— Разве ты до сих пор продолжаешь изучать право? — удивился Редмонд.
— Конечно, иначе мне вряд ли удастся поступить в колледж.
— Но ты же сам говорил, что собираешься стать музыкантом.
— Одно другому не мешает. Если правильно распределять время, то мне вполне удастся совмещать занятия музыкой с изучением юридических наук. Возможно, через несколько лет я переменю решение, и тогда ничто не будет мешать мне пойти по твоим стопам.
— Теперь я полностью уверен в том, что ты двигаешься в правильном направлении, — отец приблизился к сыну и потрепал его по волосам.
— Спасибо, пап.
У Дэвида вновь возникло странное ощущение, словно он спит, и достаточно ему проснуться, чтобы мнимая реальность обернулась всего лишь мимолётным сновидением.
— Можно задать тебе один вопрос? — окликнул отца подросток, когда тот уже собрался уходить.
— Да? — обернулся Редмонд.
— Ты изменил своё мнение относительно музыки только потому, что я… — Дэвид на мгновение замолчал. У него на языке вертелось неприятное слово. — …чуть не умер?
Отец сморщился, словно ему дали увесистую оплеуху. Этот разговор для него был явно неприятен.
«Он постарел», — пронеслась в голове Дэвида мимолётная мысль. Впервые он заметил, что у отца вокруг глаз появились глубокие морщины, напоминающие о его истинном возрасте. Отец медлил с ответом.
— Наверное, в моей голове что-то перевернулось, — наконец-то заговорил Редмонд, не двигаясь с места. — Один ощутимый толчок судьбы опрокинул все мои представления о жизни. Иногда людям кажется, что они способны добиться стабильности, но на деле каждую минуту балансируют над невидимой пропастью, даже не подозревая об этом. Иллюзия постоянства служит им повязкой, скрывающей истинное положение вещей. Раньше я верил, что мир движется по непреложным законам, но эта авария доказала, что мои убеждения оказались ошибочными. Один неверный шаг в сторону, и падения уже не миновать. Одно неверное слово способно обернуться трагедией.
Всё сказанное отцом давалось ему с большим трудом, словно звуки обладали острыми шипами, царапающими горло. Он говорил совсем тихо, как будто находился на исповеди, а потом замолчал, и его взгляд обратился к невидимым предметам, уставившись в пустоту.
— Пап? — осторожно позвал отца подросток.
Тот опомнился и перевёл глаза на сына. В них стояли слёзы.
— Прости, мне нужно идти, — Редмонд поспешил отвернуться. — Не буду тебя отвлекать.
* * *
Хьюи отпускал очередного клиента, когда к нему в магазин вошёл Дэвид.
— Что-то давненько тебя не было видно, — заметил подростка продавец.
— Не выдавалось времени, — ушёл от прямого ответа парень, чтобы не вдаваться в длительные объяснения того, что именно с ним случилось за последние дни. — Есть что-нибудь новенькое?
— Ты о той девушке или о музыкальных записях?
— А что, разве у тебя появилась о ней какая-то информация? — обрадовался посетитель, подразумевая прекрасную незнакомку, с которой он однажды столкнулся в дверях магазина.
— Нет, просто подумал, что ты снова спрашиваешь, видел ли я её. К сожалению, она здесь больше не появлялась.
— Значит, не судьба, — с грустью заметил Дэвид. — Наверное, мне пора спуститься с небес на землю и прекратить ждать чуда. А что там с музыкой?
— Что именно тебя интересует?
— Рейв.
— Значит, ты всё-таки врубился, — с некоторым удовлетворением в голосе произнёс Хьюи. — Есть тут у меня парочка сборников. Вот, держи.
— Что-то они не слишком похожи на студийные записи, — с сомнением осмотрел появившиеся на прилавке кассеты с названиями исполнителей, написанными от руки прямо на подкассетниках, Дэвид.
— Верно, это бутлеги. Я сам их переписал, — не без некоторой гордости ответил продавец. — И даже не буду брать с тебя денег, только при условии, что через неделю ты вернёшь их мне обратно. Для истинных ценителей эти сборники — настоящая находка. Думаю, тебе понравится.
— Ладно, спасибо за рекомендацию, — подросток убрал кассеты в карман.
Хьюи проделал большую работу, отслушав и отобрав только самые яркие хиты рейва. Правда, некоторые из них показались Дэвиду несколько мрачными или недостаточно энергичными. Но вот по-настоящему его поразила композиция в исполнении Praga Khan feat. Jade 4U под названием «Injected with a poison (Digital orgasm radio remix)». Эта была та музыка, которую он хотел бы создавать и сам. Это было Святое Откровение Рейва. Идеальное сочетание мажорных созвучий клавишных с женским вокалом и тяжёлыми электронными партиями. Музыкант, сочинивший нечто подобное, мог с полным правом называться гением с большой буквы. Трек вобрал в себя всё лучшее, что Дэвид слышал у других исполнителей данного направления. Этакая квинтэссенция всей рейв-культуры. По окончании хотелось перематывать песню на начало и слушать снова и снова. Голос Jade 4U в сочетании с виртуозным исполнением Praga Khan отправлял сознание в новое измерение, как пелось об этом в «Out of space» The Prodigy.
Я отправлю твоё сознание в иное измерение.
На фоне остальных тем сборника «Введённый с ядом» отличался озорным звучанием, словно сверкающий бриллиант среди блестящих стеклянных пустышек. Идеальная сбалансированность до самой последней ноты.
Теперь Дэвид совершенно отчётливо представлял себе, как именно должен выглядеть, вернее, звучать, его сольный проект. Он обязательно должен быть похож на творчество Praga Khan. Звук, вызывающий эйфорию, перерастающую в ментальный экстаз.
Когда песня закончилась, подросток в очередной раз вернул её к началу и запустил воспроизведение. Из колонок раздались жизнеутверждающие аккорды вступления, сменившиеся припевом: «Это радуга внутри твоего разума». Догадаться о смысле текста не составляло особого труда. К тому же, позже звучало заветное слово — экстази. Наркотик, раздвигающий рамки возможного. Дэвид слышал, что на подобных вечеринках употребляют специальные химические вещества, в соединении с музыкой создающие необычный эффект. Мир вокруг танцующих преображается. Они сами меняются изнутри. Но он не хотел иметь ничего общего с запрещённой «химией». Его интересовала исключительно музыкальная составляющая рейва.
Дома Дэвид включил синтезатор и приступил к созданию своего первого рейв-трека.
* * *
После репетиции «Клешней», пополнившихся новым участником группы, которым стал Гэри, Дэвид предложил ребятам оценить одну запись. Он подошёл к магнитофону, вытащил из кармана кассету и поставил её на воспроизведение. Гараж огласили весёлые звуки клавишных, подхваченные басовой линией и настоящим всплеском ритма ударных. Через какое-то время ровная мелодия преобразилась, и в игру вступила электронная основа. Подросток старался следить за выражением лиц слушателей, чтобы не упустить ни единой реакции на его новое сочинение.
— Что скажете? — поинтересовался он после того, как перестала звучать музыка.
— Забавная вещица, — отозвался Ричи.
— Поднимает настроение, — согласился с ним Вик.
— А ты что скажешь? — обратился к Гэри Дэвид.
— Мне тоже нравится, но было бы неплохо добавить сюда какой-нибудь голос, вроде того, что звучит в «Out of space».
«Я отправлю твоё сознание в иное измерение», — невольно вспомнил подросток.
— Значит, для первого раза годится? — улыбнулся он.
— В смысле? — не понял его Вик.
— Это моя первая работа на Roland Juno.
— Серьёзно? Это сочинил ты? — удивился Ричи.
— Ничего себе! — с пониманием кивнул Гэри.
— Совершенно справедливое замечание о том, что здесь не хватает вокала, — согласился с мнением нового члена музыкальной команды Дэвид. — Но, к сожалению, у меня нет технической возможности записать и обработать его должным образом.
— А знаешь что? У моего знакомого есть Atari, так что я могу попробовать договориться с ним, чтобы он пустил тебя немного поработать со звуком, — предложил Гэри.
— Было бы здорово, — обрадовался такой возможности Дэвид.
Замечание оказалось вполне обоснованным, потому что треку действительно не хватало жизни, которую мог бы привнести в него обработанный специальным образом голос с завышенным тоном звучания, вроде тех, какие парень слышал на записях тех же The Prodigy или на сборниках Хьюи. Требовалась всего пара коротких, но периодически повторяющихся фраз, чтобы композиция полностью преобразилась. Смысл не имел значения, потому что основой рейва являлось не содержание, а настроение. Он обладал не информационным, а глубоко эмоциональным воздействием.
Дэвид знал, что отец не оценит его очередное творение так, как это произошло с «Признанием», сочинённым в порыве вдохновения, вызванного незнакомкой. Более того, он был уверен, что эта вещь отцу совершенно не понравится, потому что Редмонд предпочитал песенкам-однодневкам бессмертные творения великих классиков. Дэвиду даже стало смешно, когда он мысленно попытался сравнить «К Элизе» Людвига ван Бетховена и собственный «шедевр». Но даже если его скромной композиции будет отпущен недолгий срок, разве она не имеет права на то, чтобы подарить хотя бы небольшую радость своим немногочисленным слушателям? Чтобы сделать чью-то жизнь немного счастливее?
