Прежде чем ко мне вернулся дар речи, из груди Бена вырвался оглушительный звериный рык. Потеряв контроль над собой, он начал бить посуду и переворачивать столы. С огромным трудом нам с Террористом удалось его успокоить.
Спать пришлось на продавленном диване Бена. После возмутительного поступка свояченицы и неадекватной реакции брата это казалось единственно правильным решением. И все-таки… Без Натали я был как в темноте, и каждый час разлуки причинял физическую боль.
Утром, пока Бен с Рейчел ездили за покупками, я сидел с Сэмом и маленькой Кейт Мэри, а в полдень отправился на Шепли-драйв. Естественно, у нас с Натали не могло быть никакого будущего, но почему-то хотелось услышать приговор из ее уст.
На подъездной аллее стоял зеленовато-голубой “порше”, из дренажной трубы лилась вода — наверняка Натали душ принимает. Стараясь не шуметь, я вошел в дом. На поручне перил висела незнакомая кожаная куртка. Дурное предчувствие понесло меня вверх по лестнице. В холле второго этажа валялась расстегнутая спортивная сумка, рядом — брошенная впопыхах одежда. Из ванной послышался мужской голос: наш гость что-то напевал. Я беззвучно скользнул в приоткрытую дверь.
Мужчина стоял ко мне спиной, и сквозь густую пелену пара я разглядел темно-рыжие волосы на бедрах, покатые плечи и расщелину обвисших ягодиц. Поставив на бортик ванной правую ногу, он промокал полотенцем, потом почувствовал мое присутствие и обернулся.
Роб Митчелл! Я тут же узнал его бороду, хотя фирменные очки он, естественно, снял. Вместо того чтобы испугаться или смутиться, как поступил бы любой нормальный человек, Митчелл обнажил крупные желтоватые зубы и протянул руку.
— О, привет! Ты, наверное, Гай?
— Что ты здесь делаешь?
— А по-твоему что?
Потрясенный, я взглянул на его гениталии и увидел, что у Митчелла на удивление маленький член. Боже, да по сравнению с ним бедный Воан — настоящий жеребец! Дополнял убогую картину большой красный прыщ, который выскочил у самой головки.
— Ой! — непроизвольно вырвалось у меня.
— Слушай, не надо вести себя по-детски, ладно?
— Кто ведет себя по-детски? Давай убирайся из моего дома!
На шум прибежала Натали в одном нижнем белье, держа на руках Эрика.
— Так, что здесь происходит?
— Это ты мне объясни! — загремел я.
Где-то вычитав, что нанесенные в первый год жизни травмы причиняют непоправимый ущерб, я попытался закрыть Эрику глаза, чтобы малыш не видел наготы Митчелла.
Обернувшись полотенцем, этот наглец протиснулся мимо нас на лестницу.
— Роб, Роб, ты куда? — закричала Натали. Ничуть не стесняясь, развратник стал собирать вещи.
— Ты не должен уходить! — причитала девушка. — Это мой дом!
— Черта с два! — рявкнул я. — Половина принадлежала Джине, а я ее законный наследник!
— Ну, мы еще посмотрим! — угрожающе процедила Натали. — Роб! Роб!
Схватив сумку, мерзавец спускался по лестнице.
— Избавь меня от ужасной сцены! — даже не обернувшись, попросил он. — Это ваше семейное дело!
После ухода Митчелла я сварил кофе, и мы с Натали уселись за кухонным столом буравить друг друга яростными взглядами. Увы, я понял, что смотреть на нее и одновременно думать не получится. Зато Натали могла переглядеть кого угодно.
— Ну что, славно покувыркались?
— Не твое дело!
Желудок болезненно сжался: неужели от нее пахнет Митчеллом?
— Ну почему с ним? — стараясь не сорваться на крик, вопрошал я. — Понятно, я тебе отвратителен; после вчерашнего ты мне тоже отвратительна. Но ради всего святого, что ты нашла в этом уродце?
— Во-первых, я не обязана перед тобой отчитываться, а во-вторых, он не уродец.
— Натали, его лицо похоже на женский лобок, особенно с этой ужасной треугольной бородкой.
— Гай, я не намерена это обсуждать, просто найди себе другое жилье, и все!
— С какой радости? Половина дома моя! Презрительно усмехнувшись, она скрестила руки на груди.
— Мне что, адвоката нанять? — взбешенный таким безразличием, орал я.
— Поступай как знаешь.
— Это же из фильма “Крамер против Крамера”! Да что с тобой такое, зачем цитировать чертовы мелодрамы, неужели своих слов подобрать не можешь?! Давай поговорим как нормальные люди!
Молчание.
— Натали, у нас ведь ребенок! У нас есть Эрик, а еще я люблю тебя, дуреха, неужели для тебя это ничего не значит?
Опустив глаза, девушка разглядывала свои пальцы. Захотелось реветь, но я сдержался. Все, хватит с меня унижений! Выплеснув остатки кофе в раковину, я бросился вон из дома.
Лишь потом до меня дошло: роман Натали с телекомментатором — очередное испытание, которое я с блеском провалил. Его целью было выяснить, считаю ли я эту девушку своей собственностью. Да, считаю! Она принадлежит мне и душой, и телом!
Теперь, когда свояченица выяснила правду, терять нечего.
Я взял старый мегафон, из которого до выхода на пенсию мой приличный либерал-демократический папа обращался к товарищам по профсоюзу. Много лет этот громкоговоритель взывал к совести жестоких полицейских, уговаривал продажных редакторов и журналистов, скорбел об участи безработных шахтеров. Но сегодня ему предстояло сослужить другую службу.
Я приехал в грязный и бедный район Манчестера, где находился клуб мерзкого хлыща Митчелла. Тоже мне клуб, обычный переоборудованный склад!.. Остановив “мини” на глухой улице, я достал из багажника мегафон.
До открытия “Веранды” оставалось пятнадцать минут, но к каменному крыльцу уже тянулась длинная очередь. Группа “Пью ордер” играла в том же стиле, что и “Нирвана”, так что на концерт собрались торчки со всей округи. Облокотившись на фонарный столб, я включил мегафон и обратился к собравшимся:
— Слушайте, слушайте сюда! Этот клуб принадлежит Робу Митчеллу! Роб Митчелл не рубит в музыке, он телекомментатор.
На мое счастье, большинство стоящих в очереди начали смеяться. Митчелл особой популярности не снискал, особенно среди пользующихся услугами его студии музыкантов, которые недоумевали: почему, несмотря на тысячи проданных дисков, они не получают гонорар?
— У Роба Митчелла очень маленький пенис, — к восторгу слушателей продолжал я, — а на головке прыщ, в два раз больше, чем сам пенис! Вчера вечером, несмотря на то что в Натсфорде его ждет очаровательная белокурая жена, Митчелл совал свой прыщавый член в мою подружку! Неужели вы хотите обогатить похотливого телеведущего с половой инфекцией?
Двери клуба распахнулись, и я увидел двух здоровенных черных вышибал. За их спинами прятался онемевший от удивления Митчелл.
— Повторяю, у Роба Митчелла крошечный пенис. Такой скорее трехлетнему мальчику или гамадрилу подойдет.
Посовещавшись с хозяином, ко мне двинулся один из вышибал, широкоплечий, с горящими затаенной злобой глазами.
— Пожалуйста, отойдите от здания клуба, — спокойным, довольно высоким голосом попросил он. Ясно: парень умирает от желания поработать кулаками.
— Роб Митчелл никогда не разбирался в музыке, не разбирается и не будет разбираться, — повторил я. — Роб Митчелл — телеведущий.
Не зная, на что решиться, вышибала толкнул меня посильнее, и очередь неодобрительно загудела.
— А теперь послушайте, — не унимался я, — Роб Митчелл не слишком талантливый телеведущий.
Получив какой-то сигнал, вышибала бросился обратно в здание, а я взывал к собравшимся еще несколько минут, пока у клуба не остановилась патрульная машина. Из нее выбрались два полицейских в форме и забрали мегафон. Один из них ростом под два метра, другой примерно с меня и бритый наголо.
К ним вышел осмелевший Митчелл. Ха, а вид у него расстроенный!
— Этот человек угрожал мне и приставал к посетителям, — бойко врал он. — Арестуйте его!
Полицейские спокойно выслушали обе стороны конфликта, затем высокий, повернувшись ко мне, спросил:
— Сэр, обещаете не досаждать посетителям этого заведения?
— Нет! — отозвался я.
— Ну, — вздохнул бритый, — тогда придется вас арестовать.
К этому времени “Веранда” уже открылась, и торчки потянулись к входу, начисто забыв обо мне и моем мегафоне. Глядя, как меня сажают в патрульную машину, Митчелл победоносно ухмыльнулся. Мы медленно поехали по улице, и я увидел, как он, удовлетворенно потирая руки, возвращается в клуб.
Но стоило завернуть за угол, как полицейские начали смеяться.
— У него правда маленький член? — спросил высокий.
— Микроскопический, — весело отозвался я.
— Так я и думал, — проговорил бритый. — По роже видно!
Остановившись, они вытащили из мегафона батарейки и вернули его мне.
— Мы вас не арестовываем, — объявил высокий, — только не делайте больше глупостей!
