– Эй, мужик, работа нужна?
Заглянул я в ту дверь: целые ряды людей выстроились вдоль деревянных столов с молотками в руках, они разбивали какие-то штуки в раковинах, похожие на моллюски, они ломали эти раковины и что-то делали с мясом, и там стояла темень; казалось, эти люди лупят по самим себе молотками и выбрасывают то, что от них остается, поэтому я ответил человеку:
– Нет, мне не нужна работа.
Я шел, и солнце светило мне в лицо.
Оставалось 74 цента.
Нормальное такое солнышко.
Гарри и Дьюк. Пузырь примостился между ними в номере дешевого лос-анжелесского гадюшника. Субботний вечер в одном из самых жестоких городов мира. У Гарри лицо было довольно круглым и глупым, выглядывал только кончик носа, а глаза его вызывали только ненависть; фактически, ненависть с одного взгляда вызывал и сам Гарри, поэтому на него не глядели. Дьюк был помоложе, хороший слушатель, лишь слабенькая улыбочка мельтешила на лице, когда слушал. Слушать он любил; люди для него были самым грандиозным зрелищем, к тому же за вход денег не брали. Гарри был безработным, а Дьюк работал дворником. Оба они сидели и сядут снова. Оба это знали. Не имело значения.
Квинту опорожнили уже на треть, а на полу валялись пустые пивные банки. Мужики вертели самокрутки с естественным спокойствием людей, чья жизнь была трудна и невозможна до 35 лет, но они до сих пор живы. Они знали, что все вокруг – ведро навоза, но бросать не хотелось.
– Видишь, – сказал Гарри, отхлебывая, – я тебя выбрал, чувак. Я могу тебе доверять. У тебя очко не заиграет. Я думаю, машина у тебя потянет. Разделим ровно напополам.
– Рассказывай, – сказал Дьюк.
– Ты не поверишь.
– Рассказывай.
– Ну что – там лежит золото, прямо на земле, настоящее золото. Надо только выйти и подобрать. Я знаю, что похоже на бредятину, но оно там, я его видел.
– А в чем загвоздка?
– Ну, это армейский артиллерийский полигон. Бомбят весь день, а иногда – и ночью, вот в чем загвоздка. Надо не зассать. Но золото – там. Может, его снарядами из земли вывернуло, не знаю. Но по ночам обычно не пуляют.
– Значит, поедем ночью.
– Правильно. И просто подберем его с земли. Разбогатеем. Какой пизды ни пожелаешь – любая нашей будет. Подумай только – какой пизды ни пожелаешь.
– Неплохо.
– А если начнут пулять, прыгнем в первую же воронку. Туда они по-новой целиться не будут. Если собьют мишень, им этого хватит. А если нет – в следующий раз бахнут куда-нибудь еще.
– Логично.
Гарри нацедил немного виски.
– Но есть еще один прикол.
– Во как?
– Там змеи. Поэтому нужно ехать вдвоем. Я знаю, ты хорошо с оружием управляешься. Пока я буду золото собирать, ты постоишь на васаре, змеям головы поотшибаешь. Там гремучки водятся. Мне кажется, ты как раз подходишь.
– Чего не попробовать, к чертовой матери?
Они сидели, пили и курили, обдумывая.
– Все это золото, – промолвил Гарри, – любая пизда.
– Знаешь, – сказал Дьюк, – а может, этими пушками они старый клад разворотили.
– Что б там ни было, золото есть.
Они еще немного поразмышляли.
– А откуда ты знаешь, – спросил Дьюк, – что как только ты соберешь все золото, я тебя там не пришью?
– Что ж, придется рискнуть.
– Ты мне доверяешь?
– Я никому не доверяю.
Дьюк открыл еще пива, разлил еще выпивки.
– Бля, значит, на работу в понедельник нет смысла ходить, так?
– Уже нет.
– Я уже чувствую, как разбогател.
– Я как бы тоже.
– Человеку просто как-то оторваться нужно, – сказал Дьюк, – и тогда к нему начнут относиться как к джентльмену.
– Ну.
– А где это место? – спросил Дьюк.
– Увидишь, когда приедем.
– Делим напополам?
– Делим напополам.
– Ты уже не волнуешься, что я тебя пришью?
– Чего ты твердишь одно и то же, Дьюк? Ведь и я тебя пришить могу.
– Господи, я об этом не подумал. Но ты ж не будешь в кореша стрелять, правда?
– А мы кореша?
– Н-ну, да, я б так сказал, Гарри.
– Там хватит и золота, и пизды на обоих. На всю жизнь втаримся. Никаких тебе больше судебных приставов. Никакого мытья посуды за гроши, когда подопрет. Бляди с Беверли-Хиллз будут сами за нами гоняться. Всяким хлопотам конец.
– Ты в самом деле думаешь, мы этот шмат оторвем?
– Еще бы.
– А там в самом деле золото есть?
– Слушай, чувак, я же тебе уже сказал.
– Ладно.
Они еще некоторое время пили и курили. Не разговаривали. Оба думали о будущем.
Стояла жаркая ночь. У некоторых постояльцев двери были распахнуты настежь. У большинства оставалось лишь по бутылке вина. Мужчины сидели в одних майках, расслабленные, разбитые, в непонятках. У некоторых даже имелись женщины – не сильно-то и леди, но вино в желудке держать умели.
– Давай-ка еще пузырь возьмем, – сказал Дьюк, – пока не закрылось.
– У меня денег нет.
– Я достану.
– Валяй.
Они поднялись и вышли за дверь. Свернули в коридор и направились к черной лестнице. Винная лавка стояла дальше по переулку, слева от выхода. На верхних ступеньках черного хода, загораживая путь, валялся мужик в перепачканной и мятой одежде.
– Эй, это ж мой старинный приятель Фрэнки Кэннон. Ну, он сегодня дал копоти…
Наверное, стоит его от дверей оттащить.
Гарри приподнял его за ноги и отодвинул в сторону. Потом наклонился над ним.
– Интересно, до него кто-нибудь уже добрался?
– Не знаю, – ответил Дьюк, – проверь.
Дьюк вывернул у Фрэнки все карманы. Прощупал рубашку. Расстегнул штаны, проверил пояс. Нашел только спичечный коробок, гласивший:
УЧИТЕСЬ РИСОВАТЬ ДОМА Вас ждут тысячи высокооплачиваемых заказов
– Наверное, кто-то его уже пощупал, – сказал Гарри.
Они спустились по черной лестнице и вышли в проулок.
– Ты уверен, что золото – там? – спросил Дьюк.
– Слушай, – ответил Гарри. – Ты меня просто бесишь! Ты что думаешь – - я совсем чокнулся?
– Нет.
– Так не спрашивай меня тогда больше!
Они зашли в винную лавку. Дьюк заказал квинту виски и полудюжину больших банок пива. Гарри спер пакет с разными орешками. Дьюк заплатил за свое, и они вышли.
Не успели они ступить в проулок, как к ним подошла молодая женщина; ну, для этого района молодая, около тридцатника, хорошая фигура, но волосы нерасчесаны и речь слегка невнятна.
– Что у вас, парни, в этом пакете?
– Кискины сиськи, – ответил Дьюк.
Она подвалила к Дьюку поближе и потерлась о пакет.
– Я вина не хочу. У вас там вискач есть?
– Конечно, малышка, пошли.
– Дай бутылку посмотреть.
Дьюку она показалась ничего. Стройная, платье узкое, жопку как надо обтягивает, черт побери. Он извлек пузырь.
– Ладно, – решила она, – пошли.
Он пошли по переулку, девка – посередине. Ляжкой она стукалась о Гарри. Тот облапал ее и поцеловал. Она вырвалась.
– Сукин ты сын! – заорала она. – Пусти сейчас же!
– Ты все испортишь, Гарри! – сказал Дьюк. – Еще раз так сделаешь, и я тебе вломлю!
– Не вломишь.
– Только попробуй!
Они дошли до черного входа, поднялись, открыли дверь. Девка посмотрела на распростертого Фрэнки Кэннона, но ничего не сказала. Вошли в комнату. Девка села и закинула ногу на ногу. Ноги у нее были хорошие.
– Меня зовут Джинни, – сказала она.
Дьюк разлил.
– Я Дьюк. Он Гарри.
Джинни улыбнулась и взяла стакан.
– Один засранец, с которым я сейчас живу, голой меня держал, всю одежду в чулане запер. Я там неделю просидела. Потом дождалась, пока он вырубится, сняла с него ключ, забрала вот это платье и сбежала.
– Красивое платье.
– Нормальное.
– Оно лучшее в тебе подчеркивает.
– Спасибо. Эй, слушайте, парни, а чем вы занимаетесь?
– Занимаемся? – переспросил Гарри.
– Ага, то есть, как вам жить удается?
– Мы золотопромышленники, – ответил Гарри.
– Ой, бросьте, не надо мне баки заколачивать.
– Все правильно, – подтвердил Дьюк. – Мы золотопромышленники.
– Мы наткнулись на жилу. Разбогатеем за неделю, – сказал Гарри.
Потом Гарри понадобилось отлить. Сортир располагался в конце коридора. Когда он вышел, Джинни сказала:
– Тебя я хочу выебать первым, Миленький. Тот меня не очень-то заводит.
– Это ничего, – ответил Дьюк.
Он разлил еще раз на троих. Когда Гарри вернулся, Дьюк сообщил ему:
– Она трахнет меня первым.
– Кто сказал?
– Мы сказали, – ответил Дьюк.
– Точно, – поддакнула Джинни.
– Я думаю, нам следует взять ее с собой, – сказал Дьюк.
– Сначала поглядим, как она трахается, – ответил Гарри.
– Я свожу мужчин с ума, – сказала Джинни. – Мужики от меня благим матом орут.
У меня самая тугая пизда во всем штате Калифорния!
