8 июля
Это должно было все-таки рано или поздно случицца. Не то, чтобы у меня были на этот счет какие-то мысли или замуты, просто иногда какие-то вещи ощущаешь и предугадываешь на интуитивном уровне. По большому счету последние два года мне кажуцца сном. Не кошмаром, но частенько бредом, хотя и со светлыми моментами. Многие вещи всплывают в голове и кажецца, что все происходило не со мной, а с каким-то другим человеком. Не просто признацца самому себе, в том, что внутри могут уживацца несколько самых разных и в чем-то взаимоисключающих личностей — очень редко просыпающийся оголтелый отморозень, c удовольствием прыгающий на голове заваленного противника, нерешительный романтик со странным восприятием красоты и стиля, распиздяйство и похуизм вкупе с мыслями и планами на будущее и многое другое. Слишком тонка линия между относительной нормальностью и жестким крезняком. Усталость ото всего.
Вчера я встретился со своей бывшей. Как это вышло, не суть важно (но не случайно и не по моей инициативе), важен cам факт. Это был полный пиздец. Я не думал, что будет так плохо. Хотя догадывался. Она ждала меня на Тверской, посреди платформы. Последнее время я хожу в очках. В узких темных очках, которые купил во Франции два года назад. Я нечасто их снимаю. Мне нравицца мысль о том, что глядя мне в глаза, люди видят свои зраки. Черная куртка, черная майка, брюки. Люблю выглядеть стильно. Cтильно, а не модно, ведь стиль может быть и у последнего бомжа, мода же — это дерьмо. Я стараюсь идти по пути стиля. Хотя мне это нечасто удаецца. Сегодня я похож на Нео. Она стояла и читала Коэльо. 'Книга Воина Света'.
Как и всегда, еще с институтских времен, она была одета дорого, очень дорого и неброско. Не у многих это получаецца.
— Привет
— Привет
Она подняла глаза от книжки и наткнулась взглядом на две черных линзы, закрывающие мое зеркало души. Мне подумалось, что я глупо выгляжу, хоть мне это и идет. Черные очки и черные шмотки очень любят люди, сидящие на коксе. Фигня. Черное идет всем.
— Пойдем, прогуляемся по центру.
— Пойдем
Мы идем по Тверской. Она рассказывает о своей жизни, о cвоем парне, с которым живет, какую пиздатую тачку они собираюцца покупать, о кабаках, о шмотках, о каком-то крутом друге из налоговой, у которого она постоянно зависает, смотрит фильмы на домашнем кинотеатре и ездит смотреть как он играет в хоккей. Как она обставляет квартиру и что ей дали на работе сегодня 10 тысяч и она не знает за что. Я иду и молчу. Мне нечего сказать. У меня нет денег, нет девушки(cлучайные половые связи не в счет, они лишь для тела — душа страдает все равно) и своей квартиры, нет машины и мне не с кем и нечем мерицца хуями. Она рассказывает, но я вижу что все это не приносит ей самой радости. Слишком равнодушно она об этом говорит. Внутри все переворачиваецца и я сосредотачиваюсь, чтобы не выдать внезапно простреливший меня приступ холодного озноба внутри и мелкую дрожь в руках. Я так и не смог за это время стать равнодушным. От жука в голове мне не избавицца в обозримое время. 'Хочу иметь детей я только от тебя' — издевательски несецца песенка из тачки с открытыми дверями на обочине. Я бы оторвал яйца тому мудаку, который утверждает, что время все лечит. Что ж девочка, мы сами выбрали нашу судьбу.
Она хочет есть и мы заходим в пиццерию. У меня нет денег. Говорю, что не голодный. Она cкептически хмыкнула. Cели, она ест, я потягиваю минералку — cвой сегодняшний ужин.
— А ты как?
Я рассказываю о выездах, о хулиганах, о своих рассказах, об укурках и драках. Я долго могу рассказывать о прошедших без нее годах.
— Зачем тебе все это?
— Что?
— Ну все это. Пора взрослеть.
— Для души. Знаешь, такая субстанция внутри моей глупой коротко стриженной головы. Или чуть пониже, там где сердце. Этого даже наука не знает.
— Я для души книжки читаю. Я собрала уже библиотечку. Ты же меня сам приучил в свое время.
— Угу.
Выходим, идем дальше.
Над Красной площадью, где-то на высоте многих тысяч за Москварикой, в стороне нежно любимого мною района Новокузнецкой собираюцца тучи цвета темной сливы. Красиво. У меня зонтик и дырявые мокасины Еллоу Кэб, значит при дождичке топать мне домой в мокрых носках, впрочем мне по болту на все. Мы говорим о всякой ерунде, о английской моде и духах Шисейдо, которые я разлюбил, о новых фильмах и о старых общих знакомых. Она рассказывает, у всех все пучком, все женяцца и замужествуют, рожают, покупают и зарабатывают. Я ржу в ответ — а я дерусь, дую, деппреснякую, пишу, бухаю и оформил на всю оставшуюся свой брак на небесах с конями, они — моя семья. Дадут анкету, в графе 'семейное положение' так и напишу — 'конь'. Она смеееца и гладит меня по голове. Все у тебя будет, конь. Ну да. Я — удачник, мазафака и все еще впереди. Человека губит он сам, низзя думать, что ты неудачник, я знаю это, вся фишка в собственной психологии. И я повторяю себе постоянно, что у меня все будет и все получицца. Возможно, когда я сам в это искренне и на 100 % поверю, все так и станет. У меня есть всего один способ проверить эту теорию, ему я и следую.
– 'А девушки у вас есть? Не думал найти себе какую-нить фанатку?
– 'У нас не девушки — у нас боевые лошади))) — сказал я с серьезными щщами. Она хихикнула. 'Да не, если честно, девушки есть хорошие, да как-то и не повстречался никто, кто зацепил бы. Мамонтействую потихоньку'.
Хороший вечер. Дождь вместе с тучами уносит в сторону ветер, воздух приятен, все как в старые времена, я и она и все остальное лишь фон. Мысль имеет силу, и, словно в подтверждение, наши руки сталкиваюцца при ходьбе, я беру ее за ладошку, и она раскрываецца навстречу, пальцы проходят сквозь мои и мы идем уже, держась за руку. Невелика важность, сказал бы посторонний, но это имеет для меня огромный смысл, как и когда-то, на ВДНХ, когда мы в первый раз взялись за руки. Два человека, идущих и разговаривающих по отдельности — совсем не то же, что двое людей, идущих в контакте. Они и воспринимаюцца по другому и сами словно говорят окружающим — 'Мы Вместе'. Не знаю, как она воспринимает это и что чувствует на чисто инстинктивном уровне, я шел и думал, что я во сне — я просто не мог представить себе такой ситуации. Что угодно, фантазия у меня есть и неплохая, но это казалось просто невозможным. Ощущение сюра появилось еще когда я ее увидел и сейчас оно только усиливалось вместе с круговоротом спутавшихся мыслей в голове. Забирали эмоции, которые я просто не в состоянии был выразить.
Она что-то говорит, я вдруг понимаю, что несу какую-то поебень в ответ, поскольку думаю вовсе не о том, что говорю. 'Но что мне делать, но как же быть мне…ни знаю никак' — голос Земфиры из привязавшейся благодаря 101.7 песенки звучит в голове, на 100 % озвучивая мое смятенное состояние.
Мы идем и мне до смерти хочецца молчать и просто идти рядом, смотреть на нее и впитывать. В ней есть то, чего я больше не встречал почти ни в ком из своих знакомых. В ней есть порода. Более точного термина я еще не нашел. Хотя, наверное, глупо вешать ярлык на то, что можно лишь видеть и чувствовать, но никак нельзя в полной мере описать словами. Ее мимика, красиво разлетающиеся брови, как она говорит. Как ест. Как спит. Во мне этого нет, я другой, я ближе к беспородным детям улиц.
Я до смерти жалею, что пошел на эту встречу…и в тоже время я рад. Поскольку я этого боялся и хотел последние годы. Я много и глупо шучу, чтобы она засмеялась и мне это даже удаецца, хотя я никогда не считал свое чувство юмора удачным. Просто мне хочецца видеть ее улыбку и слышать смех. И это сегодня получаецца у меня сполна.
Мы куда-то шли, где-то петляли, я знаю эти улочки как пять пальцев, но сейчас перестал палить обстановку. Слишком начало рвать башню.
Уже за 10 и мы заходим в метро. Китай-город. Она едет в одну сторону, мне в переход. Я сам так и не понял, что же случилось. Я поцеловал ее в щечку, а через мгновение обнаружил, что я ее обнимаю и что-то говорю на ухо. Потом она плакала и тоже обнимала меня. Мне и самому хотелось плакать. Я все-таки хочу быть с ней. И она со мной. Она многое мне сказала. Я ее бросил, она пыталась меня забыть, потом наоборот. Мы просто НЕМНОГО изгадили друг другу жизнь. Абсурдная ситуевина. У нее своя квартира, ее там ждет человек, который спит с ней и называет ее любимой, который может дать материально все, то она захочет. Вдобавок ее достаточно денежная работа сейчас зависит от него. В квартире этажом ниже ждут родители и на расстоянии телефонного звонка друзья и подруга, одобряющие этого человека и считающие меня ублюдком, или не совсем ублюдком, но и не слишком хорошим. Конечно же, я хороший, хотя и немного ублюдок. Это если кратко — на самом деле все еще замороченнее в разы, куда как замороченнее… 'Ща так модно', как говаривал стос по кличке Пи-о, бритый, с которым я плотно общался пару лет своей молодости. Говорил он так про все и на любой вопрос по поводу чего-либо, будь — про мокрое пятно в районе ширинки на своих джинсах, про шрамы на голове, на вопрос мамы, почему он опять пьян и избит — абсолютно на любой вопрос в ответ летело неизменное — 'Ща так модно'.
