Илья Кормильцев - Взлёт и падение СвЕнцового дирижабля

Все это так. Однако это уже не история, а, скорее, постскриптум к истории. Подлинная история LZ закончилась вместе с последним вздохом Джона Бонэма, так же как подлинная история THE BEATLES закончилась не с уходом Маккартни, а со смертью Джона Леннона. Есть группы, в которых идея сильнее людей: люди приходят и уходят, а идея остается и живет. Есть группы, в которых люди и есть идеи. LED ZEPPELIN относился именно к последнему типу.

А раз история закончилась, остается только порассуждать над ней в меру наших возможностей. LED ZEPPELIN моментальным синтезом, почти термоядер-ным по своей природе, создал хард-н-хэви и все, что из него последовало, включая, пожалуй, даже индастриал (достаточно послушать среднюю часть «Whole Lotta Love»). В этом смысле его влияние на современную музыку остается непревзойденным — рядом с LZ можно поставить только THE BEATLES и THE ROLLING STONES. Увы, даже преувеличенно популярный в нашей стране DEEP PURPLE — всего лишь усиленный мощными линзами тоненький лучик в огромном цеппелиновском спектре. В этом смысле заслуги Пэйджа, Планта, Джона Поль Джонса и Бонэма неоспоримы.

Но тот же LED ZEPPELIN превратил рок-музыку из фольклора поколения в мощного корпоративного динозавра, ощетинившегося киловаттами звука и мегаваттами света, в стадионное шоу, где кумир и поклонник разделены многими метрами, если не километрами пространства. LZ довели этот процесс до той грани, за которой пафос переходит в помпу — и, будучи гениями, остановились. В этом, в первую очередь, а не в наркотиках и в личных проблемах, причина их относительной малопродуктивное во второе пятилетие их существования. Теперь подобная параферналия дежурно воспроизводится на всех мировых турне «стадионного» рока и уже никого не удивляет. Но они были первыми — и первыми же почувствовали опасность созданного ими типа шоу, в котором за виртуозностью многоминутных соло и за брутальностью первичной энергии исчезает сам смысл музыки.

Начав в эпоху цветочных венков, расшитых жилеток и тибетских колокольчиков, они привели рок-музыку в декаду, когда в музыканте стало важным мастерство, а не его политическая позиция и прикольный внешний вид. Никогда за всю свою историю LZ не позволили себе ни одного политического или идеологического комментария ни по поводу своего собственного творчества, ни по какому другому поводу.

Переход от коммунализма 60-х к эгоистическому нарциссизму 70-х был неизбежен и без LZ, но они внесли в него свой особенный вклад, создав своим образом жизни, который можно парадоксально определить как «демократический декаданс», некую модель поведения рок-музыканта. Эта модель неоднократно сознательно и несознательно впоследствии эксплуатировалась другими артистами.

Можно бесконечно перечислять новации и открытия, произведенные LZ благодаря своему исключительному влиянию во многих областях, начиная с отношений между артистом и рекординговой компанией и кончая дизайном конвертов пластинок.

Можно (в зависимости от вкусов и пристрастий) расценивать это влияние и как положительное, и как отрицательное, но одно несомненно: оно было и остается огромным.

А можно, не вдаваясь в анализ, просто слушать композиции: не все из них слушаются сейчас так же актуально, как двадцать лет назад, но непреходящее значение таких шедевров, как «Dazed And Confused», «Whole Lotta Love», «Since I've Been Loving You», «Stairway To Heaven», «Kashmir», «Achilles Last Stand», «All My Love», вряд ли кто-нибудь рискнет отрицать.

Лестница в небо, построенная LZ, по прежнему манит любого, кто рискнет поставить ногу на ее ступеньку. И вряд ли она ведет вниз.

Конец.

(cross-star'd lovers (шексп.) — любовь до гроба, дураки все)