А еще, сердцем чую, Том на меня бычится. Кажись, просек, что я тру его наследницу: звонит утром ни свет ни заря, вызывает. Поэтому Кинг отправляется сегодня на выход спозаранок. Дженни обычно ворчит, когда я рано. Но оказалось, что ей надо везти мать в город.
Том дал мне запасной ключ, и в его дом теперь захожу как к себе. Может, думаю, удастся прихватить Дженни да потискать. Хрена с два! Дома ни души, она уже укатила в Эдинбург шататься по магазинам с мамашей и мелкой паршивкой Индиго. Зато меня ждут ключи от машины и записка:
Поехали поуздом. Если хочешь бери машину. Целую, Дж.
Что ж, машина так машина! А свожу-ка я собаку на побережье в наш стильный Аби-Даби*, жара сегодня стоит нехилая. Погодка прямо-таки летняя.
Вода – ни дать ни взять почистили для королевских особ. Куда там мерзкой жиже, которая скапливается в устье Форта. Прозрачно-голубая и спокойная, что твоя выдрессированная сука. Ну, думаю, кому будет хуже, если я возьму, скажем, вот этот вот обрубок ветки да метну в воду. Пусть пес потренируется палку приносить. Да и охладится заодно, вон как язык вывалил. А то неровен час охуеет собачка от жары, да и отхватит какому-нибудь бедолаге полсардельки. А как, не дай бог, мне? Нет, когда в штанах все на месте, тебе и черт не брат. Главное, догнаться, и, считай, любое дело сделано. Но кому ты на хер нужен с половинкой сардельки? Тем более в Файфе?
* Так Джейсон называет Абердур, живописную деревушку на побережье, на юге Файфа. Местная историческая достопримечательность. – Примеч. пер.
У Амброза от жары бока так и ходят. Пожалел я его, короче.
Так вот, поднимаю я длинную, склизкую от тины палку и, раскрутив, швыряю изо всей дурацкой мочи. И глазом моргнуть не успел, а эта псина уже сиганула за палкой в море, только уши над водой появляются. Вот тебе, бля, и утраченные гены ретривера!
Как вспомню, так вздрогну: сволочь Амброз прет за палкой, не оборачиваясь, я зову его, ору так, что глотка разрывается. Ну и… и все, собственно.
И вот стою я на берегу один, как опездал. А краса и гордость бандита-бизнесмена Тома Кахилла, его бойцовый пес, плывет, наверное, кверху лапками, чтоб всплыть со временем в каком-нибудь амстердамском канале!
Так, сначала я отъебал его дочку, а теперь еще и собаку утопил!
У меня сейчас башка треснет. Крутится в ней только одна мысль: никто не видел, как я приехал, никто не видел, как я уехал. Дома у Кахиллов я хозяйничал в одиночестве. Они все отчалили в город рано утром, а Том был на работе. Амброз оставался один, привязанный в садике за домом. Возвращаюсь в Кауденбит, ставлю на место машину Дженни. Собираюсь с духом и звоню Тому на работу.
– Привет, Том. А где собака-то? Прихожу – никого нет, я и слоняюсь, груши околачиваю. Амброз с тобой, что ли?
В ответ тишина, а потом раздается:
– Чего? Нет его здесь, он на цепи, за домом.
– Да нет его там! Девчонки не могли его с собой в Эдинбург забрать?
– С какого хуя? Да неужели… А Дженни нет?
– Да нет, когда я приехал, их уже никого не было. Я вчера поздновато лег, а когда их здесь утром не обнаружил, подумал, что собака с тобой.
Опять тишина.
– Эта дрянючка добралась до Амброза! Наехала, что это я, дескать, ее тупую конягу придушил. Вот и отомстила!
– Эй, не спеши с выводами, – говорю. А у самого очко задергалось. – Ты думаешь, она насчет лошади что-то заподозрила?
– Да хер знает, что вообще у этой неблагодарной твари на уме! – Тут он на секунду замирает, а потом голосом прокурора: – А ну, говори сейчас же!
– Ты чего, Том? Чего разорался-то?
– Признавайся, ты ей задвинул?
– Том, ну разве можно так…
– Не ври, плейбой херов! Я видел ее дневник, – говорит, а потом, спохватившись, добавляет: – О тебе прочитал случайно, искал про лошадь, надо же узнать, что она там думает, правда?
– Ну, конечно, надо, Том, – отвечаю, а сам смекаю: да он совсем с катушек съехал. Неудивительно, что Дженни хочет убежать из дома.
– Так что держи язык за зубами, а то пасть порву!
– Я бы и так ни слова не сказал, Том…
– Оказывается, он «Мистер Членяра»! – Из трубки доносится издевательский звук, похожий на залп кишечной пневматики. Вдруг он резко меняет тон: – А ты меня удивил. Я-то думал, все обо всех в этом городишке знаю. – На мгновение в голосе Тома слышится грусть, потом вновь прорываются сварливые нотки: – Я тебе ключи от своего дома доверил, а чем ты мне отплатил? Вставил моей дочке!
– Все совсем не так было, Том! Мы просто начали встречаться.
– Еби кого хочешь, но Томми Кахилла наебывать не смей!
– Том, да я бы никогда, никогда бы так не поступил! Ты отнесся ко мне по-человечески, и я это ценю.
– Счастье-то какое! Хоть кто-то меня ценит! – За издевкой я слышу море печали. Может, он и сука отмороженная, но производит впечатление одинокого и неприкаянного в глубине души человека. Разве такой станет хоть перед кем-то душу раскрывать? – А теперь мой вопрос. Вы с ней прикасались к моей собаке?
– Да ни пальцем! Я ведь привязался к Амброзу, он мне как родной, – гневно верещу я в ответ. Одному мой старик научил меня четко: если врешь, то ври правдоподобно.
– Надеюсь. Смотри, хуже будет!
– Да чтоб я сдох, Том! Ты же мне деньги за работу платишь!
– Ага, об этом тоже не забывай, – с угрозой добавляет он. – А теперь давай ищи собаку. Какой-то долбоеб ее спиздил, а ты найди кто.
– Не волнуйся, Том, я уже взялся задело… – Тут приходит ко мне мыслишка. – Я вот подумал. Том… Как считаешь, кто бы порадовался жизни, не будь Амброза?
– Дженни, конечно!
– Ох, сомневаюсь, Том. Мне бы она наверняка сказала. Да я бы и сам почувствовал, задумай она такое. – Я все пытаюсь направить его на нужный мне след. – Кто еще? Амброз ведь бойцовый пес…
Долгая-предолгая тишина.
– Хуесос Монтгомери!!! Ну все, пиздец ему! Да и вообще, только я собрался эту норовистую кобылку Лару отодрать, как он нарисовался и сам ее…
Тут мне вспомнился Калькулон, робот-актер из «Футура-мы» со своей клевой характерной фразой: «Ха-ха! Именно этого я и добивался!»
– Обойдемся без поспешных выводов. Том. Давай-ка я пока поразнюхаю, – говорю. И оставляю кипящего от гнева «шефа» наедине с его злобой.
Тэ-экс… Семя брошено в почву. Семя-то, в общем, так себе, слово одно. Зато поле… пахать – не перепахать.
Но в город возвращаюсь все равно с камнем на сердце. Я так и не признался Дженни, что случилось с Миднайтом. Аведь жаль коня-то. Скакун он, конечно, был никакой, но хобот у самца висел знатный. Думаю, что и с предложением Тома Кахилла я тогда согласился потому, что просто ревновал. Перед глазами так и стоит картина: его мощный хребет между ее ног, и Дженни не умолкает: «Миднайтто, Миднайтсе». Вот я.и по-думал, что, если его не будет, может, мне больше внимания перепадет. Так ведь сработало! Да еще и пиздец, как хорошо! Тут же забыла про своего Миднайта, как только обзавелась новой зверушкой.
Она все пытается привить мне эту псевдоготическую фишку – читать сумасшедших поэтесс-самоубийц, вроде Сильвии Плат и Энн Секстон и всякую такую хрень. Мне на это все забить, но я не сопротивляюсь, взамен приучаю Дженни к своим интересам – потрахаться и послушать Кэта Стивенса. Причем я всегда подчеркиваю – чарующую музыку того периода, пока парень не ударился в ислам. Так-то, бля. Хотя кое-что из ее интересов я разделяю. Вот, книжку мне дала. «Жизнь поневоле» называется. Там один чувак вернул девчонку с того света. Знаете как? Вылизал ей письку! Думаю, Дженни дала мне эту книжку не просто так, а с подтекстом. Там одна глава – ну просто пособие по куннилингу, и, между прочим, страницы в этой главе затерты до дыр!
Стивен не сказал Жозефине, что очень гордился своим талантом оральных ласк. Он мог вылизывать женские прелести сутки напролет и постоянно хвастался Тому в раздевалке после тренажерного зала или партии в сквош, что нет на свете женщины, которая не оценила бы его умения. Поэтому удовлетворить ее стало для Стивена в некотором роде вопросом сексуального престижа. А как он был поражен и восхищен, когда его талант сработал!
Читаю дальше, осмысляю инструкции. Раскрыть створки так, чтоб шерсть на манде не мешала. Набрать в рот побольше слюней и с языка раскатать прямо по щелке. Сначала лизать медленно и осторожно, нелишне и помычать, – показать, что тебе это дело нравится. Нежно попробовать похотник, чтобы проверить на предмет чувствительности. Если ты попал пра-вильно, и девчонка сразу завелась, то можно переходить к активным действиям. А может, придется повозиться и дольше.
Кстати, это тот случай, когда не вредно распускать руки: у нее между ног и пальцам найдется занятие.
Во, бля! Я и не знал про такие тонкости.
Сижу, значит, вечером дома; смотрю телик. Хер стоит. Показывают «Ричарда и Джуди», телешоу с ведущими – мужем и женой. Во, бля, думаю, может, и у нас с Дженни получатся похожие роли. Пусть не в масштабе всего Соединенного Королевства, атак, на уровне Шотландии.
