В комнату вошёл огромный чёрный кот. Голли потрепал его немного, и теперь он сидил на ручке кресла и смотрит на Биррелла, прямо уставился на него. Тот сверкает на него своим боксёрским взглядом.
К нему подошла Марсия и закричала что-то по-немецки, кот повернулся и выпрыгнул в окно. Она обернулась к нам и говорит:
– Грязный бродяга.
– Нельзя так о нашем Голли, – говорю, и некоторые из них врубились и захихикали.
– Да, не стоит мне его кормить, – сказал Вольфганг. – Когда он приходит – писает везде.
– Теперь я устала, – вдруг заявила Марсия, закатив глаза.
– Вы все должны остаться у меня, – сказал Вольфганг заплетающимся языком. Глаза у него набухли, обдолбался он в никакос. Марсия стрельнула на него глазами, но он даже не заметил. – Если хотите, оставайтесь на всю неделю, комнат здесь полно, – продолжил он, помахивая косяком.
Супер!
Марсия сказала ему что-то по-немецки, потом налепила фальшивую улыбочку и обернулась к нам.
– Вы приехали отдыхать и не хотите быть привязаны к нам.
– Да нет, – говорю, – всё очень здорово, правда. Таких милых людей мы ещё не встречали. – Как же я обдолбался. – Правда, Голли?
– Да, и не только здесь. Таких нигде не встречали, – заворковал он, как на звёзды глядя на Гудрун и Эльзу. – Это правда.
Я посмотрел на Биррелла, который молчит, как обычно.
– Если это не составит вам недобств, было б просто здорово, – говорю.
– Тогда договорились, – припечатал Вольфганг, мельком взглянув на Марсию, будто говоря, не забывай, мол, это всё-таки хата моих родителей.
– Чудесно, – сказал Голли, конечно же, подсчитывая в уме, сколько он сэкономит.
Вот только Билли что-то надулся:
– Ну вот, только мы устроились. Кроме того, мы должны подумать о Терри.
– Точно… предпочёл бы забыть о нём… – Я повернулся к Вольфгангу и Марсии. – Это очень мило с вашей стороны, и мы с удовольствием погостили бы у вас, но с нами есть ещё один друг, – объяснил я.
– Ещё один – это не проблема, – сказал Вольфганг.
Марсия даже не попыталсь скрыть раздражение. Выдохнув, она отвернулась и, размахивая руками и ругаясь по-немецки, вышла, хлопнув дверью. Вольфганг проводил её наплевательским взглядом и пожал, обдолбанный, плечами.
– Просто она сегодня немного напряжённая.
– Вольфганг, – лукаво посмотрела на него Гретхен, – ты должен давать ей больше секса.
Вольфганг, и глазом не моргнув, отвечает:
– Я стараюсь, но, возможно, я слишком много шаблю, чтобы хорошо ебаться.
Все как давай гоготать, ну, или почти все. Биррелл изобразил лёгкую улыбочку на несколько секунд. Какое впечатление у людей от шотландцев останется. Тем более нам с Голли пришлось расстараться.
– Превосходно! Deutschland Uber Alles, – крикнул я и подянл бутылку.
Все поддержали тост и выпили, кроме Биррелла. Он стрельнул в меня своим боксёрским взглядом, который так и завис в обдолбанном мареве.
Мы все действительно накурились в сяку и уже готовы были зарубиться. Рольф с девчонками собрались уходить, и на прощание Голли поднял на них бровь и с трудом произнёс:
– До завтра, девочки.
Биррелл как будто чем-то недоволен, возможно, недавней стычкой, но тем не менее встал и проделал ту же процедуру с рукопожатиями.
И вот нас расселили. Биррелл с Голли заняли комнату мальчиков с двумя кроватями. Меня положили в соседнюю, девчачью, и, похоже, мне придётся делить её с Терри, так как здесь тоже две отдельные кровати. Надо будет запастись противогазом. Я выбрал кровать ближе к окну, скинул одежду и шмыгнул под одеяло. Бельё такое чистое и свежее – вздрочнуть страшно. Марсия, наверное, как эти простны: жёсткая и холодная. Я уже боюсь, как бы не вспотеть, пиздец. Помню, как, ложась спать в гостиницах, я думал, что давно уже не спал не под покрывалосм, а под нормальным пуховым одеялом. Вот и теперь лежу под простынёй. Если повезёт и мне приснится поллюционный сон в цветах «техноколор», я залью её молофейкой.
И хоть я и почувствовал себя немножко героем фильма ужасов про дом с привидениями, силы уже на исходе, и я погружаюсь в глубокий сон.
И вот я на скамье подсудимых, и все они тут, обвиняют меня, тычут в меня пальцем. Встаёт Джус Терри и смотрит на прокурора, которых похож на Макларена, менеджера мебельного склада, на котором я когда-то работал. Этот гондон называет меня фашистом, всё из-за того идиотского салюта, который пропечатали в «Рекорд», после того как мы наткнулись на фотографа возле «Дерева» и выделывались, типа, мы Джон Клиз в «Башнях Фоулти».
И терри настраивает всех против меня.
– Карл Юарт… мне нечем оправдать его поведение. – Он пожал плечами. – Всемы допускали в прошлом ошибки, но Юарт открыто отождествляет себя с режимом, который возвёл геноцид в идеологию… это непростительно.
Встаёт Биррелл:
– Я ходатайствую, чтобы комиссия по военным преступлениям со всей строгостью подошла к рассмотрению дела этого лоха, который к тому же ещё болеет за «Хартс», – ухмыльнулся он, после чего повернулся ко мне и прошептал: – Прости, Карл.
С балкона донёсся слабый шум…
Тут в поле зрения появляется судья. Это Блэки, пиздец, завуч нашей школы…
Шум становится громче. Блэки стучит молотком по столу.
Тут поднялся Голли и перелез ко мне на скамью.
– Пошли вы все на хуй! – кричит он. – Карл охуительный чувак! Кто вы, бля, такие, чтобы кого-нибудь судить? КТО ВЫ, БЛЯ, ТАКИЕ, НА ХУЙ!?!
И вот я вижу, что и Терри с Билли переметнулись к нам, и мы уже стоим все вместе и распеваем. На балконе проплывают лица, там и «Хартс», и «Хибз», и «Рейнджеры», и Абердин, и все мы поём КТО ВЫ, БЛЯ, ТАКИЕ, НА ХУЙ. Сперва они рассердились, потом занервничали, потом стали отступать: судьи, учителя, начальники, чиновники, политики, бизнесмены… все бегут из зала суда… и последним убегает Блэки…
– Вы видите, что за менталитет у этого отребья! – кричит он, но его голос тонет в нашем гоготе…
… охуительный сон… лучший на свете… проснулся я, однако, разрываясь от желания поссать.
Я встал и вышел в коридор. Тёмно, как в жопе. Пузырь сейчас лопнет, а тубзик не найти. Не отыскать даже грёбаный выключатель, не пойму, куда идти. Я провёл рукой по стене, пока не наткнулся на дверную раму. Сама дверь оказалась приоткрыта, и я проскользнул в какую-то комнату. Единственное, что я понял, – это не тубзик, хотя я вообще слабо что соображал…
Ууууусукабляпиздец сейчас вырублюсь и обоссусь…
Тут я чуть не споткнулся обо что-то и уже решил, что сейчас точно прорвёт, но стиснул зубы, присел на корточки и увидел, что это какая-то сумка. Я стянул трусы, высвободив перец, яйца и страдающий пузырь, и давай туда ссать. И ссал, и ссал в надежде, что не протечёт наружу, но сумка, похоже, водонепроницаемая. Что там внутри – да похуй… уф… в пизду оразмы и приходы, нет на свете ощущения лучше, чем избавления от этих страданий!
Боль стихла, облегчённый и благодарный, я стал распознавать очертания команты. На двух кроватях спят два чувака. Вместо того чтоб выяснить, кто это, я быстро и бесшумно выскочил, влетел в своб комнату, забрался под простыню и тут же отправился к морфею.
Планирование
непредвиденных обстоятельств
Проснувшись поутру, я сразу сообразил, что сортир как раз напротив моей комнаты, и чёрт меня дёрнул пройти мимо. Ну и хуй ли? Если не засекли с поличным, лапы на кассе, просто отрицай всё. Ничего не знаю. Душ здесь потрясный, для такого старого дома – просто хай-тек, и я долго стоял под ним, и сильные струи выбивали из меня сон. Затем я вытерся, оделся и спустился вниз. Голли уже встал и сидит в патио, из которого открывается вид на большой сад. Но утро туманное, и особо ничего не разглядишь. Биррелла ещё не видать.
– Доброе утро, мистер Гэллоуэй, – салонным тоном.
– Мистер Юарт! – откликнулся он в том же духе, настроение у него, похоже, отличное, – как поживаете, мой добрый друг? Как настроение нашего парняги?
– Превосходно, мистер Г. А где Белка-шпион? Что с нашим важным спортсменом? Он всё ещё точит на нас зуб за то, что мы разрулили для него бесплатную хату? – засмеялся я. – Или он уже забрался в курятних в поисках яиц?
– Скорее, чешет яйца, валяясь на койке, ленивая тварь. Я так и не смог его разбудить. Тот ещё спортсмен!
Я стал рассказывать Голли о своём сне.
Сны – хитрая штука, это точно. Я об этом много читал, всё от популярной психологии до Фрейда, но наверняка никто ничего не знает. Вот что бесит меня больше всего. В этом мире слишком много упырей, готовых объяснить, что к чему. То есть то, как они это видят. Какого хуя они так уверены? Где, бля, смирение перед лицом удивительного многообразия и сложности бесконечной Вселенной?
– Похоже на полный бред, – рассмеялся Голли, но я думаю, ему по кайфу, что во сне он оказался лучшим.
