Георгий Злобо - Румбо

Были еще всадники с кувалдами, и кареты, груженые доверху трупами. Была пехота упырей с копьями, были боевые гильотины-колесницы, были детишки с топориками и рыцари с бензопилой.

Оракул мучается. Чистые трубы. Не кормят малолетних забулдыг. Смышленый парнишка раздобудет как-нибудь себе на пищу сам. Один украдет, другой стащит, третий выморозит, четвертый — головой заработает.

Голова имеет много применений.

Например, ей можно играть в футбол. В былое время по телевидению показывали как белые парни из ЮАР гоняют по полю голову негра. Но то время прошло, и скоро уже негры начнут забрасывать ваши головы в баскетбольные корзины.

Еще голова сосет. Для этого, как известно, наиболее приспособлен рот. Сложная структура, очень подвижная, плюс щёки… зубы вот только мешают. Но, наловчившись как следует, и их начинаешь использовать. Это кому что нравится, да.

Какие еще применения есть у человеческой головы? Можно сделать из неё пивную кружку или пепельницу. Это кто во что горазд: кто-то любит пиво пенное, а кто-то шишки смолистые. И то и другое бьет в голову.

Еще голову можно приспособить под абажур. Светильник такой, как сейчас принято говорить «готический». Насверлить там отверстий, в отверстия бутылочные стеклышки вставить — залюбуешься.

Голову, в конце концов, можно просто высушить и поставить на рабочий стол в виде экспоната. Коллеги будут подходить и спрашивать:

— Ух ты… это чья?

А ты всякий раз отвечать будешь разное:

— Это Гена Притёртый, мой самый заклятый враг.

— Сам не знаю: купил случайно в подземном переходе.

— Это мой отец. Он погиб (тщательно сдерживаемые рыдания).

— Это брательник мой Жорка. Я его в детстве на даче у бабушки в помидорном парнике изнасиловал, а башку отпилил ножовкой.

— Это так называемый Веселый Покойник: восточная безделушка, напоминающая нам, что ничто не вечно.

— Моя. Сделана на заказ из копченой колбасы и черного перца.

— Это голова чечена, которую папа привез из командировки в Грозный.

Оракул мучается. Чистые трубы. Подмастерьем ты сгодишься на разное. И распорки лыком подвязать, и чешую к оконным стеклам приклеить, и огород вспахать, и детишек заделать.

Последнее, разумеется, приятнее всего: стать осеменителем. Родоначальником породы. Распределить гены по маткам, так сказать. Размножиться в поколениях. Также думают бараны и племенные быки, когда природа зовет на случку. А Бурёнку завтра зарежут. Дедушкиной саблей по горлу.

А ты смогла бы пойти на такое? Или ты можешь лишь медленно? Забывая, оглядываясь, споря. Разменивая жизнь у кассы супермаркета. Спуская гной вины в унитаз соблазна, меняя кожу, перекрываясь, пукая?

А смог бы он? Смог бы он поскакать наперевес с саблей, и срубить врагу голову с плеч, самому потеряв лишь два пальца? Думаю, что он не из этой породы. Он не боец, он — наблюдатель. Наблюдатель всё фиксирует, но ничего не делает. У наблюдателя море информации, но она постоянно обесценивается, ибо вышла из оборота.

Оракул мучается. Чистые трубы. Подайте ему кружку пива. Чтоб пил и рыгал, ну! Чтоб зашипело пиво по трубам его чистым. Чтоб зарыгал оракул свежо и пронзительно.

<В школе несколько моих одноклассников умели намеренно набирать в пищевод воздуха, чтобы затем отрыгивать его с ошеломляющей пронзительностью. Один сорвал так урок. Другой однажды рыгнул столь мощно, что шедшая по противоположной стороне улицы женщина выронила сумку и перекрестилась.>

Итого имеем: брючный шов, молекула пропана, карбонарий, печь и мачта. Из такой целлюлозы трафареты не клеятся. Они лишь алеют на вершинах заводских труб, когда очередной сталевар испускает дух, скалясь копченым лицом в пылающее жерло домны.

Но мы-то с вами не сталевары: куда нам. Мы — шлак, отходы, нифеля, бутор. Из нас уже мало что вытянешь. Но мы все еще сопротивляемся, мы все еще держимся: мы не сдаемся. Даже зная, что фронт уже за спиной. Зная, что шансов нет.

Чтобы прожить здесь еще один день, не самый хороший, но и не очень плохой: обычный день, исполненный радости.

Раньше думали, что зомби существуют лишь в сказках, на несвежих салфетках желтых газет, в телевизионной душегубке: где угодно, но на дистанции. Эта дистанция позволяла расслабиться, успокоиться, не нервничать… зомби есть, возможно, да, возможно существуют, но не достанут, не здесь, не сейчас… ага.

Лишь недавно стало ясно, что зомби рядом, вокруг: вот они. Молодая женщина бесстыже хохочет, глядя в монитор. Парень шнурует ботинки. Мужчина счищает снег с крыши гаража. Ребенок теребит градусник. Старуха перебирает груши в лотке.

Открой глаза. Протяни руку. Зомби в твоей постели.

Вот так. Стоит отпустить человека на минутку, и вот он уже ведет себя как социально-опасный психопат. Повсюду видит зомби. Параноидальная шизофрения, видите ли. Мания величия? Бред преследования?

Кто-нибудь из вас хоть раз видел живого зомби? Воскресшее существо, заряженное программой? Необязательно плохой программой. Не обязательно сеет смерть. Может и просто вздрочнуть втихомолку. Да, вздрочнуть, пока супруга смотрит телевизор. Включить в соседней комнате компьютер, открыть сайт, где женщины без колготок — и монотонным движением шрамированной руки раздразнить гениталии — и спрыснуть на заранее подстеленную салфетку богатой колонией собственных генов.

Все мы в детстве дрочили, и часто дрочим до сих пор. И не забудем о тех, кто дрочит, подсматривая за тем, как мы дрочим. Обдумаем этот момент. Подрочим и мы на них. Ах, забияки… как резвятся… порезвимся и мы с ними.

А ты, стоящий за окном наблюдатель, что скажешь ты нам? Кто мы такие, и с чем пришли на Землю? С каких и до каких пор явлены мы Вселенной? На чем мы стоим? Что мы едим? Чем живем?

Не правда ли, все мы — охваченные страстью животные?

Думаете, у животных не бывает страсти? Отказываете животным в чистоте в угоду своей многовековой пошлости? А разве не животное говорит в нас, когда сливаемся мы друг с другом и, содрогаясь, подвываем в Небесной тоске?

Любуешься своими руками, пидор? Сидишь, и важно поводишь плечиками? Думаешь о том, способен ли ты встать и прямо сейчас дать пизды вон тому темноволосому гражданину в водолазке? А если самого вырубят: как тогда, помнишь? Помнит спина твоя омоновскую дубинку, товарищ?

Ты любишь зомби, человек за окном? Любишь дрочить на них, вызывая в своем изображении постыдные сцены группового соития? Разнузданной ебли, в которой любимая твоя руководит всеми, являясь Священной Избранной Блядью.

Ты — созерцающий ведьму и служащий ведьме.

Ведьма — это та, что управляет людьми через любовь. Иначе: занимается пиздозомбированием.

Вам, молодой человек в тренировочных, это не светит. Вы, пожалуйста, пройдите в ту комнату… да, вон туда. Там установлены манекены для ебли. Чем просто так понапрасну дрочить, мог бы к минету детей приучить. Сын пососал — пососет пускай дочка. Дочка соснет — кончишь в ротик сыночка. Яйца лизали чтоб. И непременно лазили в анус попеременно.

…

— Ну хватит! — Румбо мотнул головой, желая стряхнуть наваждение.

Покурив по совету 3ои придорожной травы, он надеялся впитать вместе с дымом мудрость мёртвых, но, видимо, в могилах, возле которых нарвал он её, покоились несерьезные люди.

Румбо вернулся к тому месту, где собирал он букет для курева. Кто здесь похоронен?

Скромный памятник из чёрного камня. Неровная каплевидная глыба, словно оплавленная местами. Метеорит?

Надпись на стальной табличке гласила:

Селиванов А.Н.

10/13/71 — 02/08/10

— Суетливый, наверное, был мужик… — предположил Румбо, снимая с могильной плиты увядший венок.

Понюхал, потер в ладони сухие листья.

Что, если венок этот покурить? Узнаю побольше об этом Селиванове А.Н.

Он набил цветами подаренную 3оей трубку, чиркнул зажигалкой и дунул.

Андрей Николаевич Селиванов предстал перед Румбо с пугающей разум отчетливостью. Словно Румбо сам на какое-то время обратился в этого сухощавого среднего роста блондина с подломленным носом и родинкой на правой щеке.