– Да ладно тебе каркать! Не пойму ваще, на кой им сдались мои ретрансляторы, наш код им расколупывать что тролля грамоте учить – и хлопотно, и результата никакого.
– Горм, скажи пожалуйста, кто эта очаровательная юная дева с бархатным взглядом и ракетным ружьем, что стоит подле тебя? – спросил Кукылин.
– Где? – Горм завертел головой.
– Это он про меня, – объяснила Айник. – Мог бы и сам допереть, здесь не так много ракетных ружей.
– Тьфу! Знакомься – Айник. Здорово мне помогла в городе. Что-то ты больно много пялишься на дев для только что обрученного или как это у вас называется.
– А, у них за горами многоженство, – объяснил Мыгак.
– Что? – не поняла Нулиаюк.
– Еще о радио, – сказал Фенрир. Таграк только что…
– Пропустил проход ретранслятора? – Горм страшной гримасой изобразил скуку всеведения.
– Именно.
– Стой, но если Камыснап вел двойную игру…
– Усадьба Кошкли в опасности! Кукылин, отбери тридцать лучших бойцов из тангитов. Черепов, то же самое насчет дюжины птиц. Ты, мужик, ты и ты тоже со мной, и вы, оба лысые. Киливфак, Киавак, Куды! Остаетесь старшими. Без меня ничего не предпринимать, поддерживать порядок. Да, это… Можете тут разгромить карательский бронедивизион – вот безрукий покажет, где.
– Хочу с тобой! – сказала Айник.
– Ладно, много места не займешь.
– Хочу с Кукылином! – сказала Нулиаюк.
– А ты из чего стреляешь? Ладно, полетишь вместо балласта.
– А на чем вы все собрались лететь? – сказал Фенрир.
– На тебе.
– А, извини, куда ты впихнешь всю эту ораву?
– Полторы дюжины – в брюхо, остальные – на броне под силовым щитом. Живо садись, да никого не передави. Собаки! Где вас-то носит?
– Кх угощал, – ответил Мидир, протискиваясь между стоявших между броневиками тангитов. Вся морда у него была в перьях.
К сожалению, никто никогда не брал на себя труд пересчитать, сколько всего единиц бронетехники стояло, превращаясь в ржавчину, на полях усадьбы Кошкли. Будь это сделано, сразу можно было бы сказать, что к общему и без того внушительному числу прибавился один танк и два бронетранспортера.
Строго говоря, они пока что не проявляли особых тенденций к превращению в ржавчину, хотя были заляпаны грязью и декорированы обломками и скелетами, позаимствованными с других машин.
– Сколько времени зря потеряно, хозяин! – Ныгфукак размотал портянку и старым штыком принялся чистить себе ногти на ноге.
– Хоть бы зубы почистил, – с ненавистью сказал связанный Кагуннак, а то от твоих ног так калом несет, хоть каюгун вешай.
– Пытка номер восемь, – Ныгфукак с садистской улыбкой придвинулся к Кагуннаку и повесил портянку ему на нос.
– Сними, а то задохнется, и что ты будешь с трупом делать? – сказал барон.
– Как что? Съем! И тебя, хозяин, угощу!
– Есть труп, на носу которого висела твоя портянка – себя не уважать!
Извивавшемуся, как червяк, на полу Кагуннаку удалось наконец сбросить тряпку с лица. Несколько раз схватив ртом воздух, он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы плюнуть Ныгфукаку в глаз. Дружинники загоготали.
Барон слегка улыбнулся.
– Без вас, дети мои, я бы давно зачах со скуки ожидаючи. Когда собирается большое войско, ясно, что рано или поздно оно пойдет в поход – иначе с чего бы ему собираться. Слышите гул? Самолеты улетают. Бьюсь об заклад… Хотя на что с вами теперь биться? Из чайника твоего, поди, тангиты кипяток хлебают, пока моя девка им баллады поет. А, недорого досталось – не больно и жаль. Самолеты улетят, усадьба останется почти без охраны, и платина наша – поди, не всю еще растратили. Развяжи его, Ныгфукак! Подеритесь пока, чтоб остаток времени скоротать.
– Кром, наконец-то я избавлен от этого овечьего сыра! – лицо Горма расплылось в улыбке, кутукыгакские добровольцы в ужасе отшатнулись.
– Ох… – Черепов лежал на ящике из-под угробленного Камыснаповыми механиками реактора в состоянии, близком к трансу.
– Еще нет? – спросил Бросай, вперив в Горма наркоманский взгляд.
Горм развел руками.
– Хоть такое утешение – лицемерно пискнул валявшийся кверху лапками Интриллигатор Карманный. – Нам-то еще ничего, а каково Двойному будет без Тудытя!
– Две только дельных птицы и оставались на «Крюхе» – Тудыть да Попеньку, – сквозь транс высказался Черепов.
– А старина Хрябет?
– Старина Хрябет меня однажды спросонья чуть не слопал! – Интриллигатор перевернулся на брюхо.
– Хорошая птичка, маленькая, – Айник провела рукой по его чешуйчатой спинке и мигом обрезала ладонь до крови.
– Ретранслятор перехватил переговоры Таграка с кем-то из его воинства над Кыгмиком, – сказал Фенрир. – Судя по всему, они вот-вот вобьют последнего Камыснапова аса на три сажени в грунт. Слушайте перехват!
На фоне статических разрядов медленно возник шум битвы. Создавалось полное ощущение, что идет не воздушный бой, а страшная наземная схватка немеханическим холодным оружием и голыми руками. Скрежет зубов, проклятия и вопли о пощаде перекрыл мощный окрик Таграка: «Левый, левый! Левый фланг – вперед! Окружай!» Монахи-смертники Кыгмика затянули обдававший могильным холодом религиозный гимн на мертвом языке. Его прервал пронзительный клич одного из молодых напакутакских забулдыг: «Трактирщик! Еще крови!» Кто-то завизжал, сгорая в заклиненной кабине заживо, и вновь зазвучал голос Таграка: «Оставь его мне! В моей руке меч Божий!» Голоса стихли, и вновь только треск статики нарушал тишину.
– Теперь понятно, каким именно образом он нарушил дисциплину, – сказал Горм. – На мой вкус неплохо, если только кыгмикский старикан не решит поправить свои дела атомной бомбой.
– Кукылин утверждал, что при его жадности это исключено. Он даже ракеты своим пилотам перестал выдавать, – обнадежил Фенрир.
– За что и гребет полной совковой лопатой.
– Разлаялись, – Айник кое-как зализала руку. – Для разнообразия бы хоть поговорили по-людски. Что сказал Фенрир?
– Да разные гадости в твой адрес, – ответил Горм.
– Врет он, – поспешил самооправдаться Фенрир, – Сам он тебя поносил не переставая!
– Ну и дураки же вы все, – все три зрачка Бросая съехались к основанию клюва. – Сколько этот сыр тут лежал, и никто не учуял.
– Держитесь, поле грунтовое! – Фенрир выпустил шасси, убрав нижний передний силовой щит.
– Ой-ой, ну не до такой же степени! – Горму в живот въехали пустой ящик, два добровольца и Черепов.
Застонали механизмы шлюза.
Кукылин и Нулиаюк сидели взявшись за руки на броне чуть позади опоры силового щита.
– Фенрир только что сказал, что Таграк полетел расправляться с Камыснапом, – говорил Кукылин. – Скорее всего, в усадьбе все в порядке. Вон она, на месте, и не горит.
– Слава Богу! Мой дом сожгли у меня на глазах, – Нулиаюк вздохнула.
Броня под ними затряслась – колеса Фенрира коснулись земли. Дымка силового щита рассеялась, в лица всем летевшим на броне дунул ветер. Фенрир остановился.
– Постой, что-то не так, – Кукылин опустил со лба бинокулярную приставку.
Одна из массивных железных створок внутренних ворот лежала на брусчатке, вторая с огромной вмятиной в нижней части висела на одной петле. Внешние ворота были распахнуты, подъемный мост спущен.
Сбрасывая четырех тангитов на выгоревшую, жесткую, как проволока траву летного поля, откинулась крышка выходного люка.
– Я же предупреждал – на этот люк не садиться! – Горм боком вылезал из отверстия, а за его спиной манипуляторы выхватывали из футляров ракетные пистолеты. – Кукылин, летим во двор, остальные догоняйте бегом!
Во дворе Сягуягниту и стражники отбивались от баронских головорезов. Из бронетранспортеров, колесами обрушивших свод одного из погребов и застрявших, вылезали новые и новые негодяи. Сам барон Накасюналюк сидел на башне, свесив ноги в люк, и стрелял в стражников из пистолета. Услышав за спиной рев ракетных двигателей, он повернулся к Кукылину, опустил пистолет и, приветливо улыбнувшись, сказал:
– Доброй еды, Кукылин. А я вот тут по-соседски за должком заехал.
– Не убивай его, брат! – крикнула стоявшая на верхней галерее стены Нетсилик в трехсотлетней кирасе со стены залы первого этажа и с арбалетом со стены парадного покоя, заряженным прадедовским отравленным болтом с каминной полки. – Он нужен мне живым – он обещал меня одному из своих мерзавцев в качестве приза!
– Как раз недавно дыба освободилась! – пропыхтел Сягуягниту, отбиваясь тяжелым железным посохом от трех баронских челядинцев сразу.
– Дави, бей, убивай! – в один голос завопили тангиты, подбежавшие к воротам.
Танк дал задний ход, но меткий выстрел из ракетного ружья разворотил ему гусеницу.
– Ну, и что прикажешь с ним делать? – спросил Горм, вращая выдернутого из люка барона в воздухе перед Нетсилик.
– Как это Таграк говорил… – Нетсилик закусила губу. – Вздрючить паскуду на дыбу и запинать вусмерть!
