Достаю из кармана бумажник, выковыриваю оттуда две пятьсотрублевки, аккуратно кладу на гардеробную стойку в пределах его зрения.
Он, кстати, за время моего монолога, уже успел подняться на ноги, пригладить растрепавшиеся волосы, разделить безукоризненный пробор, и вид, соответственно, имел уже почти что презентабельный.
– Отчего же не понять, – говорит, косясь на пятихатки, предельно елейным и подобострастным голосом, – все-с понимаем-с и все сделаем-с в лучшем виде, молодой господин, вы уж не беспокойтесь.
Я аж чуть не икнул от удивления.
– Слушай, – спрашиваю, – отец, а у тебя дети есть?
– А как же, – кивает с достоинством, и даже некоторой гордостью. – Трое. Дочку недавно замуж выдал. Старший сын барменом в «Национале» работает. А младший сейчас в Академии госуправления учится, собирается в начальники выбиться, вроде вас, уважаемый...
Я усмехаюсь и закуриваю очередную, уже бессчетную за это дурацкое утро сигарету.
– Вот этого-то, бать, – вздыхаю, – я больше всего в последнее время почему-то и боюсь. Даже сегодня, представь себе, уже однажды пугался, причем до дрожи в коленях. И ничего с собой поделать не могу, то есть вообще, ты представляешь?
Стряхиваю пепельный столбик с сигареты прямо на блистающий безукоризненной чистотой мраморный пол и так и ухожу, оставляя его в состоянии полного и безоговорочного недоумения…
В настроении из этого клуба я вышел, надо сказать, в пренаихреновейшем.
Будто в чужом дерьме с ног до головы измазался.
Причем не просто в дерьме, а в жидком таком, вонючем и заразном. Пару раз бывал в больнице, в инфекционном отделении, по газетным делам, приходилось наблюдать, увы.
Бррр…
До сих пор тошнота подкатывает.
К тому же – в дерьме уже далеко не свежем, а порядком перебродившем и хорошо настоявшемся.
Настоявшемся на моем собственном конформизме, трусости и нежелании хоть как-то из этого поганого круга – и хоть куда-нибудь – вырываться.
Тьфу ты, гадость какая…
Что же мы за народ-то за такой, думаю?
И – тут же вспоминаю незабвенное довлатовское: нормальный народ, сучье да беспредельщина…
Н-да уж, думаю…
И ведь, сцуко, что самое поганое – я сам тоже ничуть не лучше.
Просто немного другой, чем они.
Дано мне по этой жизни немного побольше, чего уж там…
Но это меня, увы, – ну нисколечко не извиняет.
А совсем даже и наоборот.
Ведь с меня и спрашивать-то будут, по итогу, совеем не как с них, а по куда более серьезному счету.
Возможно даже, что и по гамбургскому.
Узнать бы только – кто.
Уж я-то ему, тому, кто все это дерьмо придумал, в котором нам жить приходится, – бороденку-то бы повыдергал…
Хотя – кому это – «ему»?!
Угу.
Щаз.
А может, тебе, брат, лучше прямо сейчас разбежаться, как следует, да и головой об стену?
Или, еще лучше, – об зеркало.
За то, что оно тебе каждый раз эти ссыклявые щщи по утрам в стекле демонстрирует…
Бриться противно…
…А ведь они тебя, думаю, – все-таки поимели, Данька.
Оба.
По полной программе.
И тот, который сейчас в сортире пытается себя хоть как-то в порядок привести, и тот, который в гардеробной твои купюры разглаживает и пересчитывает.
И дело тут вовсе не в том, что эти самые купюры ты тоже не из воздуха нарисовал и они тебе самому вполне бы даже и пригодились бы. А в том, что для решения своих, пусть как бы и совсем не мелких, проблем, ты в очередной раз сам себя опустил на их самый что ни на есть нижеплинтусный уровень.
Сравнялся, так сказать.
Игра равна – сыграли два говна.
Как раз по тайму, с заменами.
И ничего-то ты, брат, тут с этим уже не поделаешь.
Это тебе – не в «первой линии» стоять. И даже не акцию очередную рассчитывать и планировать…
Там – все понятно.
Друзья, враги…
А что ты этим-то вот уродам вообще можешь противопоставить, а, Дэн?
Страх?!
Их страх?!
И свою власть над ними в момент этого страха?!
И ничего более?!
Так ведь, что самое поганое, – они заранее готовы платить тебе эту цену.
Сами готовы.
Она входит в их понятия, в их систему координат, будь они неладны.
К тому же – ты просто физически не сможешь всегда держать их в страхе перед собой и такими, как ты. А на своей поляне, да еще по своим правилам, – они тебя по-любому сделают.
Да и мразотное это состояние – чувство власти над вот такими вот персонажами.
Сблевное…
…А не нажраться ли мне кстати сегодня, думаю?
До той самой до «блевоты»?
Чтобы, так сказать, – клин клином?
Делать-то один хрен до завтрашних похорон совершенно нечего…
…Сел в машину и поехал в знакомый всему мясному движу паб, на Сухаревку.
Время сейчас хоть и раннее, думаю, но кого-нибудь из наших там наверняка застану.
Хоть пообщаюсь с каким живым человеком, рюмку с ним выпью, закушу, чем бог пошлет.
Сигаретку выкурю.
А то – хоть на луну вой от глухой, как перина, тоски и вязкого ватного одиночества.
Вражине какой не пожелаешь.
…Вражины кстати тоже нарисовались. Только чуть позже, когда я уже на Сухаре, перед пабом парковался, выбирал место поудачнее. Вряд ли я отсюда сегодня за рулем поеду, так что девочке моей тюнингованой тут скорее всего ночевать придется.
А что?
Кто-нибудь да присмотрит.
Машина в Москве в определенных кругах – известная…
Значит, надо втыкаться.
Причем чем ближе к дверям заведения, тем лучше…
…Наконец, нашел нормальную дырку, вылез передними колесами на тротуар, вынул ключ из замка зажигания.
Тут-то они мне и позвонили.
Я аж присвистнул, когда номер на определителе высветился.
Еще бы.
Когда одному из не самых последних людей в мясном движе звонит один из топовых конских «варриорсов» – да еще и по «официальному» мобильнику – тут уже явно что-то совсем запредельное случиться должно.
Если б речь шла о стандартной стрелке, то он вполне заурядной эсэмэской бы обошелся, на которой, кроме номера свежекупленной левой сим-карты, вообще бы ничего не было.
Только подпись и просьба о перезвоне.
Этого вполне достаточно.
И перезванивал бы я ему, кстати, точно с такой же трубы, благо их сейчас на каждом углу приобрести можно.
И безо всяких документов.
Иначе – палево, причем самое что ни на есть галимое…
Да и скидывал бы он этот мессадж не мне, а кому-то из признанных лидеров.
Даже не Гарри.
«Варриорс», как и наши «Флинты» в прошлые годы, бригадными стрелками не очень-то увлекаются, не их уровень.
Им «общак» подавай.
Ладно, что тут гадать, куда проще нажать кнопку «ответить» да поздороваться.
Косяков лично за мной никаких нет, так что – бояться нечего.
– Да, – говорю, – слушаю тебя.
– Здорово, – отвечают, – Данил. Что? Удивляешься?
– Удивляюсь, – говорю, – конечно. А ты бы сам при таком раскладе как бы себя чувствовал?
В трубке хмыкают.
– Да, наверное, тоже неуютно, – соглашаются, – но тут уж ничего не поделаешь, разговорчик лично к тебе небольшой имеется. Слух по Москве прошел, ты сейчас Али помогаешь кое-какие вопросы решать, с последними событиями связанные, так?
– А тебе-то, – удивляюсь, – нахуй?!
– Да так, – вздыхает, – мы тут с парнями посоветовались и решили, что все под одним богом ходим. Так вот, у нас, – у некоторых неплохо тебе известных стосов, – концы имеются подходящие, причем как раз в тех структурах, которыми вы интересоваться можете. А у меня у самого, как нарочно, сумма кэшевая высвободилась, и довольно существенная. Я в общем-то понимаю, что вы парни серьезные, сами все решить можете. Но – вдруг какой затык образовался…
У меня вдруг по левой стороне груди разливается какое-то конкретное тепло. Просто волной идет, даже не знаю, как и рассказать-то об этом.
Просто – тепло, и все дела.
И почему-то хочется, как в детстве, расплакаться…
Может, у меня и не все складывается так, как бы хотелось, с друзьями, – но с врагами по этой жизни я, похоже, – правильно определился.
Нормальные у меня вражины, что правда, то правда.
Достойные.
Он, тот, кто со мной сейчас говорит, – парень серьезный, слов на ветер не бросает, я это точно знаю.
Хоть и лошадь, конечно, – конченая…
– Пока, – вздыхаю в трубку мобильного, – вроде как ничего не надо. Но если потребуется, обратимся, разумеется. Не вопрос. Тут такое дело, что все средства хороши могут оказаться. И… эт-та-а… если чо, то я – твой должник в этой жизни, зарисуй себе где-нибудь или узелочек завяжи, типа, на память, ок?
– Да на хер, – ржет, – мне такая кредитная история? Да еще и от тебя, урода мясного? Ты со мной сначала за свои попорченные щщи расплатись, стос. Или уже забыл, как вы с Мажором тогда под раздачу влетели?! А потом посмотрим, может, и еще чего поспрашиваю…
– За те мои долги не переживай, – щерюсь в трубку. – По таким кредитам я, стос, всегда расплачивался с опережением графика. Можем хоть ща забиться на пересечение, хоть один в один, хоть как по-другому. Или предпочитаешь раздачи перед завтрашнем дерби дождаться? Мне, в принципе, по флагу. А за звонок за этот – я твой должник, по-любому, и – отбатрачу, если потребуется. И это – долг чести, ты меня понимаешь. Не можешь не понимать, опять-таки по-любому…
