Узнав, что семейной паре проще эмигрировать, следовательно, Мише придётся расписаться с этой журналисткой, ведьма предложила Асе подробно побеседовать в кафе. Подальше от Миши, отчима и других отвлекающих факторов.
Идти рядом с Натальей Семёновной было сущим мученьем: она еле ползла, то и дело разевала рот, словно акула, и прыскала в него из ингалятора. Собственно, деньги на личного тренера, который за несколько месяцев избавил бы медузу от проблем со здоровьем, у неё были, но ведьма предпочитала тратиться на сладости.
— Мы раньше в Харькове жили, в Украине полно жлобов, они думают только о еде! — сокрушалась Наталья Семёновна. Она трещала без умолку, напоминая прожорливую сороку, и прилюдно ковырялась в зубах перламутровыми когтями. Ася старательно отворачивалась, но её всё равно подташнивало. — Вы сколько зарабатываете, Асенька?.. Я надеюсь, вы поправите свои дела. Ведь так нельзя. Вы хотите двухкомнатную с мансардой купить? А жить потом на что, ведь надо питаться как следует? Я Мише всё время говорю, чтобы не забывал ужинать, а ему и дела нет. Вы будете за этим следить? Миша, вы знаете, на меня совсем не похож, он в отца. Тоже был красивый парень, когда я его встретила, в семьдесят пятом году. Но плохо зарабатывал поначалу, поэтому мы так ценим стабильность. Знаете, он очень нравился одной девушке из хорошей семьи, Гале Ройтман…
Сдохни, медуза. Обожрись и сдохни.
— Да, да, я вас внимательно слушаю.
— Ася, я надеюсь, вы не феминистка?
— А почему вы спрашиваете?
— Я ненавижу феминисток. Они разрушают семью.
Конечно, разрушение института семьи — это самое страшное для таких, как ты: ведь только в пределах кухни вы научились командовать, вы — авторитет только для собственных детей, которые от вас смертельно устали.
— Похоже, что я собираюсь разрушить вашу семью? — спокойно спросила Ася.
Ведьма прекратила жрать и уставилась на неё круглыми, как у курицы, глазами:
— Но вы же не феминистка?
— Почему вы так решили? У вас довольно странные представления о феминизме. Вы, наверно, часто читаете жёлтые газеты.
— Ася, почему вы пьёте пиво? Это — напиток конюхов.
— Украинское — да. Как видите, это «Erdinger». Более плебейской мне кажется привычка целыми днями есть, считать деньги в чужом кармане и с апломбом рассуждать о том, в чём совершенно не разбираешься.
— До свидания, Ася.
* * *
Миша пришёл через несколько дней. Это сейчас ей показалась бы смешной сама мысль о том, что он мог не придти, а тогда помстилось, что еврейская мама способна окончательно заглушить голос здравого рассудка своим кудахтаньем.
— Если бы я женился на Гале Ройтман, я бы умер, — сказал он. — Ты бы её видела. Помочь тебе собрать мебель? — Ася уже переехала на другую квартиру — двухкомнатную, но без мансарды.
— Я бы вообще запретила музыкантам собирать мебель и таскать тяжести.
— Нормальные музыканты используют синтезаторы. Мы, работающие в акустике, обречены на вымирание. А хотя бы готовить можно?
— Ага.
— Я, кстати, не пускаю мать на кухню, когда готовлю. Она только мешает своими советами, и ещё у неё тяжёлая энергетика. У тебя очень светлая, хотя, вроде бы, ты эгоистка, и всё должно быть иначе.
— И что мне с ней делать? — спросила Ася. Полуободранная комната была заставлена рулонами обоев, кусками гипсоплиты и мешками с клеем. Картина Бёрн-Джонса «Любовь среди руин». — Что мне с ней делать, с драгоценной матерью твоей?
— Поменьше общаться. Она тебя возненавидела с первого взгляда. Такое уже было. Все остались живы. Может, и на этот раз национальная солидарность пересилит отсутствие политической.
Этого не случилось.
[Ася: запись № 132 «Речь об изменах»]
«Неужели опыт Древнего Рима, либертинажа восемнадцатого века и хипповских коммун ничему не научил человечество?
Сколько можно говорить о том, что для просвещённого человека давно должно было перестать существовать в виде проблемы и начать существовать исключительно в виде средства разнообразить свою жизнь? Мне будут возражать, что этот опыт научил человека высоко ценить семейные отношения. А вы посмотрите вокруг хорошенько, и увидите, как кто что ценит.
Университетские юноши, сколько можно цитировать Розанова, Бердяева, Фёдорова и прочий заплесневелый бред? Зачем вы разглагольствуете о „долге“ и „целомудрии“, как семидесятилетние? Ваш долг — понять, что если у соседа на пять сантиметров больше, чем у вас, и ваша жена знает об этом, то это ваши проблемы, ведь это у вас там на пять сантиметров меньше, а не у вашей жены.
Некоторые считают, что изменять можно исключительно козлам, ведь помимо козлов есть мужчины нежные, внимательные и понимающие. А знаете, как от этой нежности и сантиментов на третий день начинает тошнить? А понимают они всё через жопу, у них так голова устроена. Ну, как не изменить такому человеку?
Отдельные персонажи считают, что женщина и не должна сохранять никому верность. Это они начитались де Сада, или у них просто крыши поехали. Все женщины якобы должны принадлежать всем мужчинам и не оказывать никому сопротивления, а мужчины должны добиваться своего силой. Разовьём эту мысль: каждый мужчина должен принадлежать каждому гею, который сильнее его физически, а также всем геям вообще, так как группа геев сильнее отдельного взятого мужчины. Как вам это нравится?
О моде на садизм надо говорить отдельно, её распространила дорвавшаяся до запретного плода кучка извращенцев по всему двадцатому веку, и неприятно смотреть, как в наше время нормальные, в общем-то, люди тратят деньги на садомазо-салоны, стараясь показаться не хуже других. Ведь это так круто — когда тебя хлещут ремнём по голой заднице. Но истинный садизм — это когда ревнуют.
„Сёстры — Верность и Ревность — одинаковы ваши приметы“, — мог бы написать классик (как отмечают биографы, ревновавший супругу к каждому фонарному столбу).
Сколь часто приходится наблюдать, друзья мои, как мужья тиранят верных, именно верных жён, дабы их жизнь, и без того омрачённая отсутствием развлечений и сосредоточенная на одном и том же предмете, стала совсем невыносимой. И, напротив, порою мужья подолгу не замечают даже явных измен, так как чувствуют, что испортить жизнь женщине свободолюбивой и, к тому же, умеющей заметать следы, значительно труднее.
Что касается женщин, то я их слишком люблю, чтобы предпочесть одну из них всем остальным, ведь из числа этих самых остальных очень многие достойны любви и внимания. А если кого-то вышеприведённое возмущает, то не пошёл бы этот кто-то на хуй?»
[Собственно, после этой записи Ася и удалила журнал, потому что ей надоели комментаторы.]
<Leave a comment>
_vitkind_: Ну и дура ты, Ася, извини, конечно.
Аноним: Согласен с вами, но не во всём. Садизм — это выражение агрессии, частично табуированной в современном политкорректном обществе. Милитаризованный социум подразумевает естественную агрессию в адрес врагов нации/государства; когда же склонному от природы к насилию индивиду навязывается система ценностей, близкая к пацифистской, он конвертирует агрессию в БДСМ.
Аноним; комментарий удалён. Это Марк Шимановский, помните, нас познакомила ваша свекровь, когда мы пили у Нахмансона? Пожалуйста, удалите этот комментарий.
Аноним: Итак. Ася, вы верите в прогресс в области управления эмоциями?
Ася: Не знаю. Если серьёзно, то, скорее, нет. Я лет десять назад возмущалась, когда читала в Библии о том, что Иов завёл себе новых детей и утешился. Мне тогда казалось, что мужчины по природе своей не способны любить детей. А это просто была такая система ценностей. Мне кажется, что во времена, изучаемые в вузах на предмете ИДМ, люди были мудрее.
Аноним: Нет. Но они понимали, что любить можно многих, а страдание может быть коротким. Давид в одном из псалмов говорит, что Бог даёт новое сердце. Тогда люди умели утешаться, а сейчас общество формирует у человека застревающий тип психики, и никому от этого не становится лучше. Ни при чём тут мужчины, женщины, Бог всем даёт новое сердце, этот постулат Ветхого Завета сродни постулату Нового о том, что все, и мужчины, и женщины, равно призваны проповедовать.
Ася: Какой вы серьёзный.
Аноним: Скажите лучше, ваш муж имеет отношение к О. Т. О.?
Ася: Он считает Кроули грамотным шарлатаном, продвинувшимся на фоне безграмотных.
Аноним: Можно с ним как-нибудь пообщаться на эту тему? Я работаю в Вильнюсе, но часто бываю здесь. На темы, которые мне интересны, в этом городе поговорить можно мало с кем.
Ася: Мы не вяжем каббалистические узелки, не изготовляем амулеты, не разрабатываем проект очередного заговора, не состоим в криптогосударстве, основанном потомками утерянных колен Израиля, и не делаем из этого секрет.
