Или:
– Расскажи мне что-нибудь самое грязное из области твоих фантазий, и главное, чтобы с переодеванием.
Уверяю вас, после такого разговора можно записывать часами. А поскольку слышишь только чужой голос, то это как неприличный радиоспектакль. Некоторые люди просто из рук вон плохие актеры, зато другие способны задеть вас за живое.
Помнится, как-то раз один парнишка рассказывал, как его шантажировал полицейский, требуя, чтобы он занимался с ним сексом. Легавый пригрозил мальчишке тем, что донесет на его родителей за то, что те, мол, не занимаются воспитанием сына. Страж правопорядка наградил мальчишку гонореей, а родители, которых тот пытался спасти от позора, узнав о происшедшем, вышвырнули его на улицу. Под конец истории парень даже расплакался. Если Он мне лгал, то следует отдать ему должное – он сделал это великолепно. Этакий театр одного актера. И если его рассказ не более чем вымысел, то это потрясающий вымысел.
Потому я и воспользовался им для своей книги.
Весь наш мир состоит из людей, рассказывающих свои истории. Посмотрите на фондовый рынок. Посмотрите на мир моды. И любая длинная история, любой роман – не более чем комбинация коротких рассказов.
Занимаясь поиском материала для своей четвертой книги «Удушье», я на протяжении шести месяцев дважды в неделю, вечером по средам и пятницам, посещал сеансы групповой терапии для страдающих повышенной половой возбудимостью.
Во многих отношениях эти сборища мало чем отличались от наших писательских посиделок по четвергам, которые я посещал примерно тогда же. И там, и здесь собирались люди, которые рассказывали свои истории. С той разницей, что «сексоголики» были менее озабочены тем, чтобы их рассказ получился «красив». Зато они рассказывали про секс с анонимными партнерами в туалетах или о проститутках, и этого было достаточно, чтобы вызвать у аудитории ответную реакцию. Многие из этих людей выступали на подобных собраниях не один год, так что если слушать их регулярно, получался своеобразный монолог. Великолепные актеры или актрисы, играющие самих себя. Монолог, слушая который, можно проследить, как постепенно подается ключевая информация, как создается драматическое напряжение и слушатель постепенно забывает обо всем вокруг.
В период работы над «Удушьем» я как волонтер проводил время в обществе людей с синдромом Альцгеймера. Моя роль заключалась в следующем: у каждого из моих подопечных в шкафу стояла коробка с фотографиями, и я расспрашивал их о том, кто на них изображен, стараясь тем самым заставить работать их память. У медицинского персонала времени на подобные вещи просто не оставалось. И опять-таки в этом случае все сводилось к рассказыванию историй. Одна из побочных сюжетных линий моей книги родилась на свет благодаря пациентам, которые день заднем рассматривали одни и те же фото и каждый раз рассказывали про них разные истории. Например, в один день красивая пышногрудая женщина оказывалась женой. На следующий – незнакомкой, с которой мой рассказчик познакомился в Мексике, когда служил на флоте. На третий – это была коллега по работе. Больше всего поражало меня то, что всякий раз, чтобы объяснить мне, кто изображен на фотографии, моему собеседнику приходилось выдумывать историю. Даже если на самом деле они не помнили, кто на фото, мои подопечные ни за что не желали в этом сознаваться. Плохая, белыми нитками шитая история все же лучше признания в том, что они не могут узнать женщину на фотографии.
Линии секса по телефону, группы взаимной поддержки тяжелобольных и им подобные – это все не что иное, как школа, в которой люди учатся мастерски рассказывать свои истории. Рассказывать вслух. Другим людям. Причем не просто искать и находить какие-то идеи, а по-настоящему перевоплощаться.
Мы все проживаем свою жизнь в соответствии с той или иной историей. Например, историей про то, что значит быть ирландцем или черным. Про то, что значит трудиться до седьмого пота или ширяться героином. Быть мужчиной или женщиной. И всю нашу жизнь мы ищем что-то такое – факты, свидетельства, – что подтверждает нашу историю. Как писатель вы просто признаете эту часть человеческой натуры. Каждый раз, когда создаешь новый персонаж, сначала следует присмотреться к миру этого персонажа, присмотреться к деталям, которые делают его реальность единственно верной.
Подобно адвокату, отстаивающему в зале суда невиновность подзащитного, вы делаете все, чтобы читатель принял взгляд вашего персонажа на мир. Вы словно даете читателю возможность на какое-то время вырваться за пределы его собственного мира. Его собственной истории.
Вот так я создаю своих персонажей. Я обычно даю каждому из них образование и профессию, которые так или иначе ограничивают их взгляд на мир. Так, например, уборщице мир видится как вереница грязных пятен, которые следует удалить. Манекенщица видит его как вереницу соперниц, готовых урвать себе причитающуюся ей долю внимания. Студент-двоечник медицинского факультета видит его как вереницу родинок или тиков, которые могут оказаться ранними симптомами неизлечимого заболевания.
За все то время, что я занимаюсь писательской деятельностью, у нас с друзьями вошло в традицию проводить так называемые «вечера игр». Каждое воскресенье мы собираемся, чтобы во что-нибудь сыграть, например, в шарады. Случается, что мы так ни во что и не играем. Главное, нам нужен повод, чтобы собраться вместе. Бывало, роман продвигался туго, и мне в срочном порядке требовались свежие идеи, чтобы дальше развивать ту или иную тему. Тогда я прибегал к так называемому «проращиванию семян», то есть подбрасывал тему в разговор; иногда это мог быть короткий смешной рассказ, и тогда люди начинали рассказывать свои версии этой истории.
Когда я писал «Уцелевшего», то нарочно заводил раз-гонор о том, как лучше делать уборку, и люди часами снабжали меня подробностями. Для «Удушья» это были зашифрованные объявления службы безопасности. Для «Дневника» я рассказывал истории о том, что мне случалось находить или, наоборот, что я забывал внутри стен домов, которые помогал строить. Слушая мои истории, друзья начинали рассказывать мне свои. Примерно за час я обычно собирал материал на целую книгу.
Вот как даже такое одинокое занятие, как писательский труд, становится поводом побыть среди людей. В свою очередь люди подбрасывают топливо для других рассказов.
Один. В толпе. Факт. Вымысел. Замкнутый круг.
Комедия. Трагедия. Свет. Тьма. Они определяют друг друга.
И это срабатывает – при условии, если не слишком надолго застрять в одном месте.
Симпатичная блондинка сдвигает ковбойскую шляпу дальше на затылок. Это для того, чтобы, заглатывая еще глубже член какого-то ковбоя, не упираться полями шляпы ему в живот. Дело происходит на сцене в переполненном баре. Оба голые и с ног до головы вымазаны шоколадным пудингом и взбитыми сливками. Это называется «Соревнование по боди-пейнтингу». На сцене раскатан красный ковер. Сама сцена ярко освещена. Публика скандирует: «Да-вай-го-лов-ку! Да-вай-го-лов-ку!»
Ковбой поливает расщелину между ягодицами блондинки взбитыми сливками и с аппетитом съедает их. Блондинка берет в руки член и, намазав его шоколадным пудингом, мастурбирует. На сцену выходит новая пара, и мужчина слизывает пудинг с бритой промежности партнерши. Девушка с каштановыми волосами, забранными в конский хвост, и топике-бюстгальтере, делает минет парню с необрезанным членом.
Все эти действия публика сопровождает хоровым исполнением песни «Ты разлюбила».
Когда девушка сходит со сцены, подружка кричит ей: «Ты отсосала у него, маленькая сучка!»
В баре битком набито, все курят сигары, пьют пиво «Ре-нье», «Шмидте» и «Миллер», едят зажаренные бычьи яйца с подливой. Сильно пахнет потом, и когда кто-нибудь выпускает газы, шоколадный пудинг напоминает что-то другое, то есть утрачивает сходство с обычным шоколадным пудингом.
Это всего лишь начало «Фестиваля яиц» в Рок-Крик-Лодж.
Местечко расположено примерно в пятнадцати милях к югу от Миссулы, штат Монтана, где в тот же уик-энд встретятся трансвеститы из десятка штатов, чтобы короновать свою Императрицу. Именно потому в городок съехались сотни христианских фундаменталистов. Они собрались, чтобы, сидя в шезлонгах на перекрестках, указыват. друг другу на трансвеститов, разгуливающих в мини-юбках, и на пятнадцать тысяч затянутых в кожу байкеров, с грохотом гоняющих по городу на мотоциклах. Христиане тычут пальцами и кричат: «Демон! Я вижу тебя, демон! Тебе от меня не спрятаться!»
На этот один лишь уик-энд, первый уик-энд сентября, Миссула превращается в центр трахающей/оттраханной вселенной.
В Рок-Крик-Лодж народ поднимается по «Лестнице в небо» на уличную сцену весь уик-энд подряд, чтобы… это… ну, вы поняли зачем.
