Глубокой ночью, около двух, все прекращается. На время никто уже особенно не смотрит. Растекаясь из паба по призрачным, усыпанным мусором проспектам и нетвердой походкой направляясь домой, многие уже и вправду не помнят ни о каком урагане.
Одной из последних вечеринку покидает Джинти Магдален; она бредет по холодной утренней улице, ее знобит, ноздри истерзаны, в глазах жжение, а в голове – жуткий беспорядочный грохот.
Часть третья. Послемошоночная паника
Следующим утром вместе с первыми неуверенными лучами солнца просыпается и Джонти Маккей, так уж у него заведено. Но никакой Джинти рядом нет. Волна паники поднимается у Джонти в груди, поток воспоминаний захватывает его, и он начинает биться в конвульсиях. Джонти выпрыгивает из кровати, подбегает к двери и медленно ее открывает. Ему хочется закричать, но слова застревают в пересохшем горле. Его трясет, с него струйками сбегает пот, он выходит в коридор. Через щель в приоткрытой двери в гостиную он замечает, что Джинти спит на диване. Ее спутанные темные волосы выбиваются из-под куртки «Хартс», которой, как он начинает теперь припоминать, он накрыл ее ночью. Джонти решает ее не беспокоить, он быстро одевается, выскальзывает из квартиры на лестничную площадку и спускается вниз по лестнице.
Этажом ниже молодая, одетая в паранджу женщина возится с ребенком и коляской, через отверстие для глаз она бросает взгляд на Джонти. Джонти чувствует, как этот взгляд смеется, танцует у него в душе, и он улыбается ей в ответ. Они обмениваются любезностями, он – в своей бессвязной манере, она – сдержанно, тихо, словно лесная лань. Он помогает ей спустить по лестнице коляску, пока она несет ребенка. Затем он широко распахивает тяжелую входную дверь своего многоквартирного дома и выходит на свет божий. Он смотрит, как эта женщина, миссис Икбал, катит по усыпанной после урагана мусором улице коляску с ребенком.
Джонти стоит под бледным светом дня и моргает. Он чувствует, что поступает плохо, тайком сбегая из дома, но разве у него нет на то причин? Остался всего лишь один пакетик чая, и Джонти помнит, что вчера он уже обращал на это внимание Джинти. И хлеба нет – вчера он поджарил в тостере последний кусочек, горбушку. Это плохо, потому что сегодня у него смена, он красит квартиру в Толлкроссе. Ему нужен плотный завтрак, поэтому он решает идти в «Макдональдс» и, возможно, взять там макмаффин с яйцом. Правда, ему не нравится запах макмаффина; тот каждый раз напоминает ему запах его собственного тела, как если бы он работал до седьмого пота, а затем по пал под дождь по дороге домой. Это второе важное решение за сегодня, которое он должен принять. Первым был выбор: отправиться в «Макдональдс» на улице Принцев в Уэст-Энде, это как раз по пути в центр, или развернуться и пойти в тот, что на Горджи. Джонти выбирает последнее, потому что он любит там завтракать.
В «Макдональдсе» на пересечении Горджи-роуд и Уэстфилд-роуд маленькие компании страдающих ожирением взрослых и детей сидят бок о бок с худыми как щепка счастливцами, которые, судя по всему, обладают иммунитетом к натиску жирной и высококалорийной пищи, которую здесь подают. Малыш Джонти Маккей, самый худой из них всех, заходит в ресторан и с открытым ртом начинает изучать меню на стене, затем переводит взгляд на двух округлых, как рождественские индейки, обедающих женщин в блузках и пальто из «Сейнсбери»[20]. Он делает комплимент их выбору блюд. Затем повторяет его снова. Они отвечают на это тем, что начинают повторять его замечание друг дружке. После чего они заливаются смехом, но Джонти не разделяет веселья, к которому они, казалось бы, приглашают его присоединиться. Вместо этого он снова смотрит на меню, потом на продавщицу за стойкой, молодую девушку с лицом в прыщах. Хотя на завтрак и принято есть яйца, а курица больше подходит к обеду или ужину, вместо макмаффина с яйцом Джонти заказывает чикен-макнаггетс. Джонти считает, что это и есть ответ на вопрос: что было раньше – ку рица или яйцо? Яйцо, ведь его едят на завтрак. Но если так, не нарушил ли он тем самым какой-то неписаный закон Божий? Терзаясь сомнениями, он берет еду и садится на свободное мес то. Он обмазывает один макнаггетс кетчупом, это – макнаггетс-хартс, его он съест последним. Прочь, «Рейнджеры»! Прочь, «Абердин»! Прочь, «Селтик»! Прочь, «Килли»! И самое главное: прочь, «Хибз»! Джонти повторяет все это себе под нос, пережевывая наггетсы и быстро проглатывая их один за другим. Он беспокоится, что люди могут принять последний из них, красный, за символ «Абердина» вместо «Хартс».
– Это не «Абердин», – говорит он женщинам из «Сейнсбери», размахивая вилкой с наггетсом.
Через окно он видит, как по улице идет девушка с золотистым лабрадором. Джонти думает о том, как хорошо было бы родиться в следующей жизни собакой, но только такой, которая знает, что нюхать, а что нет. Он возвращается к кассе, чтобы взять макфлури со вкусом шоколадок афтер-эйт. По пути назад он на несколько секунд останавливает взгляд на десерте: мороженое и мятный шоколад. Когда его достают из морозильной камеры, от него начинает подниматься пар. Вот они, лучшие мгновения жизни. Затем Джонти методично поглощает макфлури, оставляя совсем немного, чтобы еще посидеть и подумать.
Пару часов спустя в квартире на Толлкросс его встречает Рэймонд Гиттингс. Рэймонд – худощавый мужик с покатыми плечами, лохматой бородой и редеющими каштановыми волосами. Он всегда, в любую погоду, носит кофты с высоким горлом. Благодаря этому да еще его бороде появилось предположение, что у Рэймонда на шее какое-то родимое пятно или шрам, но наверняка никто сказать не может. У Рэймонда солидное, похожее на опухоль, брюхо, которое выпирает так, словно он вынашивает ребенка. Это считается необъяснимым феноменом, поскольку лишних килограмм у Рэймонда больше нигде не наблюдается.
Рэймонду нравится Джонти, потому что Джонти надежный и дешевый работник. Он может красить целый день, не задавая лишних вопросов, и радуется любой подачке. Разумеется, Джонти был бы куда полезнее, если бы умел водить и использовал бы собственный комбинезон, подстилки, кисти и растворители. Но благодаря тому, что Джонти не нужно носить с собой все эти вещи, никто не сдаст его за работу мимо кассы.
– Здорово, Рэймонд! Здорово, старина!
– Джонти, как жизнь? У меня есть для тебя сосиска в тесте из «Греггз». Я подумал, что не знаю, успел ли Джонти позавтракать, так захвачу-ка я ему сосиску в тесте из «Греггз»!
Джонти все еще чувствует запах бурлящих у него в животе чикен-макнаггетсов и макфлури-афтер-эйт, но он не хочет обижать Рэймонда и поэтому делает вид, что проголодался.
– Ну, Рэймонд, ну, чувак, ты лучший босс на свете, точняк, ты лучший, ага, ага.
Легкий, словно мимолетная тень, укол совести поражает душу мелкого дельца Рэймонда Гиттингса. Но он убеждает себя, что раз Джонти так счастлив, то, наверное, в каком-то смысле он и вправду лучший на свете босс.
– Ну и умора с тобой, Джонти!
– Точняк, Рэймонд, умора, ага! Точняк, точняк, ага… – повторяет Джонти.
Рэймонд смотрит на сияющее, радостное лицо Джонти и улыбается, но, когда в воздухе повисает неловкая пауза, внутри у Рэймонда все съеживается. Он откашливается и указывает на сосиску в тесте, которую держит Джонти.
– Ладно, значит, как справишься с сосиской, застилай пол в гостиной – и начинаем класть краску на стены!
Джонти с жадностью заглатывает сосиску и понимает, что он действительно снова голоден. Все из-за этого «Макдональдса». Затем он приступает к работе и хорошенько вкалывает, прежде чем прерваться на полчаса, чтобы пообедать чебуреком из «Греггз» и бутылкой «Вимто»[21]. После этого Джонти без передышки работает до раннего вечера. Он неплохо умеет класть краску на стены, слой за слоем. Когда приходит время заканчивать работу, он думает о Джинти и о той жуткой ссоре, которая состоялась между ними вчера, перед тем как он пошел спать. Джонти не решается ехать домой, поэтому он звонит своему брату, Хэнку, чтобы зайти к нему на чай. Лучше, чтобы Джинти с ним не было, она не ладит с подружкой Хэнка, Мораг. Пусть немного остынет после вчерашней стычки.
Хэнк и Мораг живут в Стенхаузе, в муниципальном доме, который покойные родители Мораг приобрели, пока действовал тэтчеровский закон о приватизации. Отец Мораг умер от сердечного приступа, а ее мать, страдающая старческим слабоумием, живет в доме для престарелых. Поначалу дом унаследовала сестра Мораг, Кристи, но затем она ушла от мужа и уехала с детьми в Инвернесс к мужику, которого встретила в Испании. Выдворение из дома покинутого, озлобленного супруга стало для Хэнка и Мораг геркулесовым подвигом, но в конце концов им это удалось, и теперь они с удовольствием вьют свое гнездышко. Здесь чисто и уютно, и Джонти нравится это место. Мораг приготовила ростбиф с подливой, картофельным пюре и горошком.
