Рассматривая старые фотографии, Мишель вспоминает:
– Лет восемь назад у меня была собака по кличке Мерфи, помесь колли и австралийской овчарки, замечательный пес. Мне тогда казалось: вот хороший способ добиться у него послушания и, может, заодно познакомиться с новыми людьми. Я тогда работа в «Хьюлет-Паккард», у меня была чисто кабинетная работа, и мне хотелось чего-то такого для разнообразия.
Чем больше я занималась собакой, – продолжает Мишель, – тем интереснее мне становилось. Все началось с желания добиться от животного послушания и в конечном итоге вылилось в дело, которое действительно нравится мне все больше и больше.
На фотографиях, сделанных в Гондурасе, изображены Мишель и Йоги, работающие вместе с коллегой, добровольцем-спасателем Гарри Оуксом-младшим и его собакой Валори – помесью колли, скипперкс и келпи. Оукс и Валори помогали разыскивать погибших в развалинах здания федерального суда после теракта в Оклахома-Сити.
– Валори, стоит ей почуять запах мертвеца и чего-то еще, что ей велели отыскать, начинает лаять, – рассказывает Мишель. – Она ужасно шумная. Йоги же обычно начинает суетиться, указывает, где надо искать, но, как правило, не лает. Если находит покойника, начинает скулить. Виляет хвостом и всячески показывает свое беспокойство. Валори в таких случаях впадает в истерику и начинает практически плакать. Если под слоем грязи она чует мертвое тело, то начинает разгребать лапами грязь. Если это вода, она прыгает в воду.
Глядя на фотографии разрушенных домов, Мишель говорит:
– Когда человек находится в состоянии стресса или же разъярен, то он начинает выделять эпинефрин. И когда человек подвергся насилию и умер, в его запахе остается очень сильная нота этого вещества. Плюс специфические газы и жидкости мертвого тела. Можете представить себе, что означает такая гамма запахов для собак? Для животного эти запахи означают следующее: «Здесь кто-то погиб. Кто-то из моей стаи погиб здесь». Собаки чрезвычайно расстраиваются из-за смерти человека, потому что мы – часть их стаи. Девяносто процентов подготовки собак-спасателей – это осознание нами, людьми, всего того, что является для собак вполне естественным. Умение понять точную реакцию Йоги, когда он сильно взволнован.
Послушание предполагает тон старшего, тон хозяина, – продолжает Мишель. – Затем начинаешь прятать от них игрушки. Я до сих пор так поступаю. А им это нравится. Оки устраивают соревнование – кто первый найдет спрятанную игрушку. Есть еще одна штука – ты просишь кого-нибудь подержать собаку, а сама тем временем убегаешь и прячешься. Затем ты продолжаешь усложнять подобные ситуации. Собаки учатся брать след. Если они не видели, куда ты убежал, то смогут найти тебя по запаху. – Рассматривал групповой снимок, она объясняет: – Это пожарная бригада из Венесуэлы. Мы называли себя панамериканской спасательной командой.
О другом снимке Мишель рассказывает следующее:
– Это место мы называли «автомобильное кладбище». Показывая на фото – склон холма с грязевым оползнем, – она поясняет:
– Это обрушившееся внутрь футбольное поле.
На другой фотографии изображен дом, заполненный жидкой грязью.
– Когда мы зашли в этот разграбленный мародерами дом, то на стенах видели отпечатки грязных ладоней. Это мародеры оставили следы, опираясь на стены, чтобы не потерять равновесия.
Примерно на одном уровне на стенах хорошо различимы бесчисленные отпечатки человеческих ладоней.
На других фотографиях видны комнаты, в которых Йоги каш ел тела, погребенные под обломками рухнувших стен, под матрацами.
Еще на одном снимке видны развалины домов, сорванных с фундаментов грязевым потоком.
– Эти обрушившиеся дома раньше стояли на горе, – говорит Мишель. – Мне рассказывали сотни историй о том, почему люди не хотели покинуть их: они боялись, что их имущество разграбят мародеры. Одна женщина с детьми рассказывала, что ее муж ушел в бар и велел оставаться дома. Жуткие, душераздирающие истории.
Еще один снимок. Валори слит на заднем сиденье грузовика-пикапа. Она кажется совсем крошечной рядом с наваленными кучей темными пластиковыми мешками.
– Это Валори рядом с телами погибших, положенных в мешки. Она ужасно устала, – поясняет Мишель.
Она вспоминает о своей первой находке:
– Мы тогда были в Кельсо, и это был мужчина, жена которого исчезла. Ходили слухи, будто она гуляет с другими мужчинами, которые бывали у них в доме. Поэтому мы поехали прямо на их ферму, аккуратную и красивую, как игрушка. Там были лошади и выгон, на котором пасся огромный бык. В сарае собаки страшно заволновалась, чуя близость смерти. Начали вилять хвостом, мочиться. Часто сглатывали. Самая естественная их реакция в подобных случаях – это дефекация, мочеиспускание, они начинают скулить и плакать. Мне кажется, даже тошнота у них начинается. Йоги выбежал наружу. Он отказывался находиться в сарае. Валори подходит к какому-то месту, начинает рыть землю," лает все чаще и чаще. Впадает в настоящее безумство, потому что хочет сообщить нам: «Да это же здесь!»
Сын этих людей, маленький мальчик, лет, наверное, четырех, сказал своей бабушке что-то вроде: «Папочка положил мамочку под воду».
На другой фотографии, сделанной в Тегусигальпе, видна длинная бетонная глыба, лежащая на боку прямо посередине реки.
– Когда-то это был мост, – поясняет Мишель.
На всех снимках видны валяющиеся повсюду у кромки воды небольшие упаковки протухшего свиного сала.
– История, которая до сих пор вызывает у меня приступ тошноты, это поиск одного страдавшего аутизмом ребенка, – говорит она. – Мальчишке было года четыре. Его заперли, но он сумел открыть дверь, пока мать наверху гладила белье. Он снял с себя всю одежду, как только вышел через дверь. Люди тогда вызвались помочь в его поисках. Но это лишь вредит делу, потому что каждый раз, когда человек пересекает след, он переносит запах на новое место, чем сбивает собаку с толка.
На этих старых фотографиях Мишель изображена в дни, когда она работала с Расти, другим золотистым ретривером. На этих фото виден густой лес и какая-то заводь со стоячей водой.
– В течение часа, сразу после того как мы добрались туда, мы вышли к болоту. Это было главное место поисков, потому что этот ребенок любил кидать в болотце игрушки и вытаскивать их. Там был такой бережок с торчащими наружу корнями и росшими неподалеку деревьями.
К этому времени Расти был в полной растерянности и ужасно опечален. Ребенок мог пойти только сюда, потому что здесь остался самый сильный его запах. Пока мы шли вдоль ручья к болоту, запах был, но не такой сильный, как возле самого болота. Тогда мы и позвали ныряльщиков. Там посередине пролегала водопропускная труба. – Не сводя взгляда с фотографий, она рассказывает: – Случилось так, что тело обнаружилось в этой трубе под слоем ила.
Это довольно большая заболоченная территория, – продолжает она, поглаживая Йоги, – и я хожу по периметру и выявляю подозрительные места. Я размечаю их. Вода, омывающая мертвые тела, издает запах смерти. Иногда удается сделать тригонометрическую съемку местности и определить местонахождение тела.
Оставляешь специальную бирку и отмечаешь направление ветра, – говорит она. – Устанавливаешь температуру воздуха. Пишешь свое имя. Указываешь время производимых замеров. Мы все это заносили на карту. Для того чтобы вычислить, куда могло течением отнести тело.
Запах в воздухе… В отдельных случаях, когда неизвестно, куда пошел человек, в воздухе остается его запах. Конус запаха движется вот таким образом, – Мишель делает жест рукой, – и тогда можно заставить собаку двигаться зигзагом. Собаки делают это сами, без всякого принуждения. Вы велите им двигаться вслед за источником запаха.
Продолжая гладить Йоги, Мишель нервно моргает, на ее ресницах сверкают слезинки.
– Я подняла голову и сижу, как его вытаскивают из трубы. Этот ребенок – единственная жертва, которую я видела своими глазами, потому что в большинстве случаев, как это было, например, в Гондурасе, те, кто должен извлекать тела, приходили после того, как мы ушли. Но когда я увидела этого ребенка, я испытала настоящее потрясение. У меня было огромное желание взять его на руки, просто подержать в руках его крошечное тельце. – Она говорит: – Мы вернулись к дому, опросили людей, а затем вошли в сам дом, чтобы немного подбодрить родителей, – это было подобно тому, как пройти сквозь ауру, сквозь энергию… сквозь туман.
Мы не пытались осмыслить происшедшее, как то следовало сделать, – говорит Мишель. – Я вернулась домой и пустила Расти играть к двум другим собака?.;. А сама отправилась на работу. Мне всегда казалось, что он еще долго помнит о том, что произошло, потому что я не пыталась помочь ему забыть. Кроме того, я не знала, как это делается. Наверное, я сама толком не понимала, что случилось – не считая потрясения от случившегося, – пока не приехала в Гондурас. Предполагается, что мы помогаем находить оставшихся в живых людей, именно этим я и занималась. Там нужно было каждый разубедиться в том, что все вымыто. Их попонки. Моя одежда. Ошейники. Нужно было мыть все внутри машины; все, что каким-то образом соприкоснулось с запахом смерти. Если остается хоть самая крошечная капля этого запаха, собаки впадают в депрессию.
