1918 год. Банк… Входят Джонс и три других парня. Приятный голос разносится по всему банку…
— Все присутствующие, пожалуйста, поднимите руки вверх.
Кассир протягивает руку к пистолету. Джонс дважды стреляет ему в грудь, и он падает, струя крови течет у него изо рта, а на гладкой восковой физиономии Джонса появляется выражение жуткого злорадства.
— И три брата-шведа, которые окидывают взглядом носовой кубрик и скалятся, сэр…
Три шведа проносятся по бару, словно ураган, ломая все на своем пути.
— И не забывайте о грузе, сэр… об алкоголе, сэр… Этим шведам никак не удержаться от того, чтобы глотнуть хорошую дозу… А вы уже познакомились с нашим шкипером?
— Да.
В ретроспективном кадре мы видим шкипера — обладателя тонкого германского профиля и зеленых глаз; он передает Джону ручку, чтобы подписать контракт. Глянув на подпись, шкипер говорит с несколько ироничной интонацией:
— Вы приняли мудрое решение, э-э, Джон.
— В нашем деле он известен как Опиумный Джонс, сэр… опиум, торговля белыми рабами. Опиумный Джонс ничем не побрезгует… И он же настоящий зверь… Знаете, сэр, все, что я вам здесь рассказал, может стоить мне жизни… Только нынешним утром один из этих шведов схватил меня за воротник и даже не посмотрел, что я такой больной, саданул меня по лицу, сэр, и крикнул: «Ты стукач, ублюдок»… Я бы не возражал, сэр, если бы вы снабдили меня чем-то для самозащиты… Если бы вы взяли для меня револьвер из арсенала…
— Даже и не думай. А по поводу команды я буду решать сам.
Одри полирует ногти и смотрит на них…
— Возможно, все будет как раз наоборот, сэр…
Действие переносится в будущее. Корабль плывет под парусом. Один из шведов смотрит вслед Джону и плюет на палубу.
— Еще один пидор на этом чертовом корабле.
Джон встречает первого помощника капитана, несущего обрез. Он улыбается, и его глаза поблескивают на солнце холодными льдинками.
— На свете есть только одно, в чем я абсолютно уверен, Джон — в том, что мы с тобой друзья.
Джонни подзадержался на ярмарке
Ретроспективные кадры карнавала… Джонни Цианид, который плюет огонь и глотает шпаги, способен также извергнуть изо рта шпагу и направить ее ровнехонько в цель. Может одним ударом руки разбить кирпич, разрезать колоду карт надвое, раздавить сырую картофелину в кулаке или проткнуть ее пальцем. Хуанито, метатель кинжалов, умеющий одним броском кинжала рассечь ползущего таракана; Джерри Тайлер, его ассистент, который метает ножи пальцами ног.
Морфинист-альбинос по прозванию Повешенный Энди выполняет номер с повешением на специальной веревке, усеянной розовыми блестками. Из-за морфия его лицо приобрело серовато-зеленый оттенок, как у подземных грибов. Видеть его в последних судорогах с выкатившимися розовыми глазами — зрелище не из самых приятных. В Сент-Луисе у него закончились наркотики, он забыл проверить веревку и, приступая к выполнению номера, был явно не в форме. В результате он сломал шею и повис без сознания, весь в розовых блестках, освещенный прожекторами. Вот это было по-настоящему потрясающее зрелище. Джонни вынул его из петли, но он все равно ночью умер. Поэтому с той поры его номер исполняет Джонни. Потом он взял Джерри в качестве своего ассистента на роль юного подпаска, пойманного со сбежавшим педиком.
Джонни Цианид и Джерри на виселице. Внезапно появляется толпа пьяных скотников и шахтеров.
— Слезайте с виселицы, эй вы, грязные пидоры, или мы повесим вас по-настоящему.
— Заткнись, деревенщина!
Джерри отмыкает кандалы ключом, зажатым в зубах, спрыгивает с виселицы, открывает засов, и стая тигров выпрыгивает из большой клетки.
Где угодно, только не здесь
Ретроспективные кадры Сент-Луиса… Однажды миссис Гринфилд купила мне в аптеке Массеранга газированной воды с шоколадным сиропом, и вот тогда-то я увидел, на что она способна.
К нашему столу бросилась угодливая еврейка.
— О, миссис Гринфилд… Я так рада вас видеть…
Миссис Гринфилд наклонила голову и просияла своей самой ледяной улыбкой. Еврейка тем не менее продолжала что-то говорить о какой-то вечеринке, на которой она побывала. Миссис Гринфилд ответила:
— Вам исключительно повезло, милочка.
Еврейка же извивалась под ее холодным взглядом, словно большой коричневый карп, молящий о пощаде, надежды на которую у него нет.
Полковник, муж миссис Гринфилд, принадлежал к числу самых великих зануд всех времен.
Первую мировую войну он провел юным лейтенантом в Париже и страшно любил вспоминать об этом периоде в своей жизни.
— Та женщина была настолько прекрасна, что все почитали ее за настоящую богиню, и я однажды провел всю ночь у дверей ее дома. Полагаю, любой настоящий южанин меня поймет.
Еще в одной истории, которую он любил постоянно мне повторять, рассказывалось о том, как он однажды довольно поздно возвращался с какой-то вечеринки, и ему повстречался маленький французский педик…
— Была холодная ночь, лил проливной дождь, а у него не было ни пальто, ни туфель. Поэтому я вначале дал ему понять, что якобы принял его предложение, но, когда мы подошли к дверям моего жилища, я столкнул его в канаву, где ему было самое место, и захлопнул дверь.
— Но, — начал было я, — это уже, наверное, чересчур… Ведь, знаете ли, у разных народов могут быть разные обычаи.
— Если кто-либо из моих сыновей станет педерастом, я убью его собственными руками. И если бы я узнал, что кто-то из детей моих друзей стал педерастом, я бы его тоже убил…
Я уже был членом бойскаутской группы, и нас учили приемам карате, чтобы защищаться от растлителей малолетних, поэтому я без лишних слов нанес ему удар в пах, а ладонью пробил его розовую шею. Он с грохотом упал на пол, и я добил его своим скаутским ножом. Три раза я протащил его тело вокруг нашего дома.
— Он пытался меня совратить, — сказал я жителям дома, по-мальчишески всхлипывая. И мне вручили медаль Красного Креста за храбрость.
Ретроспективные кадры подготовительной школы… Такси остановилось как раз под уличным фонарем, из него вылез парнишка с чемоданом, худенький мальчик в форме подготовительной школы… знакомое лицо, подумал про себя священник, напоминает мне что-то давно прошедшее, мальчишка сует руки в карманы брюк в поисках денег, чтобы расплатиться за такси…
Туманный мертвый мальчик так я неотвязно присутствовал в твоем старом цветочном аромате юных ночей на затхлых шторах одежда пустой подготовительной школы уходит все дальше и дальше. Подойди поближе. Слушай меня через все задние дворы и кучи золы. Печальные старые человеческие записки несу я с собой. Я ждал там…
Анус восход солнца утро в Сент-Лунсе на улице стоит надо мной обнаженный одной ногой в шерстяном носке потирая мой член.
— Я хочу отодрать тебя, Билли.
Вздохнул изгибался раздвинул мои ноги пот дрожь что это значит на кровати на животе.
Мальчики стоят перед конторкой. Одри — худощавый бледный светловолосый юноша с большой родинкой в месте разделения ягодиц. Джон — рыжий с зелеными глазами.
— Я кое-что тебе покажу, Одри.
Он открывает ящик, и там Одри видит вибратор с тупым красным резиновым наконечником. Одри сразу же понял, для чего он предназначен. У него пересохло во рту, сердце бешено забилось, а перед глазами поплыли серебряные точки. Он идет к кровати, ложится на спину и прижимает колени к животу. Джон опускается на колени у него между ног. Он наносит на вибратор смазку и медленно вставляет его.
— Я тебя запускаю, Одри.
Он нажимает на кнопку. Одри почувствовал, как мягкий розовый моллюск проскользнул в его тело, и тело его вдруг сделалось прозрачным, пульсирующим, словно громадная жемчужина в экстазе обнаженности, дрожащая родинка, мелькание его ног теплым полуднем 1920 года, цвета сменяют один другой, пробегая по его телу… красный, растворяющий его до состояния желе, с него спадает кожа, он задыхается в красной дымке, розовато-лиловые оттенки внутренностей, коричневый и сепия подобно пару восходят от его тела, серебряные огоньки вспыхивают у него перед глазами, и он извергает из себя потоки теплых и нежных капель.
Предмет, преподававшийся в школе: Умение видеть всем телом.
Джерри наклоняется, хватается за коленки и широко улыбается, просунув голову между ног. Ребята окружают его, каждый останавливается, чтобы посмотреть на происходящее. Вот какой-то мексиканский парнишка бросает на него взгляд, и тут-то все и происходит. Джерри видит его своим анусом и задней частью бедер. Он дрожит, краснеет с ног до головы, все его тело покрывает гусиная кожа, анус сжимается, а мексиканский парнишка видит его своим напрягшимся членом, бедрами и животом. Кики подходит и вставляет ему. Оба тела охватывает сильная дрожь, как будто их коснулся провод высокого напряжения. Они вибрируют с ног до головы, источая густой лиловый аромат озона. Запах действует на ребят, как кошачья мята. Они вращают ногами в воздухе, брыкаются, трахаются, лижут друг другу задницы, хихикают, исторгая из себя горячие потоки спермы, и в момент оргазма издают звуки, похожие на звук пулемета.
