На прошлой нашей встрече он настоятельно советовал мне собрать портфель акций, так что я решил попользоваться его мозгами и попросить совета, как мне выйти в высшую лигу.
Когда я пришёл в бар, Кевин поначалу не узнал меня. Он сказал, что я изменился, заметно похудел с нашей встречи у Херба и Джилли.
Он хотел узнать, каким спортом я занимаюсь.
Я уставился на него. Херб и Джилли? Потом я понял, что это у них дома в Верхнем Ист-Сайде я оказался в ту ночь.
– Ничем я не занимась, – сказал я. – Спорт – это фигня, это для обывателей.
Он засмеялся и заказал “Абсолют” со льдом.
Кевину Дойлу было под сорок, может, сорок два, и был он элегантен. На нём был тёмно-серый костюм и красный шёлковый галстук. Я не помнил, что втирал ему у Херба и Джилли, или потом, на ужине на Амстердам-авеню, но одно я помнил ясно, что говорил по большей части я, а Кевин – не считая попыток давать мне советы по акциям – ловил каждое моё слово. Я снова перешёл в режим очарования, когда человек хочет был стать моим лучшим другом, как с Полом Бекстером и Арти Мельцером. Я пытался проанализировать, как так получается, и решил, что мой энтузиазм и готовность не судить – и не конкурировать – задевает в людях какую-то струну, особенно в людях, зажатых стрессом и паранойей. А вообще, я уже лучше контролировал позывы говорить, поэтому решил – пусть разговор ведёт Кевин. И спросил его про “Ван Лун и Партнёры”.
– Мы маленький инвестиционный банк, – начал он, – около двухсот пятидесяти сотрудников. Мы занимаемся венчурным инвестированием, управлением фондами, недвижимым имуществом, всем таким прочим. В последнее время мы были брокерами на весьма крупных сделках в сфере развлечений. Для MCL-Parnassus мы готовили покупку “Кэйблплекс”, а сейчас сам Карл Ван Лун обсуждает что-то с Хэнком Этвудом, председателем MCL. – Он задумался, потом добавил, как будто сообщал о том, что его взяли в футбольную команду: – А я финансовый директор.
Но когда он углубился в детали, объяснив, что он – один из семи или восьми финансовых директоров, которые присматривают за собственными сделками, а потом получают большие комиссионные, я впервые осознал, что Кевин – не какой-нибудь долдон с Уолл-стрит. Из его слов вытекало, как я прикинул, что он делает миллиона два-три в год.
Теперь уже он меня очаровал.
– А Ван Лун? Он… – спросил я, хотя у меня и вопроса-то пока не было, я просто поддался магнитному притяжению известности, которая до сих пор окружала начальника Кевина.
– Карл – правильный человек. С годами, знаешь, он стал мягче. Но до сих пор работает не меньше, чем всегда.
Я кивнул, прикидывая, сколько же это он работает.
– Компания без него никогда не стала бы тем, чем стала. А этот человек, наверно, делает два-три миллиона в неделю.
– Гхм.
– Ну… а у тебя как дела?
– У меня? Отлично.
Я не помнил подробностей нашей прошлой встречи, но наверняка говорил про свою книгу, и вряд ли в контексте того, что она входит в убогую серию заштатного издателя – так что, как я прикинул, Кевин считает меня каким-то писателем, комментатором, человеком, который, так сказать, держит палец на пульсе духа времени… с которым можно вести умный, приятный, но не опасный разговор, про новую экономику, мегатренды и наступление цифровой эпохи.
Но я быстро перешёл к своему делу.
– Кевин, что ты думаешь про электронную дневную торговлю?
Он задумался на мгновение.
– Это просто шум. Эти ребята не спекуляторы, не инвесторы, они игроки – или даже жалкие фрики, которые наивно полагают, что демократизировали рынки. – Он скорчил рожу. – Когда этот пузырь лопнет, скажу тебе, по стенам разлетится ой как много крови.
Он отхлебнул из стакана.
Я поднял свой.
– Я торговал из дому через Сеть, используя программный пакет для трейдинга, который купил на Сорок Седьмой-стрит. За два дня я сделал около четверти миллиона.
Кевин пару секунд смотрел на меня в ужасе, переваривая информацию. Но ещё он явно смутился и не знал, что сказать. И тут до него дошло.
– Четверть миллиона? -Угу.
– За два дня? Это очень неплохо.
– Да, мне тоже понравилось. Но при этом я странным образом – как бы лучше сказать? – неудовлетворён. Я чувствую себя стеснённым. Мне надо расширяться.
Пытаясь примириться с тем, что я ему говорю, Кевин поёрзал на стуле, даже чуток покорчился. Он был уверенным человеком, явно весьма успешным, и было странно видеть, как его накрывает сум,бур в голове.
– Ну… Может… – он почесал нос, – ты мог бы… может, тебе попробовать фирму по дневной торговле?
Я спросил его, в чём будет разница.
– Ну, ты будешь не один, в комнате будет сидеть толпа других трейдеров, при этом появляется среда, где люди помогают друг другу, делятся информацией. Часто так же фирмы предлагают большое плечо, между пятью и десятью размерами твоего первоначального депозита. Ты будешь лучше чувствовать поведение рынков, – он уже снова пришёл в себя, – потому что часто это вопрос осознания общего настроя, а потом решения, идти с ним или… не знаю, – он пожал плечами, – против него.
Я спросил его, не может ли он порекомендовать мне такое заведение.
– Есть хорошие фирмы, о которых я слышал – обычно на или, как минимум, около Уолл-стрит. Хотя, по моему мнению, у тебя, Эдди, и у самого неплохо получается.
Я записал названия, которые он перечислил, и поблагодарил его. Потом мы отхлебнули из своих стаканов.
– Да… четверть миллиона за два дня. – Он уважительно присвистнул. – Какую стратегию ты используешь?
Я хотел уже было выдать ему отредактированную версию событий, но тут появились двое парней в костюмах, один из них хлопнул Кевина по плечу.
– Привет, Дойл, старик, что творится?
От этих ребят так и пахло деньгами, и когда Кевин представил меня, но не сказал, что я финансовый директор, или управляющий вице-президент того или иного предприятия, они тут же потеряли ко мне интерес. Во время последующего разговора о новых рынках в Латинской Америке, а потом о биржевом пузыре, я видел, что Кевин борется со страхом, что я начну разговор о дневной торговле через Сеть прямо перед этими мужиками. Так что, когда я встал, чтобы уйти, думаю, он испытал облегчение.
Я сказал, что через пару дней позвоню ему, и скажу, что получилось из того, что мы обсуждали.
“Лафайет-Трейдинг” расположился на Брод-стрит, всего в паре кварталов от Нью-Йоркской Фондовой Биржи. В главном из нескольких негусто обставленных кабинетов на четвёртом этаже большим прямоугольником выстроились двадцать столов. На каждом столе стояли компьютеры для трёх трейдеров, и в первое утро я увидел там человек пятьдесят – сплошь мужчины, каждый в удобном директорском кресле, половина из них моложе тридцати, и из них ещё половина – в джинсах и бейсболках.
Принцип был таков: размещаешь у них минимальный депозит в 25 000 долларов, а взмен тебя обеспечивают всем необходимым для онлайнового трейдинга. Ты платишь комиссию в два цента с каждой акции при каждой сделке. Если хочешь, а большая часть их клиентов хотела, они дают внушительное плечо. Я зарегистрировался, внёс 200 000 долларов, а потом договорился о плече в два с половиной раза: это означало, что я начинаю новый этап своей трейдерской карьеры, распоряжаясь полумиллионом долларов.
Утром мне организовали вступительный курс. Потом середину дня я провёл, болтая с другими трейдерами и разглядывая помещение. В “Лафайет” царила атмосфера – как и предупреждал Кевин – дружелюбия и сотрудничества. Было ощущение, что мы занимаемся общим делом, работаем против крупных маркетмейкеров, сидящих в паре кварталов от нас. Но скоро я увидел, что здесь есть группировки и серьёзные личности, и что динамику не всегда будет легко прочитать. И конечно тут встречались разные стили трейдинга. Парень, сидящий слева от меня, к примеру, тупо молотил по клавиатуре, не особо заморачиваясь исследованиями и анализом.
– Что это за акции? – спросил я его, тыкая в символ на его экране.
– Понятия не имею, – пробурчал он, не отрывая глаз от клавиатуры, – у них большой спред и они растут, больше меня ничего не интересует.
Другие трейдеры были осторожнее и плотно копались в материале – смотрели телевизоры, привинченные на одной стене, или бегали от своих мест к терминалу Блум-берга в дальнем углу, или просто изучали бесконечные графики акций на своих мониторах. И вот, когда я почувствовал суть и настроение всего происходящего, я приступил к работе на своём месте, выбирая для себя объект торговли. Но в первый день я не ставил сверхзадач, и к концу дня закрыл позиции, сделав всего 5 000 долларов. Учитывая мои недавние достижения, это было немного, но остальные трейдеры так не считали. Как явный новичок в комнате, я уже вызвал любопытство, не сказать подозрения. Кто-то осторожно спросил, не хочу ли я пойти с другими выпить в одном местечке в Павильоне на семнадцатом пирсе, но я отказался. Я ещё не готов был формировать новый союз.
