Он посмотрел направо и увидел Донга, который смотрел назад. Он прищурил глаза. Рэй был рад оказаться между ди-джеем и норвежкой, по лицу которой гуляла улыбка, а взгляд был устремлен прямо вперед. Он почувствовал, как она коснулась его, и знал, что попал. В этом не было никаких сомнений, просто никаких.
На часах у кровати было четверть восьмого. Шея Терри окоченела, тело было облеплено дрянью, комната пропахла потом и мучениями больного человека. Он представлял себя гигантским гекконом, медлительным, ослепленным солнечным светом, его воодушевила идея с канала «National Geographic», что игуана сбрасывает кожу, готовясь к новому сезону. Он оттолкнулся от матраса, подошел к окну на тяжелых ногах и открыл его, холодный воздух сковал пот на его лице, это было шоковое пробуждение, он начал глубоко вдыхать кислород, пока не нашел ритм. Жар спал, он смотрел на совсем другое небо, погребальные горы низких облаков ярко освещались отсутствовавшей Луной. Он увидел женщину в поле, которая косилась на него и покашливала, зная, что этот мираж был остатком из его снов.
Боб и Молли стояли у сарая носами к земле, нюхая листья щавеля и купы травы. Он задрожал, но оставил окно открытым, окончательно закрыв его, когда почувствовал себя сильнее, и поспешил в ванную, чтобы принять душ и побриться. Он, должно быть, пропустил матч между «Челси» и «Тоттенхэмом», но он не собирался пропускать Symarip в Клубе «Классика Ска». Ни за что.
Часом позже он уже парковался возле «Рэйнерс». У него было время в запасе, чтобы сходить в индийское кафе на углу, напротив храма Заратустры, он сел за столик у окна и принялся за пряный карри и чапатти, включил свой мобильник, услышав «Blue Is The Colour»*, сообщения посыпались с той же яростью, что и Джо Коул, прорывающий защиту «Фулхэма». У него не было возможности прочесть их все, он увидел Хокинза и Бастера, выходящих из станции метро Рейнерс Лейн, попытался привлечь внимание Алана, но большой чурбан развернулся и принялся кричать что-то Джонни Крейну и другим «челси» из Гринфорда. Терри дал им уйти, решив мирно закончить завтрак и снова принялся за еду, просматривая свои сообщения – три от Хокинза, перехватившего Майкла, два от Рэя, который спрашивал, в порядке ли Терри, одно от сына, который предупреждал, что будет дома поздно, так как он собирался заскочить к Кеву. Было еще несколько сообщений, отправленных сегодня утром, парни спрашивали, в каком пабе он пьет.
Закончив, он направился в «Рэйнерз», заплатил у боковой двери и прошел в Клуб «Классика Ска», ступив в поле противоречий – музыкальных и личностных, жал руки и обменивался приветами, Деннис Аль-капоне ослаблял клапаны. Он принадлежал этому месту. Быть здесь, с хорошими людьми, не стоять в дверях, как инвалид, тревожась о том да об этом. Комната была занята скинхедами и любителями ска, местными и приезжими, «челси» смешивались с многочисленными болельщиками QPR и «вестхэмовцами» и небольшими группками со всех концов. В Клубе «Классика Ска» всегда была хорошая атмосфера. Он любил это место.
* «Blue Is The Colour» – песня ФК «Челси», одна из самых известных песен подобного рода (1972 г.).
Здесь всем были рады. В последние годы здесь родилось несколько серьезных легенд, например, о том, что Принс Бастер и Лориэл Эткин украшали собой клубную сцену. Symarip уже выступали здесь в лучшем составе. Они были настоящими скиновскими легендами.
Он не мог найти Хокинза или Бастера, и пошел прямо к барной стойке, большой коллекционер рэггей, его знакомый, стоял перед ним, Уилл развернулся и отправил своей группе еще пинту горького, вручив ее Терри. Как и Тел, он любил винил, зная, что он везде и всюду опустит эти CD и трЗ, но никто из них не состоял в лиге Гено Блю и Дюк Дейла, ди-джеев, которые играли в Клубе «Классика Ска». Когда речь заходила о музыкантах, студиях, продюсерах, лейблах, релизах и ремиксах, они становились настоящими ходячими энциклопедиями.
– Я слышал, Хокинз был в Таиланде, работал там танцовщиком у столба, – сказал Уилл, когда они отошли от кассы.
В мозгу Терри промелькнул образ Бернарда Мэннинга.
– Он уже вернулся, – сказал он.
– Толстый Гарри налетел на него в Бангкоке.
– Гарри сейчас живет в Таиланде, верно?
– Последние пару лет. Говорит, скучает по холодам. Они немного поговорили, к ним присоединился
Альфонсо, Терри постоял с ними десять минут, принес извинения и отошел, встав у конца сцены, где музыку было слышно лучше, The Aggrovators* сменились The Skatalites**, а он в это время устроился поудобнее и впитывал силу мощных динамиков, семидюймовый винил дорос и до такого уровня. Это был другой класс звука, отличавшийся от того, что он мог слушать дома, и ему нравилось стоять в полумраке и чувствовать музыку кожей, он не хотел сейчас пускаться в разговоры. Каждая клетка его тела ожила, похоже, впереди была хорошая ночь, после своих мучений он ценил каждую секунду. Здесь было несколько прилично выглядевших женщин, они пританцовывали и пели, и Терри почувствовал себя хорошо, на нем был аккуратный коричневый костюм, «Бен Шерман», в белую и голубую клетку, коричневые мокасины. Скинхеды были опрятными людьми. Отвращение к грязи и неряшливости, неприятие слабости сидело у них в крови. И то, что он думал прежде, было правдой. Скинхеды сохраняли уровень, установленный их отцами, людьми, которые понимали, как важно оставаться чистым и выглядеть лучшим образом, понимали потребность простого парня приложить все свои усилия в жизни. Скинхеды были образцом Британии и лучшими ее сыновьями.
* The Aggrovators – даб/реггей группа, пик популярности которой пришелся на 1970-80-е гг.
** The Skatalites – ям. группа была создана в 1964 г. Роландо Альфонсо (Rolando Alphonso) – The S. считаются первыми, кто исполнял музыку ska в чистом виде.
Он был счастлив и ощущал присутствие Эйприл, чувствовал запах ее парфюма и слышал ее шепот, ощущал, как она прикасается к его пальцам и сжимает руку. Они были детьми в «Бертоне», что в Аксбридже, и чувствовали, как пружинят доски, когда сотни юнцов скакали на танцполе, это было особое место встречи для них и тысяч других ребят из Западного Лондона.
Терри просил Эйприл выйти за него замуж именно в «Бертоне», он пробормотал это неразборчиво, как дурак, а потом кричал это еще три раза, чтобы его услышали. Наконец она, кажется, поняла, оплела свои руки вокруг его шеи и крепко обняла его, но потом он засомневался, в самом ли деле ее слезы означали «да», и пришлось удостовериться в этом, выйдя из забегаловки на Регал, когда они остались одни. Когда его друзья узнали об этом, они принимались кричать: ПРОПАВШИЙ В БЕРТОНЕ, всякий раз завидев его, по крайней мере до свадьбы. «Бертон» стоял долго, а потом магазин и танцпол снесли, чтобы расчистить территорию, но он помни все, будто это было вчера. И Эйприл все еще была здесь, рядом с ним, как она и обещала.
– Ты сделал это, да? – сказал Хокинз, возникнув из задней части зала.
– Почти. Это был плохой день.
– Ты уверен, что тебе не нужен был врач или что-то в этом роде?
– Это же только простуда.
Хокинз не выглядел удовлетворенным, хотя Терри это могло только показаться, но что до болезни, его друг больше не сказал ни слова, вместо этого болтая об игре и о том, кто успел подраться, о публике, а босс «Дельты» слушал все это, зная, что он прав, у каждого человека должно быть личное пространство, где он справляется с трудностями и хранит секреты. Он задумался, существовали ли эти сумеречные улочки с призраками и стрелками в голове каждого. Должно быть, наркотики открывали доступ к ним, и хотя эти картины и тайные смыслы интересовали его сейчас, терять контроль над собой ему не нравилось.
Может быть, в глубине души Хокинз знал, что Терри был болен. Он отогнал эту мысль и вернулся к музыке, позитивному ритму, который поднимал его настроение и вызывал улыбку на лице. Он жить не мог без музыки.
– Мы торчали на гребаной Дистрикт Лайн полчаса после игры. Люди забили улицу до самого Эктонтауна, а потом пришлось уйти и ждать там еще сорок минут. Я просто обоссался.
– Ты видел Лориэла?
– Да, он ушел с Бобом Строителем.
– Рэя? Ты передал ему мой билет?
– Я передал, но он так и не пришел на площадку. Послал на свое место одного из тех Малолетних Преступников. Йана, маляра.
Терри кивнул. Такое случалось с Рэем, если он не хотел суетиться.
– Хочешь еще одну? – спросил Хокинз, указывая на пинту Терри.
– Нет, я за рулем. Это последняя.
Хокинз ушел, и Терри перенес внимание на сцену, где ди-джеи колдовали над своими проигрывателями от «Vestax», ставя уже «Loch Ness Monster* великого Лориэла Эткина, продававшегося под именем King Horror. Терри сосредоточился на Гено, зная, что последует дальше, видел, как исказилось его лицо, когда он вошел в раж, повторяя текст и вопя LOCH NESS MONSTER.
Он улыбался. Это было неплохо.
– Привет, Тел. Давненько тебя не видел. Хороший счет.
Дейв был крупным парнем из Дагенхэма, его сломанный нос и лицо в шрамах были свидетельством многих уличных драк. Это не были открытые потасовки, которые любил каждый, после которых все расходились на своих ногах, гордясь синяками, а были это, скорее, кулачные бои, стенка на стенку, в которых ни одна сторона не отступала, а билась до последнего или до тех пор, когда все были слишком измотаны, чтобы продолжать. Дейв был славным парнем, разбирался в компьютерах и программировании, Терри знал его уже много лет, их объединяла любовь к ска.
