— Наверное, лучше рассказать все как есть.
— Да что рассказать?
— Итан, я убила байкера.
— Ты убила байкера?!
— Ну, я не хотела…
— Мама, как ты умудрилась убить байкера?!
— Итан, поскорее приезжай домой. Я буду через двадцать минут.
— А отец где?
— Он сегодня на съемках. Надеется на роль со словами. Мать повесила трубку.
По пути на улицу я заметил, что ребята из команды построения мира стоят полукругом у стола и смотрят на большой немецкий тесак.
— В чем проблема? — поинтересовался я.
— Этим ножом мы будем резать торт надень рождения Айдана, — сказал мой знакомый, Джош.
Я присмотрелся повнимательнее: огромный, почти клоунский.
— Хардкорный ножичек, как из «Щекотки и Царапки». И что с того?
— Мы придумали конкурс: как пройти с ним по офису и не выглядеть маньяком.
— Ну и?
— Не получается.
Неподалеку Бри показывала фотографии из своего последнего отпуска. Она посетила южнокорейские анимационные студии, где процветает потогонная система, и сокрушалась, что не попала в Северную Корею: слишком много всяких заморочек на границе.
— Весь паспорт заштампуют. А мне ужасно интересно, как это жить в обществе без технологии, если не считать трех дисковых телефонов и одной телекамеры, которую они выиграли у Фиделя Кастро в игру «Камень, ножницы, бумага».
Я с Бри согласен. Для молодых, кто не успел побывать в ГДР или СССР, Северная Корея — уникальный заповедник технологически недоразвитой диктатуры.
— Если у тебя найдут флопик на пятьдесят шесть килобайт, получишь двадцать лет лагерей.
Я внес предложение: пусть Северная Корея поменяет свое название на что-нибудь более простое и доступное.
— Ну, например?
— Как насчет «Чик»?
— Как Чик Кориа?
— Ага.
— Мне нравится. Свежо!
— Спасибо.
Возле моей работы сложилась такая удачная конфигурация дорог, что я могу доехать до родителей, повернув всего два раза налево и два раза направо, хотя их дом в семнадцати милях, на западе Ванкувера. Мелочь, а приятно.
Издали родительский дом выглядел как обычно. На дворе вполне мог стоять восемьдесят восьмой год, и даже старенький «плимут» не казался бы анахронизмом. Мать крикнула из кухни:
— Итан, бутерброд будешь? Есть яичный салат!
Я зашел на кухню, ничуть не изменившуюся с эпохи Рональда Рейгана. Однажды мы с братом, Грегом, обнаружили здесь целую полку чистящих средств без штрих-кода.
— Нет, мам, спасибо. Я не есть сюда приехал.
Мама разрезала свой сандвич пополам.
— Я знаю, ты ужасно питаешься. Грег говорил, одними чипсами и мармеладом.
— Мама, где байкер?
— Я хотела сначала покушать. Ладно, мистер Торопыга, пошли.
Она повела меня по главному коридору мимо моей бывшей комнаты, где когда-то красовались коллекционные пивные бутылки со всего мира. Теперь здесь швейная машинка, сигаретная машина и аппарат, которым мама сворачивает старые газеты в растопку для камина. Там, где я держал бонг, сидит деревянная уточка в корзине с шелковыми цветами.
Мы спустились в задний коридор, где стоял мощный дух заплесневелого спортивного снаряжения, а оттуда — еще по одной лестнице в подвал. Мама достала из корзинки темные очки и дала мне; вторые надела сама.
— Я могу убавить свет, но это собьет метаболический цикл.
Мама выдерживает на своей плантации стопроцентную влажность, а я ненавижу высокую влажность. Кажется, что меня лапают сотни незнакомых рук.
В дальнем конце подвала, где десятки лет простоял настольный хоккей, среди самых плодовитых женских растений, обвязанных цветными ленточками (мамина генетическая система) лежал толстенный и страшенный байкер. Огромный, как имперская «Звезда Смерти».
— Мама, ну ты даешь! Я знал, что ты со странностями, но это вообще ни в какие ворота! Как это случилось?
— Я его убила током.
— Что?!
— Я подвела в этот угол провода, чтобы, если что, убить любого, кто станет в лужу.
Байкер действительно был в луже.
— Ты устроила в собственном доме смертельную ловушку?
— Это же нелегальная плантация, милый! Я не карликовых пони ращу!
— И почему ты убила этого байкера?
— Его зовут — звали — Тим.
— Чем он тебе не угодил?
— Вымогал часть урожая.
— Какую часть?
— Пятьдесят процентов.
— Да, наглый тип…
— Итан, клянусь тебе, я нечаянно. Я была не уверена, что обойдется без рукоприкладства, и на всякий случай заманила его в лужу. Вдруг у него зазвонил сотовый, и у меня сработал панический рефлекс. Вот я и включила ток.
Интересно, какие рингтоны предпочитают байкеры. Я отбросил эту мысль и посмотрел на Тима. Тяжелый, как видно. Я с трудом воспринимал его… мертвость (все равно не найду лучшего слова).
Мама сказала:
— Если бы ты вытащил его к машине, мы вдвоем подняли бы его и опустили в кузов.
— А потом?
— Ты мне скажи, Итан! Кто у нас в семье гений?
— Почему ты не позвонила Грегу?
Мой брат — крутой торговец недвижимостью.
— Грег сейчас в Гонконге, в командировке.
Как вообще избавляются от трупов? Представьте, что у вас в доме труп. Не легче, чем незаметно выбросить с тарелки гарнир. Задачка…
— Мама, у тебя есть ненужный ковер?
— Зачем?
— Сикхи обычно закатывают в ковры трупы невест, если те не согласились на брак по договору, и бросают в реку Фрейзер. Может, и у нас получится.
Мать всем своим видом изобразила разочарование.
— Что? Чем тебе не нравится моя идея?
— Да тем, что труп должен остаться там, куда мы его положим. Мне не нужно, чтобы Тим всплыл на поверхность реки. Лучше закопать.
— Можно закатать в ковер, а потом закопать.
— Хорошо. Давай возьмем ковер из отцовской комнаты. Терпеть его не могу. Напоминает мне о твоей бабушке.
Раньше отец работал в кораблестроительной компании. Когда его сократили, он стал сниматься в кино, в основном в телесериалах. Правда, недавно ему начали давать короткие немые роли в американских кинофильмах. Я чуть преувеличил: очень короткие немые роли. И не в кино, а в рекламе, максимум в массовке, причем почти всегда кадры остаются на полу монтажной.
В отцовской берлоге модели старых кораблей и морские карты были свалены в кучу. Теперь на видном месте висели его фотопортреты, цветные и черно-белые, серьезные и игривые: «Любовник», «Грустный клоун», «Коп, который стал плохим». Еще там были снимки отца, где он здоровается за руку с кучей актеров, которых отправили на съемки в Канаду, чтобы платить поменьше налогов: Бен Аффлек, Мира Сорвино, Керк Кэмерон, Люси Лоулесс, Раффи и самые малоизвестные маппеты, включая Коржика. Я заметил новую фотографию, с Умой Турман.
— А как с ней было работать? — спросил я маму.
— Наверное, неплохо. Она расписалась на его съемочной куртке.
На кресле (видимо, в ожидании химчистки) висело несколько отцовских костюмов для бальных танцев.
— Что твой отец находит в этих танцульках, ума не приложу! Мать показала на плетеный ковер под столом.
— Подарок на свадьбу. Уже много лет меня раздражает. Тим в него поместится?
— Думаю, да. Она наклонилась.
— Приподними стол, я вытащу ковер из-под ножек.
Я поднял стол, нечаянно рассыпав стопку папиных снимков в образе гитлеровца. Штук пятьсот. Мама пропыхтела:
— Есть!
Мы скатали ковер и оттащили вниз, где сделали из Тима байкер-дог. Я выволок его к автофургону — тяжелый, елки-палки! — и запачкал ковер машинным маслом.
Мама держала открытой заднюю дверь фургона.
— Итан, поуважительнее!
— Ты убиваешь человека током на месте, где раньше стоял мой настольный хоккей, а потом просишь, чтобы я был поуважительнее?
— Вы с братом поиграли в хоккей два дня и забросили.
— Ну, игра оказалась так себе.
— А я весь город перед тем Рождеством объездила. Одним рывком я забросил Тима в багажник, но труп с неприятным глухим стуком выпал обратно.
— Итан, положи его в салон!
Я послушался. Мы сели в машину и задом выехали на дорогу.
— А теперь давай найдем хорошую большую яму.
— Между прочим, мама, я от этого всего в полном ауте.
— Сынуля, мужчины не должны говорить о своих чувствах.
— Я думал, женщинам это нравится.
— Боже правый, нет, конечно!
Удивительно, как все меняется, стоит сосредоточить мысли на чем-то конкретном. Хм-м-м… Вот здесь можно закопать труп? Нет, слой почвы мелковат.
Мама предложила парк Стэнли, ближе к центру города.
— Если есть на свете места, специально предназначенные для закапывания трупов, так это парк Стэнли. Сейчас там больше костей, чем земли.
И мы поехали в парк Стэнли. Оказалось, что по нему бродит слишком много народа. Тогда мы отправились обратно, прочесали спортивные трассы и другие парки. Но и там от людей и собак было не продохнуть.
