как будто ответил: «да, лодырь».
Война, накинув шорты, вышел из своей комнаты. На кухне гремели кастрюли. Старушка жарила лук и чистила над ведром картошку. Серое сочилось сквозь окно, прямо у нее за спиной, когда она подняла голову на звук скрипящего паркета. И вздохнула, заметив внука.
Эти вздохи и упрекающие взгляды не к месту. Он и сам себя ненавидит.
Война закрылся в ванной на щеколду.
За полтора месяца борода разрослась. Подбородок напоминал мочалку, из щек тоже вылезли единичные курчавые волосы. Всегда хотелось отрастить бороду, и вроде бы даже начало что-то получаться. Но свое лицо Войне все равно не нравилось. Он взял бритву, решив избавиться от поросли. Покрутил в руке. Осенила мысль, до того простая, что удивляло, как она не возникла раньше.
Рука прислонила острие к горлу так, что вниз потекла струйка крови. Мышцы вздулись, в глазах стало все расплываться. Татуировка задрожала. Война призывал себя сдержаться, но не мог, слезы душили.
Вот он – выход. Штрих под кадыком, и все. Движение, благодаря чему страдания закончатся. Ему стоит лишь провести рукой, чтобы избавиться от ненавистного лица, ненавистной жизни, от ненавистного серого мира за окном. От разочарований, которые он приносит близким людям. Одно движение погрузит в темноту, где никто и никогда не сможет потревожить. Ведь он желал этого совсем недавно. Справа налево – движение, над которым не стоит думать. Размышления только погубят дело. Максимальная концентрация, уверенность, вспышка мгновенного усилия, это все, что ему требуется.
Кровь сочилась по трапеции, собираясь в ямке ключицы. Перебравшись через кость, струйка разделилась на два направления и теперь пожирала как грудь, так и плечи.
Размышления погубят все дело, твердил Война, но в то же время не находил духа отнять у себя последнее удовольствие. Мысль о собственной смерти приносила облегчение. Ему почему-то становилось приятно, когда он представлял ситуацию со стороны. Что скажет мама, когда увидит своего сына в ванной на полу, белого как снег и залитого кровью? А старушка, его родная бабушка, которая чистит картошку на кухне и ни о чем не догадывается? А друзья? Вспомнился Жемчужный Володя. Как бы тот отреагировал о подобном известии? Жалко бедолагу. Ведь реально взгрустнет.
Капля крови звучно шлепнулась на плитку пола. Война отнял лезвие. И улыбнулся расплывающемуся отражению. Кажется, он потерял рассудок, и вместо него обрел себе друга.
Глава 29
«… Да и зачем оно, это дикое и грандиозное? Море, например? Бог с ним! Оно наводит только грусть на человека: глядя на него, хочется плакать. Сердце смущается робостью перед необозримой пеленой вод, и не на чем отдохнуть взгляду, измученному однообразием бесконечной картины.
Рев и бешеные раскаты валов не нежат слабого слуха; они все твердят свою, от начала мира одну и ту же песнь мрачного и неразгаданного содержания; и все слышится в ней один и тот же стон, одни и те же жалобы будто обреченного на муку чудовища да чьи-то пронзительные, зловещие голоса. Птицы не щебечут вокруг; только безмолвные чайки, как осужденные, уныло носятся у прибрежья и кружатся над водой.
Бессилен рев зверя перед этими воплями природы, ничтожен и голос человека, и сам человек так мал, слаб, так незаметно исчезает в мелких подробностях широкой картины! От этого, может быть, так и тяжело ему смотреть на море.
Нет, бог с ним, с морем! Самая тишина и неподвижность его не рождают отрадного чувства в душе: в едва заметном колебании водяной массы человек все видит ту же необъятную, хотя и спящую силу, которая подчас так ядовито издевается над его гордой волей и так глубоко хоронит его отважные замыслы, все его хлопоты и труды.
Горы и пропасти созданы тоже не для увеселения человека. Они грозны, страшны, как выпущенные и устремленные на него когти и зубы дикого зверя; они слишком живо напоминают нам бренный состав наш и держат в страхе и тоске за жизнь. И небо там, над скалами и пропастями, кажется таким далеким и недосягаемым, как будто оно отступилось от людей…»
Нет, Володя не выдержал. Он захлопнул книгу, несколько озлобленный, и отвернулся к стене, решив, что сон принесет ему намного больше удовольствия, нежели чтение русской литературы. Для чего он вообще взял эту книгу? Теперь сон как рукой сняло. Первое, о чем Володя подумал, когда продрал глаза, было то, что непременно нужно поспать еще. По подсчетам, он проводит в постели около одиннадцати часов в сутки… но и что с этого? Ощущение такое, будто не спал вовсе.
Жемчужный Володя с зевком включил телефон, чтобы узнать время. Скоро обед. Вставать нужно. Но, хоть убей, делать это совсем не хочется.
Кто мог ожидать, что первые числа нового две тысячи шестнадцатого года выдастся настолько ленивыми? Володя лежит и явственно ощущает, будто по венам его молодого крепкого тела течет слабость.
«Наверное, не следовало сбивать режим» Прекрасная мысль, однако ночью Володя не такой рассудительный. В ночи все кажется другим. Будние предметы обретают какую-то особенную прелесть, и он не может устоять перед ними. Каждый раз начинается с того, что ближе к вечеру Володя задумывается, не пора бы лечь в постель? Еще немного, обещает он себе, еще немного поиграет в компьютер и ляжет. Он заваривает кофе, кидает под губу пакетик душистого мятного табака и начинает играть. Время при таком раскладе пролетает незаметно. Только когда фонари за окном вдруг гаснут, а небо из черного цвета обретает вид синей дымчатой массы, Володя укладывается в постель. И так происходит изо дня в день.
Ладно, решил Жемчужный Володя с зевком, хватит лоботрясничать, а то так можно все каникулы проспать. Хорошо хоть Новый год не пропустил. Созвонившись с Войной по телефону тридцать первого декабря, он сначала решил, что не будет встречать праздник.
– Праздничного настроения нет, – сказал Володя, ссылаясь на свои отметки за полугодие.
– А у меня из-за погоды. Представляешь, сейчас дождь идет, – унылым голосом ответил Война и на последних словах, должно быть, поднес телефон к окну, потому что в трубке раздалось шипение. – Новый год без снега! Это шутка какая-то?
– Это Санкт-Петербург! У нас в Москве тоже зима какая-то неполноценная получается. О! Не хочешь ко мне в гости на новогодние праздники приехать? Родители до десятого числа на отдыхе.
– Нет, Володь, но у меня другие планы.
– Какие?
– Буду спать. Встречу Новый год летаргическим сном, бляха муха!
– Тебе не помешало бы развеяться, – подметил Володя, заметив настроение друга.
– Нет, мне, наоборот, нужно побыть одному. Подумать кое о чем…
– О чем же?
– У меня есть идея устроить небольшое мероприятие. Что-то вроде вечеринки, где соберутся разные, но близкие по духу люди… Я лучше расскажу тебе эту идею при встрече. Она стоит отдельного
