— Почему?
— Приглашая посторонних, мы рискуем нарушить традиции нашей группы. Например, как насчет строгой конфиденциальности? Разве можно ожидать, что гости станут соблюдать определенную секретность или хотя бы осознают ее необходимость?
— Но, Мал, — возразил Воан, — за все время знакомства я не услышал о тебя ничего, что нельзя было бы повторить за пределами клуба.
— Надеюсь, — коротышка предостерегающе поднял палец, — это не означает, что ты злоупотребил моим доверием!
— Нет, конечно, нет! Я просто имел в виду… ну… Боже, что же я хотел сказать?
— Что никому ничего не рассказывал, потому что рассказывать нечего. Мал, кому интересны твои проблемы?
— Спасибо, Чарльз! — отозвался Малькольм. — Спасибо тебе огромное!
— В любом случае, — дипломатично вмешался Гордон, — на пару дней можно стать чуть осторожнее и держать личные проблемы при себе. По-моему, не слишком сложно! Мы же будем помогать Гаю, его брату и этому, как его, Артиллеристу!
— Террористу! — поправил я.
— Да ладно тебе, Мал! — воскликнул Воан. — Ради Гая-то можно постараться? К тому же чем больше народу будет в домике, тем дешевле он каждому из нас обойдется.
— Если мне не изменяет память, мы не за дешевизной гнались! — заявил Малькольм. — Хотелось почувствовать себя ищущими духовного очищения пилигримами, а не провинциалами, которые норовят и на курорт выбраться, и лишнего не заплатить… А я такие надежды — на эту поездку возлагал!
Он замолчал, явно ожидая от Чарльза насмешки вроде “Надежда умирает последней”, но, как ни странно, не дождался. Удивленный, Малькольм набрал в грудь побольше воздуха и продолжил:
— Совершенно искренне считаю, что клуб спас мне жизнь, когда я расходился с подругой.
— Разрыв получился долгим и болезненным, — напомнил Гордон.
— Да, точно подмечено, спасибо! — кивнул коротышка, не понимая, что над ним издеваются. — За два года я научился вам доверять, а чужаки, боюсь, все испортят.
С громким жужжанием к нему подлетела оса, и Малькольм молотил воздух руками, пока несчастное насекомое, почувствовав его запах, не предпочло убраться подобру-поздорову.
— Мал, твоя позиция ясна, — робко начал я, когда он успокоился, — но, может, все же попробуем? Ради меня?
В ответ на унылый взгляд приятеля я послал одну из самых обворожительных улыбок.
— Ну ладно, — нехотя согласился он, — только ради Гая и при условии: вы все признаете, что я несчастен.
Члены клуба охотно приняли предложение, официально засвидетельствовав несчастье Малькольма. Тут из дома вышла жена Воана с подносом в руках. На подносе бокалы, бисквитный рулет и большой кувшин с холодным лимонадом домашнего приготовления.
— Слава богу! — радостно захлопал в ладоши книголюб. — Давно пора!
Все остальные поморщились: давно пора пить лимонад — или по домам расходиться? Воану следует аккуратнее выбирать слова!
Схватив кувшин, Флисс вылила его содержимое мужу наголову.
— Вот именно! — прошипела она. — Тебе давно пора вырасти! Да и остальным тоже! — Швырнув поднос на траву, она рванула к двери. Падая, рулет задел Гордона по голове.
— Черт! — выругался он, потирая макушку. — Ты что, совсем жену распустил?!
Воан утирал с подбородка капли лимонада.
— Суди сам, — несчастным голосом произнес он, — на что, по-твоему, это похоже?
Террорист страшно обрадовался приглашению.
— Все так славно получается, просто тип-топ! Жена уезжает на фитнес-конвенцию, детей закину родителям, а сам смотаюсь с тобой на море, развратник эдакий!
У Бена было куда меньше энтузиазма. Его угнетало, что выходные придется провести в “компании извращенцев”. Извращенцами он стал считать нас, узнав, что мы иногда держимся за руки. Стоило обмолвиться, мол, просто хочу побыть с ним, чтобы сломать барьеры, воздвигнутые временем, родителями и нашим собственным невежеством, как брат тут же смягчился.
— Ладно, договоримся так: я поеду только ради тебя. Но если кто-нибудь станет гладить меня по яйцам!..
— Конечно, Бен, конечно!
Выехали мы в полдень последней пятницы июля на разбитом “мерседесе” Бена. Снятый Воаном дом притаился у скалистой бухты недалеко от деревеньки Ком-Мартин в Северном Девоншире. Большой, довольно ветхий, он выходил в запущенный сад. Узенькая, убегающая от калитки тропка была единственным способом добраться до каменистого пляжа.
Когда мы приехали, Малькольм, Чарльз и Воан сидели в саду и жарили на барбекю сосиски и гамбургеры. Увидев моих друзей, Бен тут же скорчил рожу, с какой обычно встречают агитаторов от консервативной партии и Свидетелей Иеговы.
Когда здоровались, брат кивнул и проворчал что-то невнятное.
— Кто-нибудь еще приехал? — глядя на дом, с тревогой спросил я.
— Гордон нас подвел, — объявил Воан, опуская длинную металлическую вилку.
— Шутишь?
— К сожалению, нет, — заявил Чарльз, — я должен был его забрать, но позвонила его жена: он не поедет, потому что порезал палец.
— Что за чушь! — не вытерпел я.
— И не говори! — раздраженно хмыкнул Воан. — Гордон постоянно нас подводит! Мы к этому почти привыкли, но если он думает, что из-за порезанного пальца не придется платить за домик, то сильно ошибается.
Прижавшись к калитке, Бен смотрел на море с таким видом, будто собирался в чем-то его обвинить.
— Террориста еще нет? — спросил я, пользуясь тем, что брат не слышит.
Друзья замотали головами.
— Может, не приедет? — с надеждой проговорил я. В доме было четыре спальни; одну заняли Воан с Чарльзом, вторую мы с Беном, а Малькольма поселили одного, чтобы не травмировать органы обоняния. Террористу, если появится, оставалась комната без вида на море в качестве штрафа за поздний приезд.
Увидев двуспальную кровать, Бен принялся ворчать как старый дед.
— Боже, в жизни с парнями не спал и сейчас не собираюсь!
— Но ведь я твой брат…
Он бы с удовольствием поспорил, но на моей стороне были неопровержимые доказательства.
— Не смей лезть на мою половину! — Бен со злостью швырнул на кровать дорожную сумку. — И газы выпускать не вздумай!
Потом мы сидели в саду, ели подгоревшие сосиски и пили бутылочное пиво, которое Воан благоразумно охладил. Свежий воздух и подходящая компания не исправили настроение Бена. Когда Чарльз сказал, что подбирает место для съемок нового сериала, мой брат объявил все телевидение “дерьмовым”.
— Да, знаю, — дружелюбно отозвался Чарльз, — мои программы особенно дерьмовые! А ты? Ты чем занимаешься?
— Да ну тебя!
— Ладно, Бен, расскажи про свою работу!
— Нет, им будет неинтересно!
— Почему же? — храбро возразил Малькольм. — Я, например, с удовольствием послушаю о твоей работе!
— И я, — милостиво сказал Воан.
С явным нежеланием брат начал рассказывать про звездочку подачи краски и компьютерное выравнивание упора, и мои друзья тут же поскучнели. Увы, Бен тоже заметил их реакцию.
— Вот видишь! — с горечью воскликнул он. — Никто не знает, чем я зарабатываю на жизнь, потому что никто, черт возьми, не слушает, когда я пытаюсь объяснить.
Атмосфера накалилась до предела, когда неожиданно скрипнула калитка и в сад влетел Террорист. На нем были бело-розовые шорты и слишком тесная футболка, из-под которой выпирало бледное пузо.
— Привет, засранцы! — радостно прокричал он.
— О боже! — душераздирающе застонал Бен. — Только его не хватало!
Сбитый с толку таким приветствием, Ланкастер топтался у забора, пока к нему не подошел Чарльз и не предложил показать комнату.
Они ушли в дом, а брат принялся мерить шагами давно не стриженную лужайку.
— Обманщик гребаный! — бросился он на меня. — Ты все знал, верно? Знал, что явится этот дрочила…
Опустив глаза, Воан с Малькольмом принялись разглядывать траву. Мол, ничего не видим, ничего не слышим… Вот трусы!
— Слушай, Бен, может, успокоишься?
Ничего не ответив, брат развернулся и бросился в дом.
Воан с Малькольмом тут же вскочили на ноги.
— Надеюсь, до кровопролития не дойдет! — проговорил коротышка.
— Я тоже, — буркнул я.
— А ты говорил брату о нашем правиле “Руки не распускать”?
— А что бы это изменило?
Через балконную дверь мы вошли в гостиную. Никого…Чарльз с Террористом были на кухне: наш клубный остряк заваривал чай, а Ланкастер, устроившись за шатким кухонным столом, сворачивал косячок.
— Чего тебе, уродец? — грубовато спросил он у меня.
— А где Бен?
— Только что уехал на своем “мерине”.
— Точно! — кивнул Чарльз. — Куда он направился?
— Черт его знает!
— Что знает черт? — насмешливо переспросил Террорист.
— Не смешно, — процедил я. — Бен из-за тебя уехал. Ланкастер, щедро смешивая марихуану с табаком, только плечами пожал.
