняться и куда направиться, и в итоге задержалась там на двенадцать недель. Она ежедневно проверяла электронную почту и дисциплинированно отвечала на письма Анники Джаннини в тех немногих случаях, когда та ей писала. Где она находится, Лисбет не сообщала и не общалась ни с кем другим. Она продолжала посещать «Бар Харри», но заходила туда только по вечерам, чтобы выпить бокал пива. Большую часть дня она проводила в гостинице – либо на балконе, либо в постели. Успела завести еще одну временную связь с тридцатилетним офицером британского флота, но из этого получилось one night stand,[65] не оставившее особых воспоминаний. Лисбет изнемогала от скуки.
С Джереми Макмилланом они встречались лишь несколько раз и как-то в начале октября поужинали вместе. Уже стемнело, они пили какое-то белое вино с фруктовым запахом и обсуждали, как следует использовать миллионы Лисбет. Вдруг он удивил ее, спросив, что ее угнетает.
Она посмотрела на него, подумала, а потом неожиданно рассказала о своих отношениях с Мириам By и о том, как ту почти до смерти избил Рональд Нидерман. А виновата была она. За исключением переданного через Аннику Джаннини привета, Лисбет от Мириам By ни слова не слышала, а теперь Мириам уехала во Францию.
Джереми Макмиллан довольно долго сидел молча.
– Ты в нее влюблена? – внезапно спросил он.
Подумав над ответом, Лисбет Саландер потом помотала головой:
– Нет. Думаю, я не из тех, кто влюбляется. Она мой друг. И у нас получался хороший секс.
– Влюбленности не избежать никому, – сказал он. – Возможно, в это не хочется верить, но дружба, пожалуй, является самой обычной формой любви.
Она посмотрела на него с изумлением.
– Ты рассердишься, если я буду откровенен?
– Нет.
– Ради бога, поезжай в Париж, – посоветовал он.
В аэропорту Шарля де Голля Лисбет приземлилась в половине третьего дня, после чего доехала на экспрессе до Триумфальной арки и два часа бродила по ближайшим кварталам в поисках свободного гостиничного номера. Пройдя в южную сторону, к Сене, она наконец получила номер в маленькой гостинице «Виктор Гюго» на рю Коперник.
Приняв душ, она позвонила Мириам By, и они встретились около девяти вечера в баре поблизости от Нотр-Дам. Мириам By пришла в белой рубашке и пиджаке и выглядела прекрасно. Лисбет сразу смутилась. Они расцеловались.
– Я очень сожалею, что никак не проявлялась и не пришла на суд, – сказала Мириам By.
– Все нормально. Суд в любом случае проходил за закрытыми дверьми.
– Я три недели пролежала в больнице, а потом обнаружила дома, на Лундагатан, полный хаос. Я не могла спать, мне снились кошмары про этого проклятого Нидермана. Я позвонила маме и сказала, что хочу приехать.
Лисбет кивнула.
– Прости меня.
– Не валяй дурака. Ведь я приехала сюда, чтобы просить прощения у тебя.
– С чего вдруг?
– Я не подумала. Мне просто не пришло в голову, что я подвергаю тебя смертельной опасности, когда поселила в квартире, которая по-прежнему считалась моей. Я виновата в том, что тебя чуть не убили. Если ты меня ненавидишь, я это пойму.
Мириам By смотрела на нее растерянно.
– Я так даже не думала. Меня пытался убить Рональд Нидерман, а не ты.
Они немного посидели молча.
– Вот оно что, – наконец произнесла Лисбет.
– Да? – откликнулась Мириам By.
– Я приехала следом за тобой не потому, что влюблена в тебя, – сказала Лисбет.
Мириам кивнула.
– У нас получался чертовски хороший секс, но я в тебя не влюблена, – подчеркнула она.
– Лисбет… я думаю…
– Я хотела сказать, что надеюсь… черт.
– Что?
– У меня не так много друзей…
Мириам By кивнула:
– Я еще немного задержусь в Париже. Моя учеба дома пошла прахом, и я записалась в здешний университет. Придется остаться тут минимум на год.
Лисбет кивнула.
– Дальше не знаю. Но я вернусь в Стокгольм. Я продолжаю платить за квартиру на Лундагатан и хотела бы ее сохранить. Если ты не против.
– Квартира твоя. Делай с ней, что хочешь.
– Лисбет, ты совершенно особый человек. Я бы очень хотела остаться твоим другом.
Они проговорили два часа. У Лисбет не было причин скрывать от Мириам By свое прошлое: дело Залаченко теперь стало известно всем, кто читал шведские газеты, а Мириам By следила за ним с огромным интересом. Она подробно рассказала о том, что произошло в Нюкварне в ту ночь, когда Паоло Роберто спас ей жизнь.
Потом они поехали домой к Мириам, жившей в общежитии, неподалеку от университета.
Пятница, 2 декабря – воскресенье, 18 декабря
Когда около девяти часов вечера Анника Джаннини пришла на встречу с Лисбет Саландер в бар театра «Сёдер», та пила крепкое пиво и уже приканчивала второй бокал.
– Извини, что опоздала, – сказала Анника и покосилась на наручные часы. – Пришлось разбираться с другим клиентом.
– Вот как, – отозвалась Лисбет.
– Что ты празднуешь?
– Ничего. Мне просто хочется напиться.
Усаживаясь на стул, Анника посмотрела на нее скептическим взглядом.
– И как часто у тебя возникает такое желание?
– Когда меня выпустили, я первое время напивалась до бесчувствия, но не думай, предрасположенности к алкоголизму у меня нет. Мне просто пришло в голову, что я впервые в жизни являюсь дееспособной и имею законное право напиться дома, в Швеции.
