— Эти? — спросил Стюарт, глядя на ряд теннисных кортов.
— Ага… Только перед тем как начать, мы должны подойти к человеку в будке — убедиться, что все по-прежнему.
Джон с девушками остались вынимать вещи из машины. Там было немного: камера, сумка с пленками, пара теннисных ракеток, клубника и сливки. Картина ясна?
— Я снял на этот час сразу все корты, так будет спокойнее. Кроме того, мы должны пятьдесят фунтов этому господину — в награду за его усилия.
Тут я представил Стюарта некоему наркоману, который едва-едва соображал. Деньги за корты шли в карман именно ему.
— Полтинник наличными, чеки не беру… Ясно? — «Господин» вытер ладони о свитер. — Давай, давай! Ага, вот сюда… Вот так.
Стюарт протянул ему деньги, а потом сильно всех нас повеселил, потребовав расписку. Наркоман минуту его разглядывал, пытаясь понять, не шутка ли все это, потом выдрал из блокнота чистый листок и написал на нем: «150 фунтов стерлингов».
— Вот, пожалуйста… Я тут слегка прибавил, чтобы тебе побольше досталось. Может, маловато? Давай напишу сразу миллион. Разбогатеешь…
Он выдрал еще один лист и нацарапал «1 000 000 фунтов стерлингов». Вкладывая записку Стюарту в руку, он приговаривал:
— Если дело выгорит, половина моя… Договорились?
— Да… Ладно, хорошо… Что ж, приступим!
Джон прицепил к фотоаппарату вспышку и снял несколько кадров (вблизи и вдали), чтобы прикинуть свет. Погода стояла ясная и солнечная, так что особой подготовки не требовалось.
— Отлично! На все про все у нас есть час, а потом отправимся прямиком в паб, — объявил Стюарт, и мы взялись за работу.
Девушки становились в одну позу за другой, прежних игрищ как не бывало. Мы работали, да и время поджимало. Прошло всего ничего, а у нас уже было готово введение, а также несколько снимков, подходящих для обложки.
— Так, теперь идите к сетке и целуйтесь. Отлично…
ЩЕЛК!
— Синди, перегнись через сетку, покажи нам задницу…
ЩЕЛК!
— Джон, ляг на землю под ними, а вы стойте так, чтобы он мог сфотографировать у вас под юбками…
ЩЕЛК!
— Очень хорошо. А теперь расставьте ноги пошире…
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
Вокруг было на редкость безлюдно. Зрители, можно сказать, отсутствовали. Двое прогульщиков, для которых этот день станет самым запоминающимся из всех прогулянных ими дней (их рассказам никто и никогда не поверит), пожилой мужчина с лабрадором, двое рабочих и курьер на мотоцикле — вот и все. Да, еще этот местный наркоман. При каждой смене пленки он пытался угостить нас здоровенным косяком. Случайный прохожий не заметил бы в происходящем ничего особенного: девушки пока еще были в костюмах. Выдать нас могли три вещи:
1. Они были настоящими плакатными красотками.
2. Какой-то парень с фотоаппаратом только что не в задницу к ним лез.
3. В теннис они играли просто отвратительно.
— Эй! Для чего это вам? — крикнул один из подростков.
— Мы очень любим теннис, — объяснил Стюарт. — А вы почему не в школе?
— Ну… А у нас каникулы!
На них была школьная форма, за спиной висели рюкзачки.
— Они и сиськи покажут? — спросил они.
— Да. Уроки сделали? Тогда можете остаться и смотреть.
— Сделали! — солгали дети.
Смеялись все, кроме старика и его пса.
Я решил было, что нам сойдет это с рук и мы, сделав все необходимое, уедем по-тихому, как вдруг со всех возможных сторон к нам начали съезжаться курьеры на мотоциклах. Новость вырвалась на свободу. «Забудьте о данных вам поручениях и быстро валите в Тутинг: на тамошних кортах снимают порнуху!»
— Надо сворачиваться, и поскорее — пока не началась продажа билетов, — сказал Стюарт. — Разденьте девушек и сделайте пару пленок с обнаженкой. Увеличим потом, если понадобится. Через двадцать минут мы должны быть в машине.
Не успели мы оглянуться, как вокруг нас толклось десятка три-четыре всевозможных мотоциклистов и прохожих. Они так и прилипли к ограде. Впрочем, девушек это не смутило. На мой вопрос, не против ли они раздеться, девушки, к моему удивлению, не послали меня. Одежка без промедления упала на землю, и толпа заликовала. Даже пожилой мужчина начал хлопать и свистеть. Девушки вертелись и изгибались, дразня зрителей, как недавно дразнили меня. Они принялись всячески целоваться и обниматься, а в каких-то ярдах от них бурлил возбужденный тестостерон.
— Сфотографируй их! — подталкивал я фотографа. — Быстренько, сделай несколько фотографий! Чтобы попала толпа, это будет настоящая взрывчатка!
Стоящий рядом со Стюартом наркоман громко завыл. Джон ползал на коленях, становился так и эдак. Таня и Синди работали. Выглядело это на редкость убедительно, уж поверьте! В стимулах больше не было никакой необходимости. Где кончается притворство и начинается секс? Вдруг я понял, что не в состоянии отследить это мгновение. Еще немного, и нам пришлось бы их успокаивать: некоторые снимки мы просто не имеем права публиковать.
— Передвинь руку, вынь оттуда пальцы…
ЩЕЛК!
— Хорошо. А теперь слегка привстань — так, чтобы ты не сидела прямо у нее на лице…
ЩЕЛК!
И тут один из байкеров — здоровенный, татуированный с головы до ног дубиноголовый хозяин «Ямахи» — произнес слова, которые я слыхал не одну сотню раз:
— Парень, у тебя лучшая работа в мире!
Да, скажу я вам, в то мгновение мне нечего было возразить. Ясный солнечный день, свежий воздух и две прекрасные девушки у моих ног, которые трахают друг дружку всем, чем только могут. Все парни в радиусе сотни ярдов прониклись ко мне самым искренним уважением. Такие дни выпадают нечасто, и между ними случаются большие перерывы. Поэтому ими надо наслаждаться, пока вы к этому способны.
— Эй, Годфри, хочешь к нам присоединиться? — спросила Синди, оторвавшись от Таниной промежности.
Она глядела мне прямо в глаза.
— Давай, Годфри, вставь мне сейчас! — подключилась Таня.
Стремительно набухающая толпа (я имею в виду вовсе не численность) заулюлюкала и вдруг начала скандировать мое имя. Стюарт перепугался не на шутку и попросил меня успокоить девушек, иначе все полетит вверх дном — мы и глазом моргнуть не успеем.
— Сколько нам еще? — спросил я.
— Пару снимков. Дайте им ракетки и отснимите еще одну пленку. И поедем… — сказал Стюарт, оглядывая толпу, — …если нас отпустят.
Мы насели на Джона, а девушек умудрились вогнать хоть в какие-то рамки. Они прямо-таки упивались зрительскими восторгами. Мои мысли сами собой обратились к моей юристке-феминистке, Саманте. Что бы она сейчас сказала? Впрочем, ее мнение обо мне вряд ли улучшилось бы.
За всеми этими криками и воплями мы не сразу разобрали еще один звук в общем фоне, часть привычного уличного шума. Ведь в Лондоне вы слышите такое каждый день. Однако звук становился все громче и громче. Все ближе.
— Черт! Полиция! — крикнул Стюарт, и все застыли.
Копы свернули с дороги и были в каких-то ярдах от нас. Вдруг мы все забегали — словно курицы, которым отрубили голову. Стюарт и Джон оказались самыми проворными. Их уже не было на кортах, они приближались к машине, а я только начал соображать.
— Вот дерьмо! Синди, Таня, быстро, пошевеливайтесь! — подгонял я девушек, хватая в охапку теннисные наряды и подталкивая моделей под голые задницы прочь с кортов вслед за остальными.
Мы бежали по траве к машине, в моих ушах раздавались последние отголоски всеобщего ликования. Теперь их заглушал механический вой.
— Ходу, ходу! — кричал я.
Девушки бежали рядом. Мои мозги не отставали от ног. Страха, как ни странно, не было. Вопреки происходящему ко мне возвращалась одна и та же мысль: как жаль, что меня не видит никто из моих приятелей. Конечно, этой историей я буду развлекать окружающих до конца моих дней, но все равно парочка свидетелей не помешала бы!
— Стоять! Полиция! — закричал кто-то позади нас.
До машины оставалось каких-нибудь пятьдесят ярдов. Еще десять секунд, и мы забьемся на заднее сиденье. Странно, однако теперь нам осталось бежать пятьдесят пять ярдов… Шестьдесят… Семьдесят…
Потом восемьдесят, потом девяносто, потом сто ярдов, а потом они уехали. Исчезли за поворотом. Уехали. Они бросили нас. Суки! Эти суки нас бросили!
— Что нам теперь делать? — прокричала Синди. В ее сладком провинциальном говорке не осталось ни грана уверенности.
— Бежать дальше или сдаваться полиции! — прокричал я в ответ и показал на противоположную сторону поля.
Там виднелся узкий проход к жилому кварталу.
— Туда! Если нам удастся где-нибудь спрятаться хоть на минуту, вы оденетесь, и мы не будем так выделяться.
Как бы не так! Две неотразимые красотки, обе в крошечных теннисных платьях, идущие пешком по Тутинг-Хай-стрит. Все будут только глазами хлопать. Я улучил момент и оглянулся. Один из полицейских оставил преследование и направился обратно к машине. От второго нас отделяло значительное расстояние, и я прикинул, что нам удастся оторваться в лабиринте узеньких улочек. Во всяком случае, у девушек будет возможность одеться.
