Все глаза опустились.
- Они же все использованы!
Независимо от того, насколько они были огромны или малы, второй, более пристальный взгляд на секс-игрушки, разбросанные вокруг них, показал, что все они были очень далеко не первой свежести...
Блестящие, высыхающие следы слизи вдоль их стволов: слизистых влагалищ, спермы, мазки дерьма, рвоты, корки засохшей крови.
- Мамочка, - сказал Джонатан Винчестер очень шикарным, очень деловым тоном. - Мне кажется, я блeвану.
Его щеки надулись.
Рука Дженнифер внезапно обхватила подбородок сына, и она уставилась на него.
- Нет, - прошипела она. - Не блеванёшь! Ты - Джонни Винчестер, так что глотай свою блeвотину и стой смирно!
С неохотой и огромным усилием Джонатану удалось проглотить то, что было у него во рту.
Мать отпустила его лицо.
Затем она обратила поколения селекции и веру в генетическое превосходство на Ученика Искариота.
- Мне кажется, ты не совсем понимаешь, кто мы такие, - огрызнулась она. - Я предлагаю вам прекратить этот фарс и немедленно освободить нас! Мой муж состоит в совете графства и обладает значительным влиянием!
Маска с нарисованными на ней огромными красными губами с любопытством склонилась набок. Он ничего не сказал, и вместо этого подошел к тому месту, где лежал труп НекроМясника.
Используя кончик черного сапога, который выскользнул из-под складок его сутаны, Ученик повернул голову человека так, чтобы его обугленное лицо могло смотреть вбок... или смотрел бы, если бы его глаза не сварились в глазницах.
Ученик прижал подошву сапога к почерневшей щеке... и давил до тех пор, пока она не прогнулась внутрь со сложным, приглушенным, хрустящим звуком.
Был момент, когда, казалось, ничто не двигалось, кроме песка, кувыркающегося в песочных часах, и не было слышно ни звука, кроме воспоминаний о криках человека, когда его кожа и мышцы были сожжены до костей, а мозг кипел в черепе.
- Осталось две минуты, - сказал Ученик.
Мужчина, в свидетельстве о рождении которого не было написано, что он мистер Медведь, наклонился и зачерпнул прозрачный желейный фаллоимитатор в комплекте с мошонкой, и ничего не сказал, когда присел на корточки и протолкнул его себе в прямую кишку.
Он ничего не говорил и ничего не думал, и особенно не останавливался, чтобы подумать о его текстуре, потому что он был покрыт коркой чужих телесных жидкостей; разум мистера Медведя за его почти постоянным хмурым взглядом работал быстро и спокойно с того момента, как он и другие были выведены из бессознательного состояния ведрами холодной воды.
Оценка возможностей и вероятностей была частью его работы, когда он соглашался на работу, чтобы изнасиловать кого-то; определение того, когда сценарий был возможен, когда исход был вероятен, знание того, когда нужно проявить силу, а когда оставаться в тени, а затем, когда нанести удар... Он прекрасно знал, что в Кругах eсть опасные, испорченные люди – ради всего святого, некоторые из них держали его на работе, - но он никогда не думал о себе иначе, как о хищнике среди добычи.
Теперь все изменилось, но даже в этой новой роли жертвы все сводилось к возможностям и вероятностям.
Единственное, что было возможно в эту минуту, - это играть в игру... и ждать, когда появится возможность.
- Черт, - сказала Нора. - Значит, мы не собираемся объединяться против них? Блядь, - oна наклонилась и подняла липкую желтую игрушку, которую уронила. - Наименее наполненный умирает, а? Что ж, придётся запуканить в какан.
Она наклонилась и засунула фаллоимитатор себе в задницу.
Для Норы этот опыт был не таким неприятным, как для мистера Медведя, просто потому, что она была совершенно свободна там, благодаря тому, что принимала огромные члены животных прямо в свои кишки.
Удивительно, но следующим, кто подал заявку, был Джонатан.
Он отпустил маму, быстро присел на корточки и так быстро, как только мог, схватил ближайшую игрушку – вещь размером с пивную банку, с головой в форме желудя - и осторожно, неловко запихнул ее себе в прямую кишку.
Он издал странный маленький протяжный писк.
Все еще сидя на корточках, он поднял жилистый десятидюймовый[7] кусок розового силикона и протянул его Дженнифер.
Розовая окраска показала крошащиеся коричневатые полосы, которые бежали вдоль него, подчеркивая толстые вены, на которых они образовывали корки.
При ближайшем рассмотрении он увидел несколько белых, сегментированных тел в пятнах дерьма. У предыдущего пользователя были глисты.
- Мама, я думаю, мы должны сделать то, о чем просит этот человек, - сказал он.
Его голос был напряжен.
Дженнифер сердито посмотрела на сына.
- Ни в коем случае! Боже мой, Джонни, посмотри на эту штуку, она вся в дерьме! Это отвратительно и ниже нашего достоинства! Эти люди не посмеют и пальцем нас тронуть...
Она замолчала, потому что ее сын облизывал фаллоимитатор, его глаза были закрыты, язык слизывал высохшее, испещренное глистами дерьмо с него из конца в конец, пока его не вырвало на пол... именно там, где он обоссался.
- Ну вот, - пробормотал он, почти всхлипывая, все еще испытывая рвотные позывы. - Теперь чистенький. Пожалуйста, мамочка, время же уходит!
Дженнифер шевельнула губами, но не произнесла ни слова.
- Пожалуйста!
Она взяла его.
- Настоящая леди не занимается аналом, - сказала она и с изяществом и достоинством протолкнула фаллоимитатор в свою "киску", пока между ее губами не осталось всего полдюйма розового цвета.
Но, не успела она содрогнуться от вторжения в ее тело чего-либо, кроме члена ее собственного сына, как другие грешники потянулись за новыми фаллоимитаторами.
Мистер Медведь взял два и осторожно понюхал оба, прежде чем сунуть в рот менее пахнущий рыбой. Он только вдавил кончик, зажав его между зубами и убедившись, что язык не коснулся его. Он был похож на гигантскую сигару телесного цвета. Любая дырка - это цель; так сказал этот мудак, и он не собирался запихивать еще один в свою задницу.
Он всегда был тем, кто делал проникновение, и ощущение чего-то, затыкающего его анус, было не только унизительным, но и приводило в бешенство.
Мистер Медведь брался за работу, чтобы насиловать представителей обоих полов. Он мог стать твердым почти мгновенно по требованию, и оставаться твердым в течение часа. Пластиковый член в его заднице теперь не унижал его, потому что у него были какие-то гомофобные пристрастия... нo тот факт, что над ним доминировали, заставлял его краснеть.
Он молча поклялся, что, прежде чем все это дерьмо закончится, он снова будет на вершине; он затрахает Ученика до смерти.
- Что ты делаешь? - недоверчиво спросил Джонатан. - Мы же уже сделали то, что он хотел!
- Извини, парень, - сказала Нора, которая точно знала, что делает мистер Медведь.
Она наклонилась, сжимая мышцы прямой кишки вокруг фаллоимитатора, который уже вставила в себя, и выбрала другой, полированный деревянный, около фута[8] длиной, с открывалкой на одном конце; очевидно, безвкусный сувенир из Бенидорма или Крита.
Она поморщилась. У нее все еще была некоторая чувствительность в ее "киске", a высохшая слизистая влагалища и менструации на фаллоимитаторе придавали ему текстуру, похожую на шелушащуюся кожу после ожога, особенно ещё и потому, что она и сама ни в малейшей степени не была влажной.
- О, Господи, как же это отвратительно! - простонала она. - А я, знаете ли, не из тех, кого можно назвать брезгливой!
- Осталась одна минута, - нараспев произнес Ученик.
Джонатан Винчестер в отчаянии переводил взгляд с мистера Медведя на Нору, потом на мать. Он издал скулящий звук, как собака, а затем внезапно оказался на земле, поднял первый попавшийся фаллоимитатор, черный виниловый, длиной восемь дюймов[9], с расклешенной головкой, похожей на шлем Дарта Вейдера, и сунул его себе в рот.
Когда он поднялся на ноги, то держал в руках еще один, близнецa того, который сосал, и протянул его матери.
