Едва мы вступили на улицу, нас окружили торговцы, пытаясь всучить нам разом три канталупы. Они словно шутливо сражались за право вручить дыню Хонникер из Расчетного отдела. Мы разрешили их спор, ускользнув на середину улицы. Протолкались мимо отплясывавших польку парочек, отыскали на тротуаре незанятый столик и, хохоча, рухнули на стулья.
Потом мы несколько объелись, поскольку стремились попробовать всё: колбаски с луком, колбаски с квашеной капустой, цыплячьи ребрышки, рыбу и соевые протеиновые палочки, приготовленные в виде шиш-кебаба. Каждый выпил невероятное количество пива, поскольку нам предлагали огромное число сортов. Темное и светлое, красное и зеленое, «Алее» и «Лагер» — с любым уровнем содержания алкоголя. К моему удивлению десертов было не так уж и много: сырно-морковные пирожки да несколько приготовленных на месте пончиков. Зато повсюду присутствовали свежие фрукты — особенно тот, который и дал название празднику.
Обед закончился, и прежде чем я опомнился, мы снова оказались на улице. Мы танцевали до упаду. Потом слушали, как невысокая смуглая женщина поет чувственную латиноамериканскую балладу. Хонникер слизала соус барбекю с моих пальцев. Я поцеловал ее в маленькое пятнышко горчицы на щеке. Мы устали, наша одежда запачкалась, а дыхание пахло пивом. Постепенно стемнело, и улица озарилась романтичным мерцанием фонарей.
В конце концов, сжимая в руках свои дыни, мы побрели прочь от ликующих толп. Через некоторое время мы обнаружили, что стоим перед небольшим отелем в Вилладж — странным и величественным зданием, не всегда являвшимся гостиницей. Правительство приобрело его в начале века, поскольку надеялось на немалые доходы от туристов с тех пор, как День Канталупы объявили настоящим праздником.
Мы с Хонникер смотрели на здание, на неоновую надпись «ОТЕЛЬ», горящую над входом и окрашивающую стены в фантастические, яркие цвета. Потом мы посмотрели друг другу в глаза. Мы знали…
Меня охватила эйфория. Не моргнув глазом, я выложил за комнату двадцать пять тысяч долларов — деньги, которые я мог бы сохранить для своего дома в Принстоне. Но в данный момент это не имело значения…
Комната оказалась небольшой, но уютной — с широкой бронзовой кроватью посередине. На маленьком столике стояла ваза с двумя канталупами, и еще две — те, что мы принесли с Бликер-стрит — присоединились к ним. Я выглянул на кухню, а когда вернулся, увидел, что Хонникер слоняется вокруг телевизора.
— И думать забудь, — сказал я.
— Уже забыла. — Она подошла к окну и распахнула шторы. Мы выглянули наружу, обозревая панораму — крыши Вилладж и реку, над которой вспыхнул фонтан огней — яркие белые сполохи и алые линии, стрелами вонзившиеся в ночное небо.
Я обошел Хонникер и поцеловал ее в шею. Над рекой расцвел еще один фейерверк — на этот раз серебряный и лиловый. Хонникер восторженно ахнула, вторя толпе, беснующейся на улице далеко внизу. Я обвил ее руками, не прекращая поцелуев, и принялся расстегивать блузку. А она все смотрела на каскады света и цвета, тихо мурлыча что-то неразборчивое под нос.
А потом мы сидели на кровати, и я на мгновение отвернулся, освобождаясь от одежды и горько сожалея, что не удосужился подумать о «Любовном тумане». Я лихорадочно искал выход из этой ситуации, когда Хонникер неторопливо подняла с пола сумочку, извлекла оттуда баллончик и сунула его мне в руку.
Я забрался в постель, где она уже ожидала меня. Она сжала ладонями мои щеки, поцеловала, а потом проговорила:
— Не беспокойся обо мне, Боддеккер. Это для тебя. Это для тебя.
Я нежно поцеловал ее. Я был не в настроении спорить.
Никто из нас не побеспокоился задернуть шторы, и поэтому я проснулся от солнечного света, залившего комнату. Я осторожно вывернулся из объятий Хонникер и встал с кровати Сперва я намеревался лишь задернуть шторы и вернуться назад, но, подойдя к окну, залюбовался видом утреннего города и тонкой фигуркой Хонникер в потоках света. Так что я приподнял подушку, чтобы загородить ее лицо от солнечных лучей, и уселся за стол. Я разрезал одну из канталуп и съел несколько кусков, не отрывая взгляда от окна.
Оглянулся на спящую Хонникер, посмотрел в зеркало, и на глаза мне попался телевизор. В тот же момент я вспомнил о наноклиновском ролике. Впервые за последние недели я спокойно проспал всю ночь вместо того, чтобы ворочаться в кровати, ожидая такой важной первой реакции. Первая реакция очень много значит для рекламы. Она показывает, как сработало твое творение и будет ли данный конкретный ролик продавать товар… Я рефлекторно взглянул на запястье — часы исчезли. Они валялись где-то в комнате.
Что ж, судя по свету снаружи, уже довольно много времени, а стало быть, в базе данных Пембрук-Холла появились первые отзывы. Я оглядел комнату, раздумывая, куда могли запропаститься часы, а обнаружив их, — немедленно включил.
Потом я замер.
Действительно ли я хочу этим заниматься? Особенно сейчас? Здесь?
Да, хочу. Я активировал телефон. На экранчике высветилась цифра «один».
Одно сообщение. Первая реакция. Я включил запись.
Из крошечного динамика донесся бодрый голос:
— Боддеккер! Это Рингволд из «Маулдина и Кресса». Помнишь меня?
Еще бы. Я осторожно оглянулся, дабы убедиться, что звуки не разбудили Хонникер. Она спала.
— Слушай, я только что увидел твой ролик для «Наноклина». Поздравляю! Отличная работа, малыш. Я даже рад, что вы сумели обойти нас с этим контрактом. И вот еще что… — последовала томительная пауза. — Более всего я рад, что кто-то наконец надавал по яйцам этому вонючему подонку Норману Дрейну…
Раздался мелодичный звон. Конец сообщения.
Затем — еще три, что означало: новых сообщений нет.
Никто не занимается анализом первой реакции, и тому может быть только одна причина: Никакой первой реакции не последовало. Ролик провалился.
Я решил, что нужно сообщить об этом Хонникер. Вот только вряд ли она оценит мои откровения. Вряд ли ей понравится тот факт, что нынче ночью она спала с неудачником.
Плохо твое дело, Боддеккер.
Эти слова звенели у меня в голове. Я слышал их — произнесенные сотнями разных голосов. Их повторяли Хотчкисс, Робенштайн, Норберт. Я слышал эти слова от Хонникер. Она произносила их, уходя из этой комнаты и из моей жизни. И я слышал их от Левина, стирающего мой персональный файл из базы данных сотрудников Пембрук-Холла. И еще я услышал их от Фермана, видя, как он задумчиво взирает на меня, похлопывая по ладони бейсбольной битой.
Я отключил телефонную функцию и уставился в окно. На горизонте я увидел черную полосу — словно преддверие несущейся на нас бури…
Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис.
«Мы продаем Ваши товары по всему миру с 1969 года».
Офисы в крупнейших городах: Нью-Йорк, Монреаль, Торонто, Сидней, Лондон, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Осло, Филадельфия, Амарилло.
ЗАКАЗЧИК: «Бостон Харбор»
ТОВАР: Чай «Бостон Харбор»
АВТОР: Боддеккер
ВРЕМЯ: 60
ТИП КЛИПА: Смешанный. Видео/3-D
НАЗВАНИЕ: «…всегда будет лучше».
РЕКОМЕНДАЦИИ И ПОЯСНЕНИЯ: ***ВАЖНО!***. Обязательно учитывать примечания к сценарию.
АУДИО
Слышен звук завывающего ветра за стенами дома. Также слышен треск огня.
ВИДЕО
В кадре — интерьер дома[8], замечательного дома. Справа от нас (средний план) виден камин с действующей лицензией, и в нем горит огонь. Перед ним (передний план) лежит белая медвежья шкура[9] а на ней — чайное блюдце. Позади всего этого (задний план) находится окно, за которым виден зимний пейзаж — сугробы на земле, покрытые инеем ветви деревьев и т. п[10]. Эта сцена снимается в черно-белом варианте[11].
АУДИО
ДИКТОР: Не важно, когда…
СОПРОВОЖДЕНИЕ: Звон чашки, поставленной на блюдце.
ВИДЕО
Движение на правой стороне экрана. Женская рука (в цвете) с ярким красным маникюром вплывает в кадр справа и ставит на блюдце чашку, наполненную дымящейся жидкостью. По мере того как поднимается пар, все комната приобретает свои естественные цвета.[12]
АУДИО
Музыка. Мягкий, едва слышный джаз, исполняемый на фортепиано.
ВИДЕО
Наплыв кадра: сцена в баре[13]. На переднем плане видна часть круглого столика с еще одним чайным блюдцем. Интерьер уютного бара. На заднем плане слева стоит пианино. Черно-белый вариант[14].
АУДИО
ДИКТОР: Не важно, где…
СОПРОВОЖДЕНИЕ: Звон чашки, поставленной на блюдце.
ВИДЕО
Снова цветная женская рука ставит чашку на блюдце. Поднимается пар, и бар тоже становится цветным[15].
АУДИО
СОПРОВОЖДЕНИЕ: Выстрелы фейерверков. Восторженные ахи и охи толпы.
ВИДЕО
Наплыв кадра: небольшая, но уютная комната отеля[16]. Справа на переднем плане опрятная кровать. Слева в центре маленький столик, где стоит телефон и чайное блюдце. В центре на заднем плане — открытое окно. Сквозь него видны фейерверки, взлетающие в небо над крышами города. Опять же черно-белый вариант[17].
