Нели судить задним числом, во всей этой истории есть нечто слишком знакомое. В городе Уэйко — точно так же, как и в тюрьме Абу-Грейб — американское правительство проявило себя до гротеска карикатурным образом. Американцы правого толка, выступавшие против слишком мощного правительства, вечно пестовали в себе фантазии о том, как клинтоновская администрация неуклюже и бесцеремонно разрушает быт простых людей, которые хотят жить свободными, и вот, пожалуйста, в городе Уэйко эти теории заговора оказались подтверждены. Население Ирака также пичкали аналогичными теориями заговора на предмет американского империалистического гедонизма — Соединенные Штаты, дескать, напрочь потеряли самоконтроль и хотят теперь залить своим разложением и декадансом всех правоверных мусульман, — и вот, пожалуйста, в Абу-Грейб эти теории заговора оказались подтверждены.
Но есть еще одна параллель, причем куда более зловещая. Возникает впечатление, что последователи Дэвида Кореша также послужили в роли морских свинок, наконец-то дав повод апробировать на себе кое-что новенькое.
В ныне далеком от нас 1993 году сторонники нетрадиционных подходов в правительстве и военном ведомстве США стояли перед следующей проблемой: под руками не имелось таких извергов, на которых можно было бы проверить теоретические наработки. Более того, перспективы человечества казались до того радужными, что социолог госдепа США по имени Френсис Фукуяма объявил в 1989 году под международные аплодисменты, что наступил, дескать, конец истории. Западный демократический капитализм, писал Фукуяма, настолько убедительно доказал свое превосходство над всеми историческими соперниками, что сейчас его перенимают во всем мире. Отныне на горизонте попросту не маячит ничего гнусного. И хотя это утверждение в конечном итоге оказалось, пожалуй, одним из самым неоправданных предсказаний всех времен и народов, в 1993-м все выглядело до предела реальным. Словом, это были тощие годы для тех, кто желал бы опробовать новые идеи на подходящих противниках.
И тут произошел инцидент в Уэйко.
Во-первых, применили звуки. Через пару недель после начала осады — где-то в середине марта 1993-го — полиция принялась заливать церковь потоками звуков: тибетско-буддийские песнопения, визжащие волынки, морские чайки, вертолетные роторы, стоматологические буры, сирены, умирающие кролики, поезда, и, кроме того, в ход был пущен сингл Нэнси Синатры «Эти боты просятся гулять». В данном случае за музыкальное оформление мероприятия отвечало ФБР. Внутри строения укрылись семьдесят девять сектантов Дэвида Кореша, в том числе двадцать пять детей (или двадцать семь, если учесть еще не рожденных). Кто-то запихивал вату в уши — роскошь, которая позднее была недоступна Джамалю в Гуантанамо и заключенным внутри карго-контейнеров в Аль-Каиме. Другие пытались «получить удовольствие», иронически делая вид, будто это дискотека. Как по телефону рассказал мне Клайв Дойль, было нелегко.
Клайв Дойль — один из весьма немногочисленных людей, кто выжил в пожаре, поставившем точку во всей операции.
— Они крайне редко просто прокручивали песни, — рассказал он. — Нет, они их искажали, ускорив или замедлив. А эти тибетские монахи в самом деле звучали зловеще. — Затем, безо всякой подсказки с моей стороны, ни с того ни с сего он сказал: — Как вы думаете, они применяли к нам звуки подсознательного внушения?
— Я не знаю, — ответил я. — А как вам кажется?
— И я не знаю, — сказал он. — Мы решили, что они экспериментируют в самых разных областях. Например, однажды к нам подъехал робот, из которого торчала громадная антенна. Вот зачем они его подослали?
— Понятия не имею, — сказал я.
— Порой, — заметил Клайв Дойль, — мне кажется, что федералы вели себя как идиоты, и там царил полный хаос.
Действительно, возникало впечатление какой-то неразберихи. Как мне стало известно, подавляющая часть акустического шума, которым обрабатывали сектантов, происходила от жены агента, который руководил этой операцией. Его супруга работала в местном музее. Она просто набрала разных записей и передала их своему мужу. Плач умирающих кроликов — исключение. Этой пленкой они были обязаны одному агенту ФБР, заядлому охотнику, который пользовался ею для подманивая койотов. Более того, даже когда далай-лама обратился к властям США с жалобой, ФБР продолжало обработку тибетскими песнопениями — потому как агенту, отвечавшему за акустическую систему, «было нечем заняться по ночам».
Я лично подозреваю, что, как и в Абу-Грейб, речь идет о «винегрете из разведслужб», у каждой из которых имелись свои собственные взгляды на то, как следует вести осаду. Некоторые идеи были вдохновлены Джимом Чанноном — или теми, кого вдохновил он. Другие подходы были более случайными. Переговорщики от ФБР записали свои телефонные беседы с Дэвидом Корешем и его заместителями. Выдержки из этих записей иллюстрируют два момента: укрывшиеся в церкви люди придерживались (и это тревожный факт) одних и тех же взглядов — пусть эти взгляды и принадлежали Дэвиду Корешу, — в то время как у людей за пределами той церкви даже близко не имелось единого подхода — и этот факт гораздо более тревожен.
СТИВ ШНЕЙДЕР (сектант): Кто ими руководит, а? Вы сами взгляните: вон они стоят в чистом поле; взрослые ведь люди, а штаны спущены, голые задницы торчат, средний палец нам показывают…
ПЕРЕГОВОРЩИК: Кхм. Так, одну секунду… Впрочем, у тех парней, кто привык ездить в танках и выпрыгивать из самолетов, склад ума отличается от нашего с вами, согласитесь?
СТИВ ШНЕЙДЕР: Соглашаюсь. Но все равно ж они кому-то подчиняются?
ПЕРЕГОВОРЩИК: Ясное дело.
ДЖИМ КАВАНО (переговорщик от ФБР): Полагаю, нам надо четко обозначить все позиции. Прежде всего на тех вертолетах не было оружия.
ДЭВИД КОРЕШ: Вранье. Вранье! Джим, ты проклятый врун. Да сколько ж можно?!
ДЖИМ КАВАНО: Дэвид, я…
ДЭВИД КОРЕШ: Нет, теперь ты меня послушай. Ты там сидишь и говоришь мне, что на том вертолете не было пушек?
ДЖИМ КАВАНО: Я говорю, что они не стреляли.
ДЭВИД КОРЕШ: Ты все врешь.
ДЖИМ КАВАНО: Ну, Дэвид, здесь ты не прав.
ДЭВИД КОРЕШ: Ты врешь.
ДЖИМ КАВАНО: Ладно, послушай… успокойся…
ДЭВИД КОРЕШ: Нет! Ты меня послушай! Эти сказки ты можешь газетчикам впаривать, но есть люди, которые сами все видели. Вот и скажи мне, Джим, ты всерьез пытаешься меня уверить, будто с тех вертолетов по нам не стреляли?
ДЖИМ КАВАНО (после длительной паузы)'. Дэвид?
ДЭВИД КОРЕШ: Ну?
ДЖИМ КАВАНО: Э-э… я просто имел в виду, что… на тех вертолетах не стояло бортовых пулеметных турелей, о’кей? Я же не спорю, что кто-то мог постреливать из личного оружия, правильно? Ты понимаешь, о чем я говорю?
ДЭВИД КОРЕШ: Не-а.
МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА (фамилия не указана): Они хотят напасть и убить меня?
ПЕРЕГОВОРЩИК (фамилия не указана): Нет. Никто не собирается нападать. Никто не собирается нападать.
А вот запись выступления с пресс-конференции, которая состоялась в разгаре осады.
ЖУРНАЛИСТ: Мистер Рикс, планируется ли использовать психологическое оружие? Вы вообще обсуждали этот вопрос?
БОБ РИКС (представитель ФБР): Я не знаю, что такое психологическое оружие.
ЖУРНАЛИСТ: В газетах сообщалось, что вы будете проигрывать громкую музыку, а по ночам освещать строение яркими прожекторами, чтобы оказывать давление на всю группу. Возможно ли это?
БОБ РИКС: Мы не собираемся обсуждать подобную тактику, хотя я бы сказал, что шансы на такое развитие событий минимальны.
Я встречался с Бобом Риксом. Он был одним из наиболее откровенных критиков осады в Уэйко, причем в свое время практически в одиночку предотвратил аналогичный рейд на группу белых расистов в городке Элохим на севере Оклахомы. Не думаю, что Боб Рикс лгал на той пресс-конференции. Напротив, я думаю, что левая рука ФБР попросту не знала, что собралась сделать его правая рука.
В Уэйко, подобно тому как это было в Абу-Грейб, мыслители в духе Джима Чаннона, по-видимому, просто поджидали благоприятного момента, когда подойдет их очередь после вертолетных снайперов и голозадых любителей показывать средний палец.
Мне кажется, что идея музыкальной бомбардировки была вдохновлена похожим событием, имевшим место четырьмя годами раньше, в столице Панамы. Противостояние генерала Стабблбайна и генерала Мануэля Норьеги уже долгое время напоминало битву двух колдунов, которые метали друг в друга молнии со скалистых вершин. Генерал Стабблбайн натравливал своих паранормальных шпионов на Норьегу, а тот парировал тем, что подкладывал бумажки себе в ботинки, и так далее.
В конечном итоге Норьега объявился в ватиканском посольстве в Панаме, и ПСИОПеры, прибывшие туда на грузовиках с динамиками, принялись под окнами дип-миссии раз за разом проигрывать композицию «Добро пожаловать в джунгли» группы «Ганз-эн-роузез». Если данное событие действительно было (непосредственным или косвенными образом) вдохновлено Уставом Джима Чаннона, то можно считать более чем уместным тот факт, что Норьега — который причинил Стабблбайну такую массу головной боли, что генерал не смог ходить сквозь стены — был в конечном итоге сражен очередным приемом из арсенала Первого Земного батальона.
