В своей профессиональной деятельности прокурор Кристофер Дарден уже сталкивался с последствиями экспериментов по контролю над сознанием. В апреле 1995 года художник Стив Харди из Дуарта, Калифорния, рассказал репортерам газеты “Лос-Анджелес Сентинел” мрачную историю о том, как манипуляции ЦРУ с психикой привел и к смерти человека. “Объектом” была Сонжи Тейлор, учительница начальной школы. 16 декабря 1993 года она была застрелена полицейскими на крыше медицинского центра Лос-Анджелеса. Около 8 часов вечера сторож заметил Тейлор на лестнице, ведущей на крышу, и сообщил охранникам. Поднявшись, они увидели Тейлор. Одной рукой она крепко держала своего сына, в другой – сжимала нож. А ведь она пела в церковном хоре и была заботливой матерью-одиночкой. В 8:25 диспетчер клиники позвонил в полицию и сказал, что Тейлор угрожает ударить ножом любого, кто к ней приблизится.
“Сонжи Дейниз Тейлор, – утверждал Харди, – стала объектом бесчеловечного эксперимента. С помощью передовых технологий, использующих микроволны, можно заставить человека слышать голоса”:
Полиция не знает как, когда и почему Тейлор забралась на крышу медицинского центра. Она приехала в Лос-Анджелес в 1991 году, мечтая стать актрисой или моделью. Ни сама Тейлор, ни ее трехлетний сын Джереми Джемаль никогда не были пациентами медицинского центра и не обращались сюда за лечением.
Тейлор работала учительницей в начальной школе Карвера и Валентайна в Сан-Марино ‹…›
Вскоре после звонка диспетчера на место событий прибыли сотрудники полиции Лос-Анджелеса Майкл Лонг, имевший 18-летний стаж работы, и Крейг Лейдал, имевший 15 лет стажа.
Тейлор обхватила сына левой рукой. В правой она держала нож и делала угрожающие жесты. Она кричала: “Ради крови Христовой!”
Прожектора на вертолетной площадке на крыше клиники были выключены. Место трагедии освещали лишь отсветы уличных огней и окна соседних зданий.
Тейлор не подчинилась повторному приказу отпустить” сына и бросить нож. Впоследствии полицейские утверждали, что Тейлор размахивала ножом в опасной близости от Джереми, и они боялись, что она может его ранить.
Лонг дважды брызнул в лицо Тейлор перечным спреем, на второй раз она выпустила Джереми. Второй полицейский схватил мальчика и отдернул в сторону.
Лонг и Лейдал уверяли, что дальше Тейлор бросилась с ножом на них. Они открыли огонь. Лонг выстрелил из своего девятимиллиметрового автоматического пистолета дважды, а Лейдал – семь раз. Джереми видел, как убивали его мать.
Хотя выстрелов было девять, на вскрытии нашли десять пулевых отверстий, семь из них – на спине. Дознаватель предположил, что десятая рана возникла вследствие рикошета.
Харди сказал, что смерть Тейлор поразила его тем, что последние минуты этой женщины на земле были столь непохожи на всю ее предшествующую жизнь.
“Что-то здесь не так, – говорил Харди. – Она не употребляла наркотиков, у нее не было проблем с психикой. Тейлор была хорошей матерью и уважала закон. Она воспитывалась в хорошей семье, у нее был маленький сын. И вдруг она сходит с ума. Никто не смог правдоподобно объяснить, почему она оказалась в медицинском центре и что собиралась сделать”.
Все странности в ее поведении получают объяснение, если Тейлор стала объектом микроволнового эксперимента, говорил Харди ‹…›
По словам Харди, никто по доброй воле не захочет быть в таких экспериментах в качестве подопытного кролика, ведь результатом может стать хроническое заболевание или даже смерть. Поэтому опыты проводятся на обычных гражданах без их ведома.
Тейлор подверглась воздействию микроволн и стала слышать голоса. Они приказали ей ночью подняться на крышу клиники. Возможно, религиозность подсказала Тейлор, что голоса принадлежат бесам, поэтому она и твердила “Ради крови Христовой!” – как заклинание от бесов.
Харди считает, что на самом деле Тейлор не хотела причинить вред сыну, наоборот, она героически пыталась защитить его от воображаемой опасности.
“В ее поведении заметны черты, характерные для матери, которая готова на все, лишь бы спасти своего ребенка и прогнать врагов. Кто-то специально заставил ее сделать то, что она сделала”.
28 сентября 1994 года окружная прокуратура Лос-Анджелеса опубликовала отчет о смерти Тейлор, в котором заявила, что полицейским Лонгу и Лейдалу не будет предъявлено обвинение. Команда прокуроров, в которую входил прокурор по делу Симпсона Кристофер Дарден, пришла к заключению, что шансы выиграть это дело в суде равны нулю.
Дознаватель определил расстрел Сонжи Тейлор как “убийство”. Но начальство из отдела дознаний округа Лос-Анджелес, как сообщала газета “Сан-Гэбриел Вэлли Трибюн”, заключением своего сотрудника осталось недовольно. Отчет был представлен репортерам только после вмешательства прокуратуры (Болден). Прокурор Крис Дарден подготовил 45-страничный доклад О расследовании, в котором заявил, что “возможно ‹…›
полицейские были не совсем точны и правдивы в своих показаниях о событиях того вечера”. Сомнения усилились, когда выяснилось, что четыре пули из девяти были обнаружены непосредственно под телом Тейлор и имели форму гриба. Расплющились же они из-за того, что в женщину стреляли уже после того, как она упала. Один из следователей заявил: “Этот бесчеловечный расстрел Fie имеет оправданий” (Стейн).
“Если эта женщина представляла такую опасность, почему ей стреляли в спину? – спрашивал адвокат Джонни Кочрян. – Возмутительно, что окружная прокуратура признала действия полицейских обоснованными” (Хаблер).
Решение прокурора Дардена было связано с юридическими промахами в более чем неполноценном расследовании. Отчет дознавателя подтвердил мнение обществен-ности о полицейском заговоре молчания. Действительно, прокуроры Дарден и Ричард Гоул писали, что “улики не согласуются с полицейским отчетом”. Острее всего стоял вопрос: “Как получилось, что Тейлор, которая якобы бросилась на полицейских, получила ранения в спину?”. Однако прокуроры отметили, что ударная сила пуль могла развернуть тело во время падения. Это соображение разбивало главную улику против полицейских. Дарден заявил, что обвинение против Лонга и Лейдала выдвинуто быть не может, так как согласно закону о косвенных уликах, “если представлено два рациональных объяснения, и одно из них указывает на невиновность ответчика, именно это объяснение должно быть принято присяжными” (Стейн).
”Обоснованная правда” -пристальный взгляд на полицию Лос-Анджелеса
”Когда обыватели говорят о человеке, которого обвиняют во взрыве в Оклахома-сити -наверное, самом страшном теракте за всю историю нашей страны, -они высказываются куда мягче, чем о Симпсоне”.
Джонни Кочрян, “Сан-Франциско Кроникл”, 17 ноября 1996 года
В деле Симпсона есть парадоксы, которые до сих пор никто не смог объяснить. Газета “Лос-Анджелес Таймс” сообщала: “Полицейские детективы несколько часов в бездействии ожидали окружного дознавателя, тем самым нарушая закон штата и инструкции собственного департамента” (Фраммолино и Уэйнстейн).
Неужто кровь, материализовавшаяся на носках Симпсона, явилась из стигматов святых? Репортер АП Линда Дейч в статье от 4 ноября 1996 года приводит показания бьвшего руководителя полицейской лаборатории Грегори Мэтисона на гражданском суде:
Мэтисон дал объяснения по поводу носков, найденных рядом с кроватью Симпсона на следующий день после убийства Николь Браун-Симпсон и Рональда Гоулдмеиа. Мэтисон, который в настоящее время занимает должность главного судебного эксперта-химика в департаменте полиции, признал, что когда носки были изъяты при обыске 13 июня 1994 года, крови он на них не заметил. Повторно он исследовал носки 29 июня и крови вновь не нашел.
Адвокату защиты Роберту Блейзеру предоставили возможность довести до сведения присяжных, что 4 августа криминалист Коллин Ямаучи исследовал носки в своей лаборатории и обнаружил значительное количество крови.
” Правда ли, что 4 августа Ямаучи установил, что следы крови на носках были видны невооруженным глазом?” – спросил Блейзер.
“Да, в тот день кровь была обнаружена впервые”, – ответил Мэтисон.
Тогда потерявший терпение Блейзер поинтересовался: “Вы предупреждали судебных приставов, что не собираетесь отвечать на вопросы, касающиеся вашей собственной экспертизы?”
Вместо ответа последовал протест адвоката Мэтисона.
Когда Блейзер вернулся к вопросу о носках, Мэтисон сказал, что перед тем, как написать в заключении: “Видимых следов крови нет”, он не производил тщательного осмотра.
“Я принес носки, сделал общее описание ‹…›
я не нашел па них видимых следов крови”, – сказал Мэтисон.
На первом процессе защита выдвинула предположение, что крови на носках, пока они не попали в лабораторию, не было, кровь Симпсона и его зарезанной жены нанесли на них уже в лаборатории”.
