Джерри утверждает, что он заранее предвидел возможность сделать хорошие деньги на продаже своей истории «из-за решетки», и что, собственно, это и был его гениальный запасной план. Честно сказать, я с нетерпением жду фильма. Мне интересно, кто будет играть меня. Надеюсь, он будет не слишком толстым.
И что самое удивительное, по отношению ко мне Джерри повел себя чуть ли не благородно. Уж не знаю, с какой такой радости, но он заявил журналистам, что я не писал никаких текстов для Орал-Би и что он выдумал эту историю, чтобы шантажировать Лайонза. Я не тешу себя иллюзиями, что под конец в Джерри проснулась совесть. После того как он со мной обошелся (едва не разрушил мне жизнь!), ни о какой совести говорить не приходится. Наверняка он преследовал свою выгоду. Может, хотел показаться еще более изобретательным и хитроумным — этаким гением злодейства. Но, как бы там ни было, именно Джерри в конце концов обеспечил полную сохранность нашей «страшной тайны».
После неистовой бури в СМИ, вызванной пресс-конференцией, бешеная популярность Орал-Би достигла вообще запредельных высот. Его фотографии — как и фотографии Лайонза — прошлись по обложкам всех журналов и по первым полосам всех газет. Лайонз с Би провели «затяжное турне» по всем более или менее рейтинговым телевизионным ток-шоу. Как и Джерри Сильвер, Орал-Би очень выгодно продал киношникам права на экранизацию своей истории и заключил контракте крупным издательством, собиравшимся выпустить книгу, основанную на его биографии. Его альбом «Не зли меня, сука, а то прибью» побил все рекорды и стал самым продаваемым рэп-альбомом за всю историю хип-хопа, а новый альбом «Я тебе вдую по самые гланды», выпущенный через несколько месяцев после скандала, был наиболее ожидаемым альбомом за последние несколько лет. Я не написал ни единого слова для этого проекта.
Лайонз нанял Марри, Л у и Кевина в качестве штатных телохранителей. Все остались довольны: им нравится выступать в роли крутых ребят при крутом боссе, который к тому же платит хорошие деньги, а Лайонз говорит, что это престижно, когда на тебя работают «славные парни» из мафии.
Первые две-три недели у нас с Рамоной все было чудесно. То есть по-настоящему чудесно. Но сказка не может быть вечной, и наш волшебный медовый месяц очень скоро закончился. У девушки явно нарушена психика. Ее паранойя — это уже клинический случай. Ей постоянно казалось, что все смеются над ней, и перешептываются у нее за спиной, и украдкой показывают на нее пальцем. На самом деле, такое случалось. Но не так часто, как представлялось Рамоне. Однако я жил в постоянном страхе, что кто-нибудь назовет ее «девочкой с герпесом», и она это услышит. Пару раз это произошло, и оба раза у Рамоны срывало крышу. Она билась в истерике и безутешно рыдала на протяжении нескольких дней. Я пытался ей как-то помочь. Я хотел, чтобы она поняла: оно не стоит того, чтобы так убиваться. Да, это обидно и неприятно. Но это еще не конец света. Жизнь продолжается, и не надо зацикливаться на плохом… Но Рамона уже не могла ничего изменить. Она именно что зациклилась на своем «горе-злосчастии», и оно поглотило ее целиком. Плюс к тому, как мне кажется, когда прошла новизна ощущений, и ненасытный восторг друг от друга слегка поутих, мой «славный мальчик» ей просто наскучил.
Очень скоро я понял, что мы с Рамоной совершенно не знаем друг друга. То, что мы пережили вместе — это было настолько безумно и дико, что мы волей-неволей прониклись безумием ситуации, потянулись друг к другу и решили, что это любовь. Хотя никакой любви не было. Кажется, у французов это называется «folie a deux». Обоюдное сумасшествие. Психоз на двоих. Ровно через месяц после пресс-конференции я обнаружил прощальную записку, прилепленную к зеркалу в ванной капелькой зубной пасты. И с тех пор мы с Рамоной Мальтратадо ни разу не виделись. Я даже не знаю, где она и что с ней. Иногда, сидя перед телевизором, я ловлю себя на том, что жду рекламной паузы — а вдруг Рамона появится на экране посреди цветущего луга?! — но, похоже, этот дурацкий ролик наконец-таки сняли с эфира.
На следующий день после пресс-конференции я позвонил в «Bionic Books», чтобы забрать у них мои книги и отказаться от всяких дальнейших контактов. Я боялся, что могут возникнуть какие-то сложности, но мне повезло: Гари Картер и Говард Джонсон недвусмысленно дали понять, что после такого скандала они знать не хотят ни меня, ни Сильвера. Они ужасно боялись, что кто-то может узнать о подписанном нами контракте и заподозрить их в связях с преступными элементами, и чтобы быстрее и вернее от меня отвязаться, заявили, что не намерены требовать возвращения аванса, который они уже выплатили Джерри Сильверу, и что я могу оставить эти двадцать тысяч себе. Я не видел ни цента из этих денег и, надо думать, уже не увижу — Джерри наверняка сразу же перевел их на какой-нибудь анонимный счет в заграничном банке, — но меня это ничуть не расстроило. Я был страшно рад, что мне удалось «выцепить» свои книги.
Я встретился с Лайонзом в тот понедельник, когда происходила раздача слонов. Он предложил мне уволиться по собственному желанию, причем на очень выгодных условиях. Помимо всего прочего, я теперь получал процент с прибыли за каждую песню, которую написал для Орал-Би: отныне и впредь, но самое главное — в ретроспективе. Этот контракт стоил почти миллион долларов.
— Нам надо закрыть это дело раз и навсегда, — сказал Лайонз.
И я с ним согласился.
В общем, я пробежался по кругу и вернулся в начальную точку к своему прежнему унылому существованию без работы, без женщины, без перспектив, но теперь хотя бы с деньгами. Целыми днями я только и делал, что смотрел телевизор и подолгу гулял с Доктором. Мы с ним съели немало пиццы и посмотрели почти все выпуски «Цены удачи». Я купил новую машину и кое-что из дорогой электроники. Честно сказать, иногда я скучал по работе в «Godz-Illa Records». То есть, конечно, это была неблагодарная работа, я не пользовался уважением среди сослуживцев, и хотя мне платили достаточно, все равно, получалось, я сидел без денег, и все-таки… все-таки у меня были причины гордиться собой. Потому что я делал большое дело, пусть даже об этом никто не знал. Я был как волшебник, прячущийся за кулисами и творящий свои чудеса незаметно для всех, кроме нескольких посвященных. А теперь все закончилось. Закончился целый этап моей жизни. Это всегда очень грустно, когда что-то кончается: что-то, чем человек жил столько лет. Но я решил, что нельзя предаваться унынию. Надо просто принять неизбежное и жить дальше.
Разумеется, в жизни все не так просто.
Взять хотя бы Орал-Би и «Godz-Illa Records». В первую пару недель после скандала СМИ буквально сходили с ума. Орал-Би стал звездой номер один. Его альбомы и синглы продавались многомиллионными тиражами. Но потом ажитация улеглась, и ревущий пожар пламенеющей славы постепенно затух. Новый альбом Би, которого все ждали с таким нетерпением, был встречен критиками с прохладцей и даже с некоторым недоумением. Он хорошо продавался в первую неделю — видимо, на волне недавнего скандала, — а потом объемы продаж резко снизились. Лишь одна композиция (из двадцати) со всего альбома стала синглом, хотя даже она в общем-то не тянула на сингл (она называлась «Отсоси, дура, и скажи спасибо»). Я купил диск исключительно из уважения к Орал-Би, и, честно сказать, это было плачевно.
Жизнь, как я уже говорил, штука непредсказуемая. Никогда не знаешь, где тебе повезет. Это случилось в середине июня, примерно через полгода после скандала с «Godz-Illa Records» и моего увольнения со студии. Как сейчас помню, была среда, я хорошо пообедал и устроился в гостиной на новом, удобном и мягком диване, перед новеньким плазменным телевизором с огромным экраном. Мы с Доктором Барри Шварцманом смотрели очередной выпуск «Цены удачи», ели вкуснейший попкорн из огромной миски и в общем-то были довольны жизнью. И тут раздался стук в дверь. Я подумал, что это опять мой не в меру радушный сосед Пардип, и чертыхнулся про себя.
— Кто там? — крикнул я раздраженно. Мне так не хотелось вставать с дивана.
Кстати, я еще в детстве задумывался, почему я не джедай и почему у меня нет никаких сверхъестественных способностей, например, открывать двери на расстоянии исключительно силой мысли и взмахом руки.
— Кто там? — повторил я.
Мне никто не ответил, а джедайский прием — машешь ручкой, и дверь открывается, — разумеется, не сработал.
— Кто там? — крикнул я в третий раз.
Тишина.
Я поднялся с дивана и подошел к двери.
— Кто там?
В ответ раздался настойчивый стук.
— Моя твоя не понимать? По-анлийский не говорить, нет? — Я распахнул дверь и немедленно пожалел о своих изощрениях в остроумии.
На пороге стояли амбалы Лайонза. Мои старые приятели-великаны.
— А, ребята, привет! Сто лет вас не видел! На этот раз пришли с миром? Не начнете меня убивать? — Это я так пошутил. Но в каждой шутке есть доля… шутки.
