Ты не ответил ничего.
Убирайся отсюда, и продолжай свою мелкую жизнь, но помни — я слежу за тобой, Рэймонд Хэссел, и я скорее убью тебя, чем буду смотреть, как ты работаешь на дерьмовой работенке за деньги, достаточные для того, чтобы купить сыра и посмотреть телевизор.
Сейчас я уйду, поэтому не оглядывайся.
Все это просил меня сделать Тайлер.
Слова Тайлера вылетают из моего рта.
Я — голос Тайлера.
Я — руки Тайлера.
Все в Проекте Разгром — часть Тайлера Дердена, и наоборот.
Рэймонд К. К. Хэссел, твой завтрак покажется тебе вкуснее любых деликатесов, и завтрашний день будет лучшим днем в твоей жизни.
В баре меня хватают под руки и хотят угостить меня пивом. Будто я знаю сразу, — в каких барах собирается бойцовской клуб. Первое правило — не упоминать о бойцовском клубе. Но, может, они все-таки видели Тайлера Дердена? Отвечают — ничего о нем не слышали, сэр. Но может вам удастся разыскать его в Чикаго, сэр. Наверное, из-за дыры в моей щеке все зовут меня «сэр». И подмигивают. Ты просыпаешься в аэропорту О'Хейр и садишься на рейс до Чикаго. Переводишь стрелки на час вперед.
Ты просыпаешься в Скай Харбор Интернэшнл.
Переводишь стрелки на два часа назад.
Рейс привел меня в центральную часть Феникса, и в каждом баре, куда бы я ни пришел, есть ребята со швами по краям глазниц, где хороший удар припечатал мясо на лице по этому краю. Есть ребята со свернутыми носами, — и все эти ребята видят меня с дырой, пробитой в щеке, — и мы неразлучная семья.
Тайлер ни разу не появился дома. Я делаю свою работенку. Летаю из аэропорта в аэропорт на осмотры машин, в которых погибли люди. Сказка путешествия. Миниатюризованный быт. Крошечные бруски мыла. Крошечные сиденья авиалиний.
Куда бы я ни путешествовал — везде я спрашиваю о Тайлере.
На случай, если я найду его — двенадцать водительских прав моих человеческих жертв у меня в кармане.
В каждом баре, куда бы я ни зашел, в каждом долбаном баре, — я вижу побитых парней. Повсюду.
Если можно проснуться в другом месте. Если можно проснуться в другом часовом поясе. Почему нельзя проснуться другим человеком? В какой бар не пойди — везде отбитые ребята хотят угостить тебя пивом. И, нет, сэр, они никогда не встречали этого Тайлера Дердена. И хлопают глазами. Они никогда не слышали этого имени. Я спрашиваю про бойцовский клуб. «Сегодня ночью здесь будет бойцовский клуб?». «Нет, сэр». Второе правило бойцовского клуба — нигде не упоминать о бойцовском клубе. Отбитые ребята из бара мотают головами. Не слышали о таком. Сэр. Но вы можете поискать этот ваш «бойцовский клуб» в Сиэтле, сэр. Ты просыпаешься в Мегс Филд и звонишь Марле, чтобы узнать, что происходит на Пэйпер-Стрит. Марла говорит, что теперь обезьяны-космонавты бреют головы. Электробритва разогревается, и по всему дому стоит запах паленых волос. Обезъяны-космонавты выжигают себе отпечатки пальцев при помощи щелока.
Ты просыпаешься в Ситеке.
Переводишь стрелки на два часа назад.
Рейс приводит тебя в центральную часть Сиэтла, и в первом же баре, куда ты попадаешь, на шее бармена красуется гипсовый воротник, который отклоняет его голову назад настолько, что ему приходится смотреть на тебя с ухмылкой вдоль фиолетового разбитого баклажана собственного носа.
В баре никого, и бармен говорит:
— Добро пожаловать снова, сэр.
Я никогда, никогда в жизни не бывал в этом баре.
Я спрашиваю — знакомо ли ему имя Тайлера Дердена.
Бармен ухмыляется, его подбородок торчит над краем шейной повязки, и он спрашивает:
— Это что — тест?
«Да», — говорю, — «Тест». Встречал ли он Тайлера когда-нибудь?
— Вы останавливались тут на прошлой неделе, мистер Дерден, — отвечает он. — Разве не помните?
Тайлер был здесь.
— Вы были здесь, сэр.
«Я никогда не бывал тут до сегодняшнего вечера».
— Как скажете, сэр, — говорит бармен. — Но в четверг ночью вы зашли сюда и спросили, когда полиция собирается нас закрыть.
Ночью в последний четверг я промучился бессонницей, гадая — сплю я или не сплю. Я проснулся утром в пятницу, с ноющими костями и чувствовал себя, будто так и не сомкнул глаз.
— Да, сэр, — продолжает бармен. — В ночь четверга вы стояли здесь же, где и сейчас, и спрашивали меня про полицейскую облаву, и о том, скольких ребят мы обратили с момента бойцовского клуба ночью в среду.
Бармен поворачивает плечи с шеей в воротнике, чтобы осмотреть пустой бар, и говорит:
— Тут некому подслушать, мистер Дерден, сэр, так что могу сказать: мы собрали обращенных в количестве двадцати семи человек прошлой ночью. Здесь обычно пусто в ночь после бойцовского клуба.
Какой бы бар я не посетил на этой неделе, — везде меня называли «сэр».
В какой бы бар я не зашел, — везде отбитые ребята из бойцовского клуба начинали похоже вести себя. Откуда незнакомый человек может меня знать?
— У вас есть родимое пятно, мистер Дерден, — говорит бармен. — На ступне. В форме темно-красной Австралии с Новой Зеландией рядом.
Только Марла знает об этом. Марла и мой отец. Даже Тайлеру об этом неизвестно. Когда я сижу на пляже — всегда подворачиваю ногу под себя.
Рак, которого у меня нет, теперь повсюду.
— Это знают все в Проекте Разгром, мистер Дерден, — бармен подносит руку тыльной стороной к моим глазам, на его руке выжжен поцелуй.
Мой поцелуй?
Поцелуй Тайлера.
— Всем известно о родимом пятне, — продолжает бармен. — Это часть легенды. Вы становитесь долбаной легендой, дружище.
Я звоню Марле из комнаты мотеля в Сиэтле, чтобы узнать, занимались ли мы этим. Ну, вы понимаете. На большом расстоянии голос Марлы:
— Что?
Ну, спали вместе.
— Что?!
Ну, был ли у меня, ну вы понимаете, ну секс с ней.
— Боже!
«Ну?»
— Ну?! — переспрашивает она. «У нас когда-нибудь был секс?» — Ах ты дерьма кусок! — «У нас был секс?» — Да я убью тебя! — «Это значит „да“, — или „нет«?“ — Я знала, что этим кончится, — говорит Марла. — Вот ты дрянь. Сначала ласкаешь меня. Потом посылаешь. Спасаешь мне жизнь, а потом варишь мыло из моей мамы.
Я щипаю себя.
Я спрашиваю Марлу, как мы встретились.
— В той группе по раку яичек, — отвечает Марла. — А потом ты спас мне жизнь, — Я спас ей жизнь?
— Ты спас мне жизнь.
Тайлер спас ей жизнь.
— Ты спас мне жизнь.
Я втыкаю палец в дыру в щеке и шевелю им. Это должно вызвать недетскую боль, которой хватит, чтобы разбудить меня.
Марла говорит:
— Ты спас мне жизнь. Отель Риджент. Я пыталась преднамеренно уйти из жизни. Вспомнил?
Ой.
— Той ночью, — продолжает Марла. — Я сказала, что хотела бы сделать от тебя аборт.
У нас разгерметизация салона.
Я спрашиваю Марлу, как меня зовут.
Мы все умрем.
Марла говорит:
— Тайлер Дерден, тебя зовут Тайлер-будь-ты-проклят-Дерден! Ты живешь в доме 5123 NE на Пэйпер-Стрит, который сейчас забит твоими мелкими последователями, которые бреют себе головы и жгут кожу щелоком!
Мне нужно немного поспать.
— Тебе нужно тащить свою задницу сюда, назад, — орет Марла в трубку. — Прежде, чем эти мелкие тролли не пустят меня на мыло!
Мне нужно разыскать Тайлера.
Шрам на ее руке, я спрашиваю Марлу, — откуда он?
— Это был ты, — отвечает Марла. — Ты поцеловал мне руку!
Мне нужно разыскать Тайлера.
Мне нужно немного поспать.
Мне нужно поспать.
Мне нужно идти спать.
Я говорю Марле «спокойной ночи», и ее крик становится тише, тише, тише, и исчезает, когда я дотягиваюсь до аппарата и вешаю трубку.
Всю ночь твои мысли витают в эфире.
Я сплю? Я спал? Такова бессонница. Пытаешься расслабляться понемногу с каждым выдохом, но сердце по-прежнему колотится, и мысли ураганом вьются в голове.
Ничто не действует. Ни направленная медитация.
Ты в Ирландии.
Ни пересчитывание овечек.
Считаешь лишь дни, часы, минуты с того времени, когда, как помнишь, в последний раз смог уснуть. Твой врач посмеялся. Никто еще не умирал от недостатка сна. Твое лицо как ссохшийся фрукт, синяки от недосыпания, — даже ты сам можешь принять себя за мертвого.
После трех часов ночи, когда лежишь в кровати мотеля в Сиэтле, уже слишком поздно искать группу поддержки больных раком. Слишком поздно бегать в поисках нескольких маленьких голубых капсул амитала натрия или красный как помада секонал, полный набор игрушек «Долина Кукол». После трех ночи не попасть в бойцовский клуб.
Нужно разыскать Тайлера.
Нужно немного поспать.
Потом ты проснулся — а Тайлер стоит в темноте возле кровати.
Ты просыпаешься.
В тот миг, когда ты уснул и спал, Тайлер уже стоял там и говорил:
— Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией здесь, в Сиэтле. Просыпайся.
Специальный уполномоченный из полиции хотел устроить налет на то, что он называл «активностью преступного характера» и «подпольными боксерскими клубами».
