И погнал Блим Кололей. Он думал, что попал в веняк, ан нет, не попал. Пробила его вострая стунка-инсулинка-самоконтролька. Насквозь прошла. И втрескал Блим Кололей Настену Перелеттт в мягкие ткани стопы.
Но не было прихода у Настены Перелеттт. Какой уж приход-то, коли под шкурняк втрескали?
А таска появилась. Не сразу, но появилась. И поторчали на пару Блим Кололей и Настена Перелеттт, а как они на таске этой ебались-миловались и снова ебались – то знать вам не надобно.
День прошел. Другой проходит. И хуёво вдруг стало Настене Перелеттт.
Занедужила девица. Вся красная стала. А ноженька ее точеная, куда Блим Кололей вмазку сделал, так вообще опухла, да так, что шагу ступить не могла Настена Перелеттт.
И появилось на ней чудище страшное, монстровидное, абсцессом именуемое.
И зарыдала тогда Настена Перелеттт:
– Ой, ты, гой еси, добрый молодец Блим Кололей! Что ж ты учудил-натворил, зенки твои бесстыжия! Да пакши твои кривыя! Да крыша твоя оголтелая набекрень съехавшая!
Лечиться мне надобно!
Давай позовем Чевеида Снатайко! Он у себя не раз дикую тварь абсцессом именуемую исцелял-вылечивал!
Почесал в затылке добрый молодец Блим Кололей и рек:
– А на хуй нам Чевеид Снатайко? Я и сам справлюсь!
И помазал Блим Кололей абсцесс тигровой мазью.
Но не прошел абсцесс. Еще сильнее вздулся. Еще сильнее раскраснелся. Еще сильнее вырос-заболючился.
И взвыла тогда Настена Перелеттт:
Ой, ты, гой еси, добрый молодец Блим Кололей! Что ж ты учудил-натворил, чтоб кудри твои мустанги повыели, чтоб ноженьки твои таку же боль чуяли!
Ой, как лечиться мне надобно!
Давай позовем Шантора Червица. Я то доподлинно знаю, что есть у него метода секретная супротив тварей поганых, абсцессами зовущихся!
Почесал в голове добрый молодец Блим Кололей и молвил:
– А хули он сделает, этот твой Шантор Червиц? Я и сам справлюсь!
И взял тогда Блим Кололей машину десятикубовую, да надел на нее струну-выборку, да и вонзил острие ея прямо в головку белую твари дикой-необузданной, что абсцессом звать. И стал он поршень оттягивать, да гноище скопившееся высасывать. И навысасывал он все десять кубов!
Получшело Настене Перелеттт. Да не надолго. На следующее утро вновь абсцесс такой как был. Даже хуже стал. Появились на нем жилки синие. Появились на нем головы новые. Не желает уходить изверг-кровопийца!
И застонала тогда Настена Перелеттт:
– Ой, ты, гой еси, добрый молодец Блим Кололей! Что ж ты учудил-натворил, сучара ты дебильная! Как покажусь я родной матушке? Да как покажусь я родному батюшке, коли не могу я с места сойти? Коли болит у меня тело мое молодое-красивое, коли покрылась я вся волдырями-прыщами ужасными.
Если не лечиться – то совсем мне пиздец!
Давай позовем Семаря-Здрахаря! Знает он слово заветное, магию народную, да вооружен медикаментами последними и методиками забугорными. Позови его быстро-быстренько. Вылечит он мне абсцесс поганый.
Почесал муди свои добрый молодец Блим Кололей и ляпнул:
– Да в рот ебал я того Семаря-Здрахаря! Ни хуя он мне не указ! Сам справлюсь!
И нашел тогда Блим Кололей скальпель неюзаный, скальпель стерильный в фирмешной упаковке иноязычной. И взмахнул он скальпелем тем, и разрубил абсцесс, гадину мерзостную, напополам!
Брызнуло гноище да на север-юг, да на запад-восток! Да брызнула кровь Настены Перелеттт на северо-восток-юго-запад, да на юго-восток-северо-запад! И выдавил пальцами Блим Кололей капли гноища последние, да водкой ранищу, что на месте абсцесса дикого-необузданного образовалася прижег.
Вскрикнула Настена Перелеттт и сознания лишилась.
А на день следующий померла она. Ибо гноище-то из абсцесса неумело да криво вскрытого в кровь ее попало и шибко там расплодились-размножились микроорганизмы патогенные.
Погоревал Блим Кололей, поплакал над могилкой ея, да и трескаться пошел. Ибо появилась у него новая красна девица.
Вот и сказке конец.
А если спросите вы, а где мораль-то у сказки этой невразумительной, то отвечу я честно, а нету тут ни хуя морали! И сказать мне вам больше нечего!
1998-2001 Москва-Киев-Питер-Малмыж.
