Обалдуев деятельно распоряжался: «Не толпись! Проходи, не задерживай! Куда поперли? Ножками работаем, ножками!» На лице его, несмотря на общий ужас происходящего, сияла радостная улыбка, почти как у самого Петро-сана-IV в его лучшие годы. Наконец-то он получил возможность покомандовать этим стадом богатых болванов, а не униженно кланяться им, лебезить и прислуживать, как это было обычно и как его заставляли делать Ябрамовичи всех сортов, хозяева, которых он ненавидел классовой ненавистью, и не только. А сейчас он в одиночку мог решить, кого сажать в спасательный плот сразу, а кого попридержать до конца, и может даже не особенно счастливого, только он распоряжался их жизнью и смертью! Он прихватил специальную корабельную аварийную дубинку-багор, и бил особо нетерпеливых по рукам. «Я вас всех построю! Соблюдать очередность, негодяи!»
«Спокойствие, Обалдуев — сядем все!» — этой старой шуткой из комедии, которую крутили по стереовизору к праздникам практически до конца XXI века, внезапно появившийся Петро-сан-IV попытался утихомирить озверевшего матроса. «Дядя Миша» только что, отчаянно работая локтями, добрался до самого близкого к нему места погрузки на шлюпки. Надо отдать ему должное — услышав вой сирен, он растолкал мистера Дрина, спавшего рядом с ним в гамаке, тот пинком разбудил пуделя Тоби, дремавшего под гамаком, а Тоби, в свою очередь, легким укусом поднял на ноги капитанского кота Адмирала, который в эту ночь не остался ночевать в капитанской каюте, а долго вылизывался перед обиталищем комиков, предвидя, что что-то должно произойти и предпочитая дремать в пол-уха и на свежем воздухе. Коты вообще часто предчувствуют катастрофы — почти как олигархи.
— С животными мы не сажаем! Тут и людям-то места не хватает, — злобно сказал Обалдуев. Из доверчивого и наивного он окончательно превратился в жестокого и беспощадного, и это всего за 27 минут!
— О черт… Слушайте, я дам вам за проход пса сто галактик-долларов!
— Хоть двести. Торг неуместен, галактик-доллар опять падает. Проходи, не толпись! — Обалдуев был непреклонен.
— Тысяча фунтов! — мистер Дрин решил проявить традиционную британскую щедрость при крайней необходимости. Кроме того, Тоби был позарез нужен ему для карьеры комика — любимца публики.
— А в рублях это ж сколько будет? — Обалдуев прикрыл глаза и стал шевелить губами, подсчитывая. Толпа напирала. Мистер Дрин и пес замерли в ожидании.
— Хорошо, согласен. Бери свою шавку на руки и проваливай! Вон туда проваливай, в шлюпку.
— А кота? Это наш кот!
— Никаких котов, ни за какие бабки! — Обалдуев ненавидел кошек с детства. Как-то его, тогда еще маленького, как его ласково называла мама, «обалдуйчика», больно цапнул соседский кот, которому он ради смеха изо всех сил наступил на хвост, и в результате пришлось лечиться и делать уколы от бешенства, так что по отношению к кошачьим у матроса была только одна присказка: «кошаков — душить!»
Мистер Дрин, подхватив на руки пуделя, поднялся на входную ступеньку приставного трапа и довольно ловко — сказались постоянные занятия теннисом — спустился по нему в бултыхающуюся на волнах шлюпку. Петро-сан-IV последовал за ним немного спустя. Шлюпка качалась на темной океанской воде, как лилия на болоте. Она была низкой и с толстыми бортами. На корме располагалась универсальная кладовка: ящик с НЗ — неприкосновенным запасом в виде питательных таблеток, бутылок с водой, опреснительной установки с ядерной батарейкой, гидрокостюмов, спасательных жилетов с радиомаячками и спутникового видеофона. Троица устроилась на жесткую скамье, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться в ночном холоде.
Огорченный Адмирал следил за ними с борта корабля. Его не взяли. На хозяина, капитана «Титаника-7», надежды было мало. Как известно даже и корабельному коту, капитан покидает корабль последним. Сидя в капитанской каюте, Адмирал много раз слышал от своего босса эти слова, и опасался, что тот вообще не захочет покинуть яхту, и оба они пойдут на дно. Адмирал беспокойно мяукнул и стал метаться вдоль борта. Ему отозвался далекий лай Тоби в уже отплывшей шлюпке.
Мария Нахрапова покидала тонущее судно, сохраняя полное спокойствие, как на матче со 1159-й ракеткой Вселенной. Ее телохранители несли только несколько ящиков с самым необходимым — кубками турниров «Большого галактического шлема» и самим этим шлемом, а также с любимыми ракетками. Платьев она взяла с собой лишь три чемодана на колесиках — и это из целых двух мега-контейнеров одежды! Когда надо, Маша действительно умела идти на жертвы. Нина сопровождала ее как Пятница Робинзона. Они усаживались в особую спасательную шлюпку премиум-класса, с вместительным багажным отделением, специально предназначенную для того, чтобы VIP-пассажиры не расставались с любимыми игрушками даже на те часы, пока их не спасут. Или спасут? Этот вопрос занимал Машу, несмотря на внешнее спокойствие. Ее радовало, что рядом с ней нет, как обычно, отца — иначе ей пришлось бы заботиться и о нем, хотя постороннему наблюдателю и казалось, что все было наоборот. Но старик Нахрапов катался на горных лыжах где-то очень далеко отсюда и ничего не знал о судьбе «Титаника-7». Дождется ли ее участия в сборной тренер, великий и ужасный Усама Мудрищефф и весь американский народ? Сыграет ли она на Галактической Олимпиаде? Получит ли она хотя бы еще один «Большой шлем»? Все это были вопросы первостепенной, вселенской важности. Судьба чемпионки в данный момент была неясна, как мрак океанской ночи и зыбка, как морская вода, в которой отражались дрожащие красные огни аварийного корабельного освещения.
Но из состояния меланхолии ее, уже спустившуюся в премиум-шлюпку, вывело отчаянное мяуканье кота Адмирала. Он увидел, как его кумирша собирается покинуть его, как и все остальные. Видимо, весь мир решил оставить его пропадать здесь. Пораженный, несправедливостью судьбы, он не захотел с ней мириться, и теперь, по крайней мере, желал привлечь к себе внимание напоследок. «Адмирал, сюда! Кис-кис-кис!» — закричала чемпионка. Кот ловко полез по узкому бортику к месту посадки, осторожно переставляя толстые лапы. Но шлюпка уже отвалила от борта! Кот смотрел, как последняя надежда уплывает от него. «Прыгай! Прыгай!» — кричали ему снизу Маша и Нина наперебой. Адмирал измерил расстояние до шлюпки. Было высоко, слишком высоко, и он очень боялся воды. Но он все-таки решился — и прыгнул.
Коты неплохо видят в темноте, но отвратительно плавают. Адмирал был не очень спортивным котом. Он любил быть скорее зрителем, нежели игроком, поэтому не рассчитал силу прыжка и промахнулся на несколько метров мимо шлюпки. Ему еще повезло, так как борт мега-лайнера был настолько высок, что он мог запросто разбиться о палубу спасательного средства. Он сумел выплыть, но когда мокрая белая голова с залитыми водой ушами показалась над поверхностью, совершенно потерял ориентацию: с одной стороны был светящийся тусклыми огнями корабль, с другой темнота, освещаемая лишь пятнами корабельных прожекторов, в которой покачивались темные массы лодок. Поняв это, Нахрапова достала свой висящий на шее любимый видеофон и высоко подняла его над головой. Бриллианты на нем засияли, отражая свет фонарей лайнера. Получился как будто бы маяк, сходство еще более усиливалось высоким ростом Марии. Кот заметил этот свет, и загребая лапами по-собачьи, или, лучше сказать, по-кошачьи, поплыл на него.
— Вот так, очень хорошо! Это снимок войдет в историю! — это кричал Риччи Бздерл, фотографируя Нахрапову своим любимым трехмерным стереофотоаппаратом. Эти снимки могли бы стать отличной рекламой для компании видеофонной связи. Он набирал материал для своего последнего, уникального репортажа, лучшей колонки в его жизни… или все-таки не последнего? Риччи оставался оптимистом до конца. Он надеялся, что, как обычно и бывало, потонут все, иначе это сочли бы не самым величайшем крушением прогулочного судна в истории, а рядовым несчастным случаем, вроде мелкой аварии. Материал он рассчитывал передать в редакцию в последний момент по каналам космической связи, а о себе, как настоящий журналист, он просто не думал.
Проплыв метра три, Адмирал почувствовал, что он больше не может. Лапы устали, длинная шерсть намокла. Он окончательно загрустил — и тут же пошел на дно. Однако утонуть ему не дали. Мария, поняв, что дело плохо, отпихнула охранников и сама, лично прыгнула в воду! Привычно поймав Адмирала за шиворот, уже через минуту она перевалилась с добычей через борт VIP-шлюпки. Телохранители даже не успели снять с себя пиджаки, ботинки и кобуры с бластерами, чтобы прыгнуть ей на помощь.
Увидя, что Нахрапова очутилась в воде, Бздерл завопил, щелкая в темноте камерой с ультраяркой вспышкой ей в глаза: «Тоните красиво! Это для истории!» Эти крики настолько огорчили чемпионку, что как только Мария очутилась на относительно твердой поверхности шлюпки, она, положив кота на скамейку, мгновенно достала ракетку, и, ловко размахнувшись, послала миниатюрный видеофон в корпус Риччи. Ей некогда было искать мячик, и пришлось пожертвовать дорогой техникой. Сверкающей молнией платиновый гаджет распорол ночное небо и угодил прямиком в репортерское тело. Риччи охнул и согнулся от боли. Ему не понравилось, что даже в момент дьявольски неприятной, но величественной катастрофы знаменитости думают только о неприкосновенности своей частной жизни. Пораженный людской неблагодарностью, Бздерл решил не снимать больше ничего и, хромая, пошел занимать очередь на посадку в спасательный плот для пассажиров низшей категории.
