– Как дела, начальник? – спрашивает продавец, моложавый мужчина, с гладко зачёсанными жирными волосами назад.
– Нормально, – говорю и достаю деньги из портмоне.
Здесь я впервые. В одном этом микрорайоне, насколько мне известно, три интимных солона, и в каждом пип-шоу: подглядывание за девушками в специальных кабинках – это за дополнительную плату, удовольствие дорогое и не менее прибыльное, как для хозяина, так и для красотки.
Смотрю поверх головы продавца, где висит плакат с надписью «во всем должен быть предел, даже в порнографии». Философское высказывание. А где это дно, интересно? Там, где клиент захочет лицезреть изнасилование с убийством? Такого в пип-шоу не покажут. И ни это ли хотел заполучить первый покупатель? Или чего ещё, не понятно?.. Я принимаю всё, но подобные вещи убивают даже самых отъявленных циников. Типа меня. Нет закона – трактуй, как хочешь.
– Заявки есть?
– Пусто.
Он делает пометку в специальном журнале о курьерах.
– Давай, дружище! – жмёт мне руку.
Две девушки принимают заказ. Они пытаются рассмотреть меня, залезть под одежду, потрогать там все выпуклости и впадины. Желания – мужчина и женщина – у всех одинаковы, но не у всех так ярко выражены. У них серая внешность, как у мышек, вылезших из норки, они мне не нравятся. Пустышки, думаю. Не только на первый взгляд – не удивлюсь, что и в остальном гнилые орешки. Наглые ухмылки раздражают.
– Ты не хочешь чаю, – предлагает одна.
– Спасибо, но у меня много заявок, – оправдываюсь и делаю шаг назад.
– А где Андрей? – спрашивает другая девушка.
– На другом участке. Перевели.
– Он никогда не отказывался от чая.
– Значит, у него было время.
– Ты случайно не педик, а? – неудачно, то ли шутит, то ли смеётся первая девчонка, усыпанная веснушками, видимо, с ног до головы. – Как на этих дисках.
Девушки засмеялись. Я взял у них деньги и поспешил уйти прочь. Их громкий смех звучал в ушах пенопластом по стеклу. Предложение зайти в гости было так неожиданно, что я, признаюсь, смутился, и, если быть честным, заглянул, коль хотя бы одна из них соответствовала моему представлению о женской красоте. Заниматься любовью с человеком, который тебе не нравится, – та же порнография, которую я продаю, разницы нет.
Я попытался сравнить себя с почтальоном. Будто развожу клиентам газеты, журналы и письма. Какая разница, какую работу ты выполняешь. Грязную или чистую. Меня ждут, а это главное. В моменты кризиса надо хвататься за всё, что подвернётся. Я и ухватился. Когда возникают критические моменты, нет, не обращаются к религии: меняют дорогие сигареты на дешёвые, алкоголя выпивают больше, чем можно себе позволить, идут на преступления ради некоего материального блага; и смотрят порно чаще – от нечего делать. Так проще жить.
В этой квартире вечеринка. Меня буквально затащили вовнутрь. Я, не сопротивляясь, оказался посередине разгоряченной толпы молодых людей, рядом со стриптизёршами. Они уступили мне место – я, кажется, открыл рот, глядя на них.
Девушки, гостьи, решили, что я стриптизёр по вызову – в полку прибыло – и стали кричать, снимай всё, покажи свой член. Хотим видеть большой, только большой и толстый! Я попытался сказать, что я не тот, за кого меня принимают, но громкая музыка заглушала слова. Все разом расступились, образовав полукруг, и ждали от меня танца. Послышались хлопки в ладоши и улюлюканья. Я стоял, не шелохнувшись. Всё слилось в единое месиво. Я никого не замечал. (В пип-шоу девушки не видят подсматривающего, так легче «работать».) Кто-то поднёс бокал вина:
– На, выпей! И начинай.
Подумать только, я «с лёгким паром» попутал, наверное, дома! Не туда попал, без всякого сомнения.
– Это дом сорок? – спрашиваю у парня, который протянул бокал.
– Да, а что?
– Я порнуху принёс. Посыльный я.
Он попросил сделать музыку тише. И обратился к собравшимся:
– Какой придурок заказывал курьера с порнушкой?
Кто-то засмеялся. Девушки разочаровано выдохнули и сели за большой стол, сервированный обилием разнообразных блюд с кушаньями – лучше бы поесть предложили. И снова включилась музыка на полную громкость. Стриптизёрши продолжили танец, оттолкнув меня из центра просторной комнаты. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Вот-вот должна начаться оргия, а у меня куча заказов!
– Я пойду, – говорю молодому человеку, который, видимо, был хозяином элитной квартиры. Он еле держался на ногах. И чтобы не перевернул бокал с вином, я взял у него из рук алкоголь и залпом выпил.
– Кто-то из наших прикололся, думаю, – сказал он заплетающимся языком. Он ещё мог думать! – Что там есть, показывай.
Мы ушли в прихожую. Я вытащил диски. Он перебрал все, которые предназначались на этот адрес и сказал:
– Беру. Сколько с меня?
Он не знал цену. Я решил поиметь с него. И увеличил стоимость в два раза.
Не просто легко отделался, решил я, выйдя из квартиры, а удачно и с хорошей прибылью. Хм, у него не убудет. С такими клиентами не церемонятся.
Зазвонил сотовый. Полина интересовалась, сколько заявок я выполнил.
– Иду по графику, – отвечаю ей.
По новому адресу – семнадцатый этаж. Лифт не работает. Странно. Поднимаюсь наверх не спеша.
Пацан протягивает деньги. На вид пятнадцать годков, а может меньше.
– Паспорт покажи, – говорю ему. – Дети до восемнадцати лет в пролёте!
– Ты ментяра, что ли? Паспорт, может, потерян, – грубит он. – Давай диски, забирай деньги и вали!
Из-за его спины выглянул дружок, такой же сопляк, ухмыльнулся.
Я разворачиваюсь и пытаюсь уйти. Краткий инструктаж предупреждал, что в подобных ситуациях лучше не продать товар, так как за малолетками может быть милицейская подстава…
– Ты не понял!
Приказной тон не цепляет меня. Продолжаю спускаться по лестнице. Но неожиданно следует толчок в спину. Я лечу вниз, бьюсь сильно ногой о металлическую решётку перил, боль пронзает голень, слышится треск кости… И – удар головы о стену: отключаюсь.
Полина пришла ко мне в больницу. Я лежал в травматологии с сотрясением мозга и открытым переломом ноги. Вот кого я не ждал увидеть, так это её!
– Привет, – сказала она сухо и протянула пакет с яблоками.
Я попытался встать, но она остановила меня.
– Я по поручению шефа. Ты не волнуйся, главное. Так вот, Генчик, шеф сказал, чтобы ты не писал заявление в милицию, понимаешь?
– Я и не собирался. – Она заметила на моём лице удивление и сменила тон официальный на дружеский.
– Это хорошо. Ты молодец! Скажу лишь, что тот мальчонка – сын уважаемого человека в городе, не стоит поднимать шум. Если ты оставишь это происшествие, как будто ничего не случилось, без внимания, то можешь вернуться назад на работу, когда выздоровеешь. Шеф тобой доволен!
Полина ушла так же неожиданно, как и появилась. Она лишь сказала:
– Я пойду, – и помахала пальчиками изящной руки.
На следующий день, к вечеру, я доел яблоки. Раньше почему-то я не предполагал, что за своё увечье виновный в этом должен быть наказан.
И написал заявление.
После выписки из больницы работу пришлось менять.
2009 годНочь прошла беспокойно. Однако под утро мне приснился сон, что я потерял время. Казалось, я нахожусь в свободном падении, а мир проплывает вокруг меня в режиме какой-то паузы, стоп-кадра; хотел быть точным, чтобы не опоздать на работу, но не смог: электронные часы во всём городе, а вместе с ними время – исчезли, испарились, ликвидировались. Надо полагать, отразилось молнией, кто поймал время, застолбил – тот не спешит. Поспешность – неспешность. Равенства между этими понятиями нет, скорей – тире. Мой мозг явно не находился в состоянии покоя, он бодрствовал, хотя на самом деле я спал.
***
Обладая номером «78654», я мог себе позволить летающий автомобиль «Летатра-7500». Правда, он был в употреблении. Зато квантовый двигатель находился в хорошем техническом состоянии. И то, что немного протекала плазма, а на лобовом стекле расположилась трещина, не имело значения, ибо голографическая магнитола, сиденья с подогревом, сигнализация с лазерной турелью компенсировали остальные недостатки.
Анну я подвёз к отелю – у меня возникали мысли жить с ней вместе, но я пугался той её отрешённости от жизни, какую проявляли почти все долгожители, и Анна была не исключением. По пути нам встретилась новая красочная реклама, которой раньше на этом месте не было. Она гласила: «МУЧАЕТ СОВЕСТЬ? ПРИМИ ТАБЛЕТКУ СЧАСТЬЯ!» И мелким шрифтом под фотографией улыбающейся полуобнажённой девушки: дёшево, доступно каждому.
Она сказала сухо, но сумела в одно слово вложить всю свою уставшую от бытия душу:
– Спасибо!
Я смотрел ей вслед, её тембр голоса возбуждал – не резкий, не монотонный. Вот что цепляет меня в ней. Я нуждаюсь в ласковом слове, я понимаю интонацию. Это так странно звучит. Тем более перед инструктажем, который я сейчас буду проводить перед двумя десятками охранников. И голос мой, как старшего по смене, должен быть убедительным, я обязан найти правильную интонацию: суметь объяснить просто. Кажется, я догадываюсь, почему привязан к этой красивой женщине, привязан уже полгода – я её понимаю.
