всё.
— Хорошо, мама. Но он же при тебе по телефону разговаривал?
— Ты же знаешь как нынче все разговаривают. "Встретимся. Обсудим", — вот все разговоры.
— А с кем "встретимся"?
Долго, по слову вытягивая из матери всё, что было той известно об отцовской работе и круге его друзей, Светлана пыталась найти простую и понятную версию произошедшего. Застрелился ли отец? Или его убили? В обоих случаях есть виновник, и его цель — понятна.
Отец естественно официально не владел никаким бизнесом, не расследовал никаких особых криминальных дел, так что отжимать у него было нечего, кроме одного — налаженного потока информации. И кто-то захотел отодвинуть его. Очевидно, что тот, кто занял теперь его место.
Но сама должность ничего не решала, надо было теперь выйти на папиных бизнес- партнёров, чтобы замкнуть на себе связь заново. Партнёрам совершенно безразлична судьба Светланиного отца, и они сами выйдут на контакт в поисках новой связи для продолжения успешного бизнеса, здесь исключительно вопрос времени и личного доверия.
Кто же займёт его место?
Света заварила себе кофе, и в ожидании уже подъезжающих к городу родственников присела в гостиной. Её мама, запив очередную горсть таблеток, подсела к ней.
— Когда это произошло, то наверное не прошло и часа, как к нам в дом нагрянула целая толпа. Они вызвали меня в зал, усадили в кресло, рядом села по виду медсестра, и они начали шманат наш дом. Ходили со своими приборами, что-то простукивали. Я не знаю, что они искали, — мать попробовала зарыдать, но медикаменты ей эту возможность заблокировали.
Дальше она говорила каким-то чужим отстранённым голосом:
— Забрали из кабинета отца всё, что смогли придумать: его блокноты, компьютер. Сейф попробовали вскрыть, спрашивали меня, но я действительно не знаю как он открывается. Отец мне никогда этого и не говорил, он там хранил своё оружие. В конце концов приехал их специалист и вскрыл. Выгребли всё, оставили мне лишь опись.
— Дай мне её посмотреть, — попросила Света.
Мать принесла картонную белую папку и протянула её дочери.
Светлана стала изучать опись: валюта, деньги — немного, три охотничьих ружья… Ничего существенного.
— Я так рада, что хоть вы не с нами в одном доме живёте, что вас это не коснулось, — сказала мать.
— Может ещё коснётся, — вздохнула Светлана, сфотографировала документы, закрыла и отодвинула папку.
— Кофе уже остыл, — заметила она и пошла сделать себе другой. Ей хотелось именно горячий.
Она сидела и думала, что самоубийство полностью исключается. Отец не мог бросить семью не закрыв вопросы по жене. Если бы он действительно собирался, то как-то бы о ней побеспокоился.
— Мама, а папа тебе последнее время не предлагал куда-то съездить. К родственникам, там — погостить.
— Не предлагал. С чего бы. Мы всегда вместе ездим, — ответила мать.
Света стала чуть не дословно спрашивать, что отец в ближайшее время говорил, как он вообще строил фразы. Она пожалела, что редко с ним общалась.
Вспоминая как психологи предварительно вычисляют суицидалов, она пыталась выяснить было ли в поведении отца что- либо похожее. Как там на лекциях объясняли: "Никогда не забывайте, есть достаточно сильный по модулю агрессивный компонент, если этот компонент не направлен во вне, то он направлен вовнутрь. То есть, разговор, о том, что "все козлы" всегда есть. Чем больше я говорю: "Все козлы," тем меньше я обвиняю себя. Это постоянная установка апатичного человека, у него не будет никогда ни язвы, ни астмы, ни всего остального, он себя любит до бесконечности. Всем остальным рядом с ним достаточно тяжко". Но Светин отец был совершенно другим, уж кем — кем, а апатичным он — служака точно не был.
Чему там ещё учили. Света вспоминала: "Чем сильнее происходит невротизация, тем больше разговор "все козлы" переводится в разговор: "А всё таки козёл — я". Самооценка этого слова не допускает, поэтому фраза: "Я козёл" превращается в невербальный вид: "Я должен получить удар под дых в буквальном виде", но молча, без оскорблений. То есть я начинаю сам себя без вербалных оскорблений избивать, начинается суицид. Поэтому всегда внешняя агрессия исчезает. Если человек начинает вещать: "Вот! Все мерзавцы, все меня обижают, подонки такие. Всё! Пойду повешусь!" можете совершенно спокойно всё игнорировать — повешения не будет, потому что кто-то виноват в его проблеме. А вот когда никто не виноват и никого напрягать мы этим не будем, тогда повесится точно. Если обвинения во вне есть, то обвинения вовнутрь не будет, суицида не будет со стопроцентной гарантией. Модульная величина по вектору направлена или во вне, или внутренне."
Мысль о самоубийстве отца была Светланой окончательно отброшена. Ни в чём в поведении отца не угадывались даже намётки на его склонность к подобному поступку. Она вспомнила, как в недавней проблеме с ожидаемой проверкой документов тот сразу набросился на её мужа, рассказывая кто и чем должен заниматься, и что если у Сергея с нотариальными заверениями что и не так, то уж точно не по вине отца.
Неосторожное обращение с оружием? — вычисляла дальше Светлана. Сказки для гражданских, он же не курсант был. Но судя по тому, что обыскав весь дом, не нашли никаких нычек, то всё же к обыску отец был готов. В доме ничего, кроме зарегистрированного охотничьего оружия так и не нашли, хоть искали пещеру Али Бабы.
Во дворе раздался лай, приехали родственники и Светлана встала встречать гостей.
Во двор заехал микроавтобус Мицубиси, из него вышла сестра Светланиной мамы — тётя Анфиса, её муж — отставник Петр Иванович и ещё несколько более дальних родственников. На похороны они не приезжали — находились далеко за границей и так быстро вернуться не смогли. Выглядели Пётр Иванович и Анфиса Степановна замечательно — с дороги шумные, розовощёкие, покрытие бронзовым загаром.
Из машины выгрузили пару ящиков со спиртным и завёрнутую в целлофан, на вешалках одежду — переодеться с дороги.
Оказавшись рядом с вдовой гости несколько смутились. Анфиса обняла сестру, крепко прижала к себе и немножко подвыла.
Мама Светланы всегда поддерживала тёплые родственные отношения с сестрой, а их мужья по мужски дружили — ездили вместе на охоту. Плотный рабочий график не давал возможности на особо долгие встречи, но пару- тройку дней мужчины вместе проводили довольно часто.
Пётр Иванович совсем недавно после очередной большой проверке в военкомате, где он служил, вышел в отставку. Как он сказал: "Нашли крайнего по выслуге, чтоб всех собак повесить". Но особо на службу он не обиделся, так
