Траляля подняла свои стакан махнула его одним духом и с громким стуком поставила на стойку и потерлась сиськами о руку Джека а тот посмотрел на нее прикидывая сколько у нее на лице угрей и не прорвется ли начав сочиться гноем тот большой прыщ на щеке и что-то сказал Энни потом расхохотался и хлопнул ее по ноге а Энни улыбнулась и сбросила Траляля со счетов а касса звякала и дым висел себе в воздухе и Фред пришел и присоединился к компании а Траляля громко потребовала еще одну порцию и спросила у Фреда нравятся ли ему ее сиськи а он ткнул в них пальцем и сказал вроде мол настоящие а Джек принялся колотить по стойке и смеяться и Энни кляня Траляля на чем свет стоит попыталась уговорить их уйти а они сказали давай еще немного посидим, тут весело, и Фред подмигнул а кто-то стукнул по столу и оглушительно расхохотался и на пол упал стакан и дым стал опускаться ниже добравшись до двери а Траляля расстегивала Джеку ширинку и улыбалась а он смеясь застегивал ее пять-шесть-семь раз и пялился на прыщ а огоньки мерцали и касса звякала напевно и Траляля сказала Джеку что у нее большие сиськи а тот стал колотить по стойке и смеяться и Фред рассмеялся подмигнув а Рути с Энни хотели уйти пока кто-нибудь им всю мазу не испоганил и прикидывали сколько денег у ребят с возмущением наблюдая как они тратятся на Траляля а Траляля залпом осушала стакан за стаканом и громко требовала еще и Фред с Джеком перемигивались и колотили по стойке и на пол упал еще один стакан и кто-то принялся оплакивать пролитое пиво и две руки боролись под столом за место под юбкой а девица выпускала дым в физиономии мужчин и кто-то отрубился уронив голову на столик и стакан схватили не дав ему упасть а Траляля сияла у нее все получалось и она еще утрет нос Энни да и кому угодно и она жадно осушила еще один стакан и выпивка пролилась ей на подбородок и она повисла на шее у Джека и потерлась грудью о его щеку а он поднял руки повертел сиськи точно дверные ручки и расхохотался а Траляля улыбнулась ну теперь-то уж дело на мази и насрать на всех тех разъебаев а кто-то нализался вдрызг и кто-то выволок пьянчугу из кабинки и вышвырнул из бара через черный ход а Траляля задрала свитер подбросила сиськи на ладонях и ну ухмыляться ухмыляться ухмыляться и Джек с Фредом принялись хохотать и улюлюкать а буфетчик велел ей спрятать эти треклятые штуковины и катиться ко всем чертям и Рути с Энни перемигнулись а Траляля медленно повернулась изо всех сил подбрасывая руками груди показывая всему бару предметы своей гордости – она все улыбалась и хвастливо подбрасывала ладонями самую большую и красивую пару сисек на свете и кто-то крикнул что такого быть не может и Траляля уткнулась грудью ему в физиономию и все рассмеялись и упал со столика еще один стакан а ребята стояли и смотрели и руки появились из-под юбки и сиськи Траляля облили пивом и кто-то заорал что это был обряд крещения а пиво потекло по животу закапало с сосков и она шлепнула ему сиськами по физиономии и кто-то крикнул ты же мол его задушишь… вот это смерть… эй, а на десерт-то что?.. я же велел тебе спрятать эти треклятые штуковины бегемотина ебучая а Траляля сказала ему что у нее самые аппетитные сиськи на свете и повалилась на музыкальный автомат и игла процарапала пластинку издав звук наподобие долгого рычанья и кто-то крикнул мол сплошные сиськи а пизденки никакой и Траляля предложила ему пойти проверить и какой-то подвыпивший солдат с шумом вывалился из кабинки и сказал пошли и стаканы стали падать и Джек опрокинул свой табурет и упал на Фреда и они уже на грани истерики облокотились на стойку а Рути надеялась что ее не уволят ведь это уже чересчур а Энни закрыла глаза и рассмеялась обрадовавшись что им не придется беспокоиться насчет Траляля да и ребята истратили не так уж много денег а Траляля все подбрасывала сиськи на ладонях поворачиваясь к каждому пока двое или трое за руку тащили ее к выходу и громко звала Джека обещая поебаться с ним так что у него аж в глазах потемнеет не то что эта гнусная распиздяйка с которой он сидит и кто-то крикнул мы сейчас придем и когда ее тащили по ступенькам вниз она споткнулась о чьи-то ноги оцарапала лодыжки о каменные ступеньки и завопила но вся компания тащила ее за руку не замедляя шага а Джек с Фредом всё хохотали опершись на стойку а Рути сняла свои фартук собравшись уходить пока что-нибудь им мазу не испортило а десять или пятнадцать пьянчуг доволокли Траляля до раз-битой машины на пустыре что на углу Пятьдесят седьмой улицы и сорвали с нее одежду и затолкали ее в машину и несколько ребят подрались за право быть первым и наконец образовалось нечто вроде очереди все орали и смеялись и кто-то крикнул ребятам стоявшим в хвосте чтобы они сходили за пивком и те сходили принесли баночного пива и раздали его всем участникам групповухи и ребята из «Грека» подошли и некоторые другие малолетние жители округи стояли смотрели и ждали а Траляля вопила и пихала свои сиськи в физиономии возникавшие у нее перед глазами и все передавали друг другу пиво а пустые банки бросали на землю или швыряли подальше и ребята вылезали из машины становились в хвост и выпивали пару банок пива снова дожидаясь своей очереди и подошли еще ребята из «Уилли» а после телефонного звонка на военную базу подвалили еще морячки с солдатиками и из «Уилли» принесли еще пивка и Траляля пила пивко пока ее тянули и кто-то спросил ведет ли кто-нибудь счет и кто-то крикнул что таких больших цифр никто не знает а по заляпанной грязью спине Траляля струился пот и саднило от пота и грязи ноги оцарапанные о ступеньки и пот с пивом капали ей на лицо с физиономий но она всё кричала что у нее самая большая чертова пара сисек на свете и кто-то ответил это уж мол как пить дать и подвалил еще народ человек сорок а может пятьдесят и они дрючили ее и снова становились в очередь и пили пиво и орали и смеялись и кто-то крикнул что в машине мол пиздятиной воняет тогда Траляля вместе с сиденьем вынесли из машины и положили на пустыре и она лежала на сиденье голая и в людских тенях не видно было ее прыщей и парши и она пила похлопывая себя другой рукой по сиськам и кто-то попытался запихнуть ей пивную банку в рот и все засмеялись а Траляля чертыхнулась и выплюнула кусочек зуба и кто-то снова попытался запихнуть ей банку а все смеялись и орали и на нее взобрался следующий и на сей раз ей разбили губы и кровь тонкой струйкой потекла на подбородок и кто-то вытер ей лоб смоченным пивом носовым платком и ей дали новую банку пива и она пила и кричала про свои сиськи и сломался еще один зуб и шире стала рана на губах а все смеялись смеялась и она и всё пила пила и вскоре отрубилась и ей влепили несколько пощечин а она что-то бормотала и вертела головой но привести ее в чувство они так и не смогли и потому так и продолжали ебать ее а она лежала без сознания на автомобильном сиденье посреди пустыря и вскорости им надоела телка бесчувственная как бревно и групповуха кончилась все разошлись кто к «Уилли» кто к «Греку» кто на базу а малолетки которые смотрели и ждали своей очереди были раздосадованы и сорвали зло на Траляля – в клочья разодрали ее одежду погасили пару-тройку сигарет о ее соски нассали и сдрочили на нее запихнули ей в манду метловище а потом им все это наскучило и они ушли оставив ее лежать среди битых бутылок ржавых жестянок и камней пустыря а Джек с Фредом и Рути с Энни по-прежнему смеясь с трудом влезли в такси и проезжая мимо пустыря наклонились к окошку и хорошенько рассмотрели Траляля лежавшую там нагишом всю в крови моче и сперме и увидели что из промежности у нее сочится кровь а на сиденье между ног уже образовалось небольшое пятно и Рути с Энни были счастливы и совершенно успокоились ведь они уже катили на Нижний Манхэттен и мазу им никто не перебил и им светила куча денег и Фред смотрел в заднее окошко и Джек колотил себя по ноге и хохотал во всё горло…
Проходил я мимо поля человека ленивого и мимо виноградника человека скудоумного: и вот, всё это заросло терном, поверхность его покрылась крапивою, и казенная ограда его обрушилась.
Притч. 24, 30–31
Гарри посмотрел на сына, который лежал на столе и играл пеленкой. Мальчик надел ее себе на голову и захихикал. Несколько секунд Гарри наблюдал, как он размахивает пеленкой. Потом посмотрел на пенис сына. Поглазел, потом дотронулся. Ему стало интересно, может ли у восьмимесячного малыша возникнуть в этом месте какое-то особое ощущение. Возможно, он почувствовал то же самое, что и при прикосновении к любой другой части тела. Порой, когда малышу хотелось писать, пипка делалась жесткой на ощупь, но, по мнению Гарри, это еще ни о чем не говорило. Его рука все еще лежала на пенисе сына, когда он услышал, как в комнату вошла жена. Он отдернул руку. Отошел. Мэри взяла из рук младенца чистую пеленку и поцеловала его в животик. Гарри смотрел, как она трется щекой о животик младенца, то и дело задевая шеей о пенис. Впечатление было такое, будто она хочет взять в рот. Он отвернулся. Ему стало противно смотреть, подступила легкая тошнота. Он вышел в гостиную. Мэри одела и уложила ребенка. Гарри услышал, как она двигает кроватку взад-вперед. Услышал, как младенец сосет свою бутылочку. Все мышцы в теле Гарри были напряжены, нервы издерганы. Ему было чертовски жаль, что нельзя взять все эти звуки да и засунуть Мэри в жопу. Взять треклятого малыша да и запихнуть обратно ей в манду. Он взял телепрограмму, взглянул на свои часы, провел пальцем сверху вниз по колонке цифр, провел еще раз, потом включил телевизор и покрутил ручки настройки. Через несколько минут в комнату вошла жена, встала рядом с Гарри и погладила его по затылку. Что передают? Не знаю, – помотав головой и наклонившись вперед, подальше от ее руки. Она подошла к низкому столику, взяла из лежавшей там пачки сигарету и села на кушетку. Когда Гарри стряхнул с затылка ее руку, она испытала мимолетное разочарование, но лишь мимолетное. Она все понимала. Порой Гарри вел себя странно. Переживает, наверно, насчет работы, а тут еще того и гляди забастовка начнется. Наверно, все из-за этого.
