Делаю вид, что не понимаю, о чем речь. Они у Ацо как на подбор. Всегда он встречался с такими, что хоть стой, хоть падай. Одна другой стрёмнее. Но эта Макаровичка — самый жуткий кошмар! С виду она ничего, но рот у нее вообще не закрывался. Все время что-нибудь балабонила. И потом, Ацо ее продинамил, и она теперь за ним таскается, и звонит ему, и по всем Фужинам трепет всякую хрень…
— Слушай, скажи Ацо, чтоб он мне позвонил, ладно? Я должна ему что-что сказать! Ладно? Ты же Марко, правда? Какая там у тебя фамилия? Джорджич? Моя мама твою маму знает! Ты с Ацо вместе в начальной школе учился? Давай, правда, скажи ему, чтоб он мне позвонил, очень надо. Не забудешь? Давай, правда, не забудь! Ты в Центре профессиональных школ учишься, да? Я точно знаю, ты же учился вместе с Буричем. Мы с ним встречались, только чувак меня достал. Зануда такая! Увидишь его, скажи, чтоб он сам себе отсосал. Он мне звонит и говорит, чтоб я пришла ему отсосать! Псих чокнутый! А у него такой мелкий — там и сосать нечего. Ты в баскетбол еще играешь в «Словане»?
Чтоб я пропал! Не пошла бы ты, Макаровичка, лесом! Иди-ка охладись чуток.
— Я в курсе, моя подружка встречалась с одним типом, который с тобой тренировался, Матевж из Ярш. Так скажешь Ацо, чтоб он мне позвонил? Мне надо ему что-то сказать!
Автобус остановился, и я вышел. У меня больше сил не было слушать эту херь. Но чувиха за мной поперлась. Я думал автобус подождать, а теперь вот придется топать до следующей остановки. А Макаровичка не отстает. Идет за мной следом и продолжает грузить.
— Ты серб или хорват? А? Да подожди ты, не будь свиньей. Знаешь, ты одной моей подруге очень понравился. Сабине из Мост. Точняк ее знаешь. Мелкая такая… Никакая, короче. Как раз для тебя. Тебе Ацо сказал, почему я его послала? Он тупой идиот. Куда это ты так несешься? Давай помедленней. Все вы, баскетболисты, чокнутые!
Чефурки — самые тупые существа, какие только могут быть! Не знаю почему, но в голове у них такая тупизна, что не пойму, как их до сих пор в психушку не отправили. Ничего не понимают! Это, наверно, потому, что их бати хотели сыновей и теперь зовут их «Санэла, сына!», или «Даниела, синэ!», или «Саня, синэ!», — а их чефурские мамаши так их настращали своими заморочками, что они типа должны выйти замуж, что обязаны себя блюсти, что если они одни останутся, то у них и на бурек не будет, что они бедные, — не знаю, что еще? — а те потом как помешанные носятся за самыми последними олигофренами, которые им такое устраивают, что вообще не понимаешь, как они это терпят? Ацо ведь настоящая свинья! Но с такими козами по-другому нельзя, потому что они чокнутые. Потому и я от них бегаю. Только вот с этой Макаровичкой облажался.
— Как ты можешь дружить с этим Ацо, мать твою? Ты знаешь, какой он придурок? Давай, на полном серьезе, скажи ему, чтобы он мне позвонил. Если он этого не сделает, я ему такое устрою! Эй, остановись, чувак, чтоб я твое лицо видела, когда с тобой говорю! Что ты такой тупой!
Я уже не знал, что мне делать, и дернул от нее. А когда обернулся назад и увидел, что она за мной не побежала, а стоит там и смотрит на меня как дура, я ей два раза фак показал, — может, поймет, что она чокнутая? А она стояла там и тоже средний палец мне показывала. Между нами было метров двадцать, а мы друг другу факи показывали и еще там что-то вроде этого. Как два дебила! А потом чувиха стала в меня камнями бросать. Дура чокнутая! Тут как раз автобус подошел, и я заскочил внутрь, свалил от нее наконец. Эти долбаные чефурки, точно, кошмар!
Почему чефуры ссут возле Любляницы
— Словенцы тебя не трогают, потому что боятся. А только начнешь их жизни учить — они сразу на тебя наедут, и тогда трындец. А так… Плевать они на тебя хотели. А чефуры каждый день на тебя наезжают, прощупать хотят, сможешь им ответить или нет. Как только видят, что ты тряпка, — считай, крупно облажался, точняк тебя в порошок сотрут. Потому — нельзя им уступать!
Ацо снова мне втирал, почему мы с ним должны отметелить этого Дамьяновича, почему так важно, что он чефур. Объяснял, объяснял… видно, хотел, чтоб я понял, почему его так на этом заклинило. А я никак не мог врубиться. По барабану мне были все его втирания. Мне все это казалось полной чушью, как и раньше, и достал он меня уже этой своей великой местью. Про Макаровичку я ему говорить не стал… А какой смысл? Она чокнутая, и он чокнутый.
— Чефуры опасные. Словенцы — так, ссыкуны. За ними полиция, законы, государство — все, что полагается. У чефуров ничего такого нет, вот они и ждут, чтоб на тебя наехать. Увидят, что ты слабак, — всё, ты пропал.
Хренов социолог, психолог, философ… Грузил меня Ацо по полной. Много он знает о чефурах и словенцах! Но он же соседям вломил, которые хотели, чтоб Марина мыла коридор! Теперь, значит, обо всех всё знает. Типичный чефур. Когда в чем-то подфартило — самый умный, а все остальные — кретины. И уверенность сразу откуда-то берется. Выпендривается изо всех сил. И ходит потом по Фужинам как настоящая чефурская деревенщина. Будто когда-то со страху швабру проглотил. Зажатый весь, а хочет походить на накачанных горилл из фильмов. Только они руки к бокам прижать не могут, потому что бицепсы и трицепсы мешают, а наш-то — тощий: ручонки растопырил, чтоб крутым казаться, а на самом деле лох лохом.
Таким лохом Ацо и был, когда строил из себя чёрти что, балабонил чего-то там про чефуров и словенцев. Мать твою, Ацо… Это тебе не передача «Круглый стол», чтоб ты философствовал. Может, тебе еще и кресло принести, морду напудрить и все такое? Задолбал он меня этой мутью. Я пошел с ним, потому что дел у меня никаких не было и дома с Радованом оставаться не хотелось, торчать во дворе тоже остохренело. Но план у Ацо еще дебильнее был, чем все это! Ну, пошли мы к дому Дамьяновича, сидели с двух сторон дома, следили, когда этот хрен козлиный мимо пройдет… Дурдом! Нет чтоб перед своим домом торчать, я здесь завис, перед домом Дамьяновича… Всё из-за этих дурацких американских фильмов!
Я посидел немного перед подъездом, понаблюдал, что там да как. Видел трех охренительных телок. У одной стринги очень прикольно засветились, когда она нагнулась, чтоб ключики упавшие поднять. Вторая была Амела — она с нами в одной школе училась, на год младше. Она уже в шестом классе переспала с Ристичем, который был старше ее, — этот тип с Ацо в одном доме живет. А потом она еще с половиной Фужин встречалась. Что поделаешь: мать у нее была давалкой, и к этой постоянно какие то типы подкатывали — на мерсах и бэхах. Третья — офигительная телка! — была молодая мамочка с детской коляской. Такой задницы я давно не видел! Если б не очки, ваще была бы шикарная телка. Я подумал, что давно уже не дрочил, а потом — не знаю почему? — вдруг вспомнил о телеведущей, и дрочить сразу расхотелось почему-то… Я ее снова представил в этих ее трениках и растянутой майке. Прям запал на нее, блин!
А потом мне надоело торчать перед домом. Ацо все больше меня бесил. Я подумал, что даже не знаю, как выглядит этот самый Дамьянович: маленький он, худой, с усами? Но этого-то мало, чтоб его узнать, когда он вдруг нарисуется перед подъездом. Я подошел к Ацо — сказать, что иду домой. Пусть один этой своей шпионской фигней страдает.
— Я иду домой.
— Спятил, да? А что, если Дамьянович на улицу выйдет с другой стороны дома?
— Пофиг мне вы оба — и ты, и твой Дамьянович. Нет у меня времени на эту хрень, джеймсов бондов и брюсов уиллисов тут изображать.
— Да ты больной! Какие еще джеймсы бонды, чего ты гонишь? Ты должен следить, когда чел из подъезда выйдет, чтобы потом его подкараулить!
— Да не стану я его ждать, понятно тебе? Он что, виноват? Тощий, лысый, низкий, усатый… Да насрать мне на него и на твою дурь тоже! Я пошел.
— Эй! Марко! Вот он!
Быть не может! Маленький, тощий, лысый, усатый Дамьянович правда вышел из подъезда. Вот теперь я его вспомнил. Я видел его физиономию в том самом автобусе. На вид он вообще никакой, а физиономия самая что ни на есть чефурская. Мы раз с ребятами во дворе поспорили. Я говорил, что чефура от словенца можно по физии отличить, и мы потом три дня ругались, но я им все равно доказал, что так оно и есть. Дамьянович прям-таки мою теорию подтвердил. По нему сразу было видно. Морда грубая, усы топорщатся, смотрит как блаженный — тупо. Половина зубов сгнила, — жалко только, что зубочистку не мусолил. Ацо встал и пошел за ним.
— Ацо! Подожди! Ацо!
А он ноль внимания. Топает за Дамьяновичем, который почесал в сторону Любляницы. Вот уж не думал, что буду за кем-то на Фужинах гоняться. Клиника. Ацо все шел за Дамьяновичем. Даже походка у него стала другая: будто он не балканская деревенщина, а типа просто так прогуливается вдоль Любляницы.
Я еще ни разу в жизни не гулял вдоль реки. Проходишь там, только если тебе надо на баскет или на тренировку А так шляться туда-сюда вдоль реки — ваще дебилизм полный. Это только для тех, у кого есть шавки, — вот они их там выгуливают, чтоб шавки могли ссать и срать под деревьями. Там ведь столько мошкары, что нормально разговаривать нельзя: эти грёбаные мошки прямо в рот лезут. Возле Любляницы разве только старых чефуров встретишь. Они там стоят, скрестив руки за спиной, кости разминают — топают от Бродарьевой площади до фужинского замка и воздух сотрясают.
