Но главная заслуга сил добра состоит в том, что миссис Кригер перестала «молчать».
— Мой брат… — узница начала раскрывать свою израненную душу с некоторыми сомнениями, которые, впрочем, позже прошли, — Он часто брал в руки дневник, в котором писал, признавался самому себе, что не умеет разогревать чувства в процессе изливания.
Многие психопатки зачитывают вслух никому непонятную, кроме них, мораль. Берут выдержки из книги, хранящейся в голове. Но у Скарлетт так красиво, так лирично получалось передавать ложные образы, что Уолтер никогда бы не посмел назвать ее полоумной, даже если отчасти это правда.
— Прокурор?
— Нет. Не он. Хотя да, прокурор тоже мой брат. Ведь у меня двое братьев. Вернее сказать, они у меня были. Я их похоронила, в душе…
— Ясно. А кто второй?
— Маленький, умный, очень одаренный, по мнению педагогов, подросток, но непослушный, часто бранящийся и жестокий… — пауза длилась полминуты. С болью, но Скарлетт таки договорила, — Джимми Кригер. Он же Джимми Баллук…
— Что?
Уолберг подумал, что спятил, услышав из дрожащих уст имя особо опасного, разыскиваемого полицией Мракан-сити, преступника. Имя, которое Максимилиан Пэксвелл, отважный и храбрый полисмен, лишний раз боится озвучить…
Четырехэтажное серое здание, построенное в восьмидесятых годах, располагающееся на Атлантик-стрит — здание ФБР. Лепрекон вынудил ФБРовцев конкретно понервничать. Те в волнении позабыли и о планах создания базы данных для распознавания лиц, и многие другие проекты отложили в долгий ящик.
А сегодня в полицию поступил почти экстренный вызов — взломали еще несколько крутых сетевых ресурсов, несколько почтовых ящиков знаменитостей (сильно пострадала двадцатисемилетняя актриса Мария Блонски) и куча другой конфиденциальной информации, которая, считают пострадавшие, должна была таковой и остаться.
Через несколько мгновений дежурный-полицейский взял зазвонившую трубку. Полунамек на возможный взлом председателя от неизвестного лица был тут же передан комиссару, ФБР и другим соответствующим службам. Незнакомец (который, вероятно, и есть преступник с глупым прозвищем) назвал адрес. Многие копы думали, неизвестный специально ведет по ложному следу. Но, как бы они не хотели, им пришлось выполнять указание.
— Если это подстава, то арестуем говнюка за дачу заведомо ложных показаний. Ха-ха-ха! — во всю глотку рассмеялся несдержанный Вульф.
Генри Своллс, сколько б ни напарничал с Майклом, все никак не мог привыкнуть к его весьма специфичному юмору. Сержанту казалось, смеяться над возможной угрозой жизни будет только идиот, но идиотом Вульфа назвать никак нельзя, а вот хитрой лисой — еще как можно.
— Давай в этот раз ты будешь немного ответственнее относиться к службе. Помни, мы не для себя стараемся… — Генри хранил верность дружбе, никогда не грубил коллегам и вел себя очень спокойно. Максимум делал небольшие замечания.
— Да брось, дружище! — взмахнул руками напарник, — У этого парня, которого мы идем брать, как нам сказал Фрост…
— Что у него?
— Забавное имечко, его просто хочется повторять и повторять. Вот скажи, ты бы хотел, чтобы бы тебя все звали Лепреконом?
— А ты бы? — Генри поставил вопрос на вопрос.
— А я… — Вульф приставил палец ко рту, — Было б неплохо! Чисто по моим вкусам, это уж всяко лучше тех кличек, которые дают собутыльники…
Адрес, выданный коварным взломщиком-продавцом «людских сокровенностей» — Атлантик-стрит, дом двадцать пять по пятьдесят второй улице. Полицейские забежали внутрь, опасаясь, что за ними могут следить. Более ответственный Своллс приглядывал за неуемным напарничком, в какой-то мере опасался, чего бы тот не натворил.
В этом районе царила полная тишь. Единственные враги гробного бесслышья — уханье совы, чей поразительно острый слух позволяет ориентироваться даже в непроглядной ночной тьме, отдаленно звучащий собачий лай и осторожное шептание «атлантских» бомжей.
Несмотря на первоначальную обстановку — тихо, спокойно, вроде нет и души, фараоны понимали, расслабление может стоить им жизни, а убийцы и маньяки бывают адски хитрыми, такими, что раскусить их истинные намерения не по силам даже высококлассным мозгоправам. Да и тьма нередко служит прикрытием.
Белая сова — бесстыжая виновница многих авиаинцидентов замолчала.
«Что здесь может делать нормальный человек, если только не искать полоумного выродка?» — думал Вульф, ежесекундно поглядывая на Своллса с приоткрытым ртом, — «Забавная у нас работа: зарплата меньше желаемой, а рисковать приходится. Или что, по мнению Генри, я тут делаю? Оттягиваюсь на курорте с банкой виски в руке и с формистой шатенкой?»
На втором этаже героев-полицейских поджидала хитро поставленная ловушка. Открыв деревянную дверь, Генри и Майкл увидели стоящий в семи метрах от них черный силуэт. Герои рефлекторно потянулись за стволами и были готовы начать пальбу, если предполагаемый убийца сделает хотя бы одно движение в их сторону.
Вульфа мучил страх больше, чем Своллса, хоть второй и не мог похвастаться накачанными в спортклубе бицепсами.
«Только дай повод, урод» — мысли Майкла всегда отличались концентрированной грубостью, а сейчас и сама обстановка предрасполагала к цинизму: они, вероятно, нашли Лепрекона — хитрого преступника, возможно, очередного шизоида-лунатика, если повезет, а если нет — страшного маньячеллу, загнавшего их, как кроликов, в клетку, из которой невозможно выбраться, — Только дай повод, и я размажу твои недоделанные хакерские мозги о запаутиненный край той стены».
Человек в черном комбинезоне не двигался, будто хотел, чтобы его арестовали. Наиболее отважный из всего дуэта — Генри Своллс — подошел к нему, чтобы напялить браслеты. В тот же миг успешно активировался злодейский сюрприз: на огромном, тогда еще скрытым в темноте, семидесяти дюймовом мониторе высветились зеленые буквы.
Своллс повременил с арестом, отвлекся на прочтение.
УСТАЛ ОТ МЫСЛИ, ЧТО ЯД СЖИРАЕТ МЕНЯ ИЗНУТРИ.
МНЕ НАДОЕЛО ИСКАТЬ ПОВОД, ЧТОБЫ ВСЕХ ВАС УБИТЬ.
ЧТОБЫ ЯД НЕ СЖИРАЛ — НУЖНО УБИТЬ,
ПОВОД — НЕ ЯД, НО ЖИВЕТ-ТО ВНУТРИ.
Когда Своллс дочитал, силуэт испарился. Мистика, да и только.
— Где он? — в один голос крикнули копы.
— Вижу! — заорал Вульф, подсвечивая фонарем длинный коридор, в который ускакал преступник, используя старую добрую уловку с отвлечением внимания. Порой, чтобы смыться, достаточно выиграть несколько секунд.
Но оба фараона — неплохие стрелки. Они произвели несколько выстрелов. Попал только Вульф, и только один раз. Схватившись за ногу, силуэт продолжал двигаться, но уже медленнее.
— За ним! — Вульф двинулся во тьму коридора. Не приблизившись к Лепрекону и на пять метров, полисмен провалился вниз. Ненадежный пол рухнул под ногами атлета.
— Майкл! — закричал Генри, подбежал, посмотрел вниз и увидел… напарник-то скончался — напоролся на вертикально поставленные, деревянные палки с острыми концами. Сержант схватился за голову, недоумевая, как такая трагедия могла произойти на ровном месте, а когда посмотрел вперед, то увидел, что человек в черном приближается, видимо, чтобы докончить начатое!
«Ну, все, сволочь, лови пулю» — Своллс уже было хотел выстрелить, убить отморозка, но справедливой казни помешал случиться вовремя выпущенный спаунранг. Лезвие повредило глок, немного царапнув запястье полицейского…
— Нельзя! — крикнул Спаун, пытаясь донести до отчаявшегося Генри свою мысль, свой супергеройский кодекс «не убий», — Ты не должен этого делать!
— Почему? — крикнул Своллс, несогласный с излишне гуманной методикой темного борца, — Он убил моего напарника! Он заслуживает смерти!
Спауну было, что сказать на сей счет:
— При всем уважении… — он отвернулся на пару сек, потом вновь обратил свой взгляд на нешуточно заведенного копа, — Не нам решать, должны ли жить грешники. Мы можем помочь им исправиться, можем определить в место заточения…
— Но они не думают насчет нас — убежденный в своей правоте Генри продолжал настаивать, что его мировоззрение ближе к современным реалиям, чем библейская проповедь Спауна, — Они нас убивают, так почему мы не можем отвечать огнем на огонь?
— Потому что мы можем быть лучше, не отвечая! — крикнул демон-защитник, — Не убивая их, мы будем отличаться от них хоть чем-то…
— Я не понимаю вас, мистер Спаун. Не понимаю, как можно подставляться под пули, не стреляя.
— Поймете, если постараетесь…
— Это будет сложно…
— Но можно…
— ? — Своллс еще раз взглянул на Спауна — человека, который, по слухам многих суеверцев, не совсем человек. Но в этом сержант нисколь не сомневался и был согласен с суеверцами: Спаун и впрямь не совсем человек, он — прежде всего, символ нравственности, и, скорее, добра, чем справедливости, потому что справедливость требует немного злости, а уж потом человек…
