Я отправилась к моему собственному доктору. Питер изложил мне подробно симптомы; но номер с ним не прошел. Эскулап говорил об изменении климата и диете, о микстурах, которые надо принимать три раза в день. Я тут же заметила, что ничего хорошего не выйдет, когда он уклонился от темы при упоминании мной в самом начале героина.
Все, что мне теперь было надо, так это выбраться из комнаты старого дурака, не потеряв лица...
Я не знала, что делать потом. Я чувствовала себя как Моррис - Как там его Имя в "Неправильной Коробке", когда он получил поддельный сертификат о смерти и хотел посетить "продажного доктора".
Меня раздражало то, что был еще день, и я решительно не знала, куда пойти. Неожиданно, прямо из ниоткуда, всплыло имя и адрес человека, который вызволил из беды Билли Коулриджа. Путь был долгим, и я ужасно устала. Я была голодна, но от мысли о ланче становилось еще хуже. Я чувствовала, что люди странным образом пялятся на меня. Неужели у меня бельмо в глазу?
Я купила толстую вуаль. Девушка в магазине, думаю, выглядела удивленной. Довольно забавно носить ее в сентябре, и это могло привлечь еще больше внимания; но она обеспечивала мне чувство защищенности, и это была очень славная вуаль - кремовые кружева с вышитыми зигзагами.
Я взяла такси к врачу. Его звали доктор Коллинз, 61 или 71, Фейралэндж Стрит, Ламбет.
Я застала его дома; отталкивающий, надутый человечек в потрепанной одежде; захламленный, грязный офис, столь же неопрятный, как и он сам.
Коллинза мой рассказ разочаровал. Это не его специальность, заявил он, и ему не хочется попадать в неприятности. С другой стороны, он боялся меня, потому что я знала о Билли. Он пообещал сделать все, что возможно; однако, согласно новому закону, он не мог выписать больше, чем десять доз по одной восьмой грана каждая. Четыре или пять понюшек, всего то! И он не осмеливался повторить это еще раз раньше, чем через неделю.
Тем не менее, это было лучше, чем ничего. Он рассказал мне, где можно купить порошок без проблем.
Я нашла уборную, где смогла ссыпать все пакетики в один и приняла дозу.
Облегчение было огромным. Я продолжила нюхать, дозу за дозой. Петушок получит свое. Я скажу ему, что у меня были просроченные бланки. Я почувствовала, что снова могла спокойно сесть и поесть какую-нибудь легкую пищу, и выпить пару виски с содовой.
Я почувствовала себя настолько хорошо, что поехала прямо на Грик-Стрит, и сочинила печальную историю о провале. Как было восхитительно обмануть этого скота после того, как он ударил меня.
Я испытывала острое наслаждение, наблюдая, как он корчится от боли; имитируя его симптомы в деланной мимике; издеваясь над его несчастьем. Он по-прежнему был зол, но его вспышки доставляли мне безграничное удовольствие. Они были символами моего торжества.
- Вот, возьми это, - сказал Питер, - и не возвращайся без него. Я знаю, где ты можешь достать. Имя этого человека Эндрю МакКолл. Я знаю до исподнего его прогнившую душонку.
Он протянул мне адрес.
Великолепное здание, рядом со Слоун Сквер. МакКолл был женат на богатой пожилой женщине и жил как у Христа за пазухой.
Однажды я сама встречала его в обществе. Этот шотландец всего в жизни добился сам, и щеголял в вечернем костюме de riguer [строгий - франц.] в "Парадизе".
Питер выставил меня со злобным хохотом. Видно у него в подсознании завелась какая-то безумная мысль. Ну, а мне-то какое дело?...
Доктору МакКоллу было около пятидесяти - очень хорошо сохранившийся мужчина и очень хорошо одетый, с гарденией в петлице. Он тут же меня узнал и указал рукой на роскошное кресло. Он начал болтать о предыдущей встрече; с герцогиней того-то и с графиней сего-то.
Я не слушала и наблюдала. Его тактичность подсказала ему, что мне неинтересно. Он резко оборвал свою речь.
- Ну, ну, извините меня за то, что я немного увлекся прямо как в добрые старые времена. Чем я смогу быть полезен вам сегодня, Мисс Лейлигэм?
Я немедленно увидела, что преимущество на моей стороне и кокетливо подняла голову.
- О нет, - воскликнула я, - я не мисс Лейлигэм.
Его извинениям не было конца.
- Неужели ли это возможно? Неужели две такие прекрасные девушки так друг на друга похожи?
- Нет, - улыбнулась я в ответ, - на самом-то деле все не так скверно. Я была Мисс Лейлигэм, но сейчас я Леди Пендрагон.
- Дорогая, дорогая, - проговорил он, - где же я мог пропадать? Я просто оторван от этого мира, просто оторван от этого мира!
- О, я не такая уж важная персона, как вы расписываете, и я вышла замуж за Сэра Питера только в июле.
- Ах, тогда это все объясняет, - сказал доктор. - Я отсутствовал все лето на вересковых пустошах с Маркизой Эйгг. Оторван от этого мира, от этого мира. Ну, я уверен, что вы счастливы, моя дорогая Леди Пендрагон.
Он всегда произносил титулы с особым звуком, словно ребенок, посасывающий стебель ячменного сахара.
Я тотчас же поняла, как надо к нему обращаться.
- Ну, разумеется, вы знаете, - заметила я, - что в по-настоящему продвинутых кругах человеку приходится предлагать гостям героин и кокаин. Это, конечно, только поветрие, но пока оно существует, человек остается вне общества, если не следует ему.
МакКолл поднялся из кресла, придвинул маленький расшитый стул ближе ко мне, и сел на него.
- Я понимаю, понимаю, - пробормотал он доверительно, беря мою руку и начиная ее вежливо поглаживать, - но вы же знаете, это очень трудно сейчас достать.
- Это для нас, бедных аутсайдеров, - посетовала я, - но не для вас.
Он отвернул мой рукав, и начал водить своей рукой вверх и вниз по моему предплечью. Меня сильно задела его фамильярность. Снобизм этого человека напомнил мне о том, что он был сыном мелкого лавочника в какой-то шотландской деревне - факт, о котором я не должна была думать ни секунды, пока он с вкрадчивой настойчивостью рассказывает о Дебре.
МакКолл поднялся и подошел к небольшому сейфу в стене за моей спиной. Я слышала, как он открыл его и снова закрыл. Он вернулся и склонился у спинки моего кресла, вытянув свою левую руку так, чтобы я могла видеть то, что было в его руке.
Это была запечатанная десятиграммовая бутылочка с надписью "Героин Гидрохлорид" с указанным количеством и именем производителя. Ее вид почти поверг меня в безумие от нестерпимого желания.
Буквально в ярде от моего лица находился символ победы. Петушок, Бэзил, закон, моя собственная физическая острая боль - все они пребывали в моей власти с того момента, как мои пальцы сомкнулись над бутылочкой.
Я вытянула вперед руку; но героин исчез, как будто фокусник сделал свой хитрый трюк.
МакКолл облокотился всем своим весом о спинку стула и слегка наклонил его. Его уродливое проницательно-фальшивое лицо зависло в футе от моего.
- Может быть вы действительно поможете мне получить его? - дрожащим голосом спросила я. - Сэр Питер очень богат. Мы в состоянии позволить себе заплатить любую цену, какой бы она ни была.
Он издал забавный смешок. Я вся сжалась при виде этого вытянутого вонючего рта, висевшего надо мной, жадно открытого, обнажившего два белых ряда острых, длинных клыков.
Меня тошнило от запаха выдохшегося виски в его дыхании.
Он немедленно это понял; позволил моему креслу вернуться в нормальное положение, и отошел назад к своему столу. Сев там, он с нетерпением наблюдал за мной, как охотник за приближающимся зверем во время облавы. Как бы неумышленно он держал в руках бутылочку и бесцельно с ней забавлялся.
Своим спокойным лакированным голосом он начал рассказывать мне о том, что называл романом всей его жизни. Впервые, когда он увидел меня, он страстно влюбился; но он был женатым человеком, и осознание своей чести помешало ему уступить своей страсти. Он не испытывал, конечно, никакой любви к своей жене, которая совершенно его не понимала. Он женился на ней из жалости; но исходя из того, что он был ограничен пониманием своего правильного чувства, то помимо прочего осознавал, что если дать волю страсти, хотя и богоданной, это могло означать социальное крушение для меня, для женщины, которую он любил.
Он продолжал говорить о близости и о духовных друзьях, и о любви с первого взгляда. Он укорял себя за то, что сказал мне правду только сейчас, но искушение было слишком сильным. Ирония судьбы! Трагическая абсурдность социальных ограничений!
