Они поднялись по лестнице, вырубленной в скале, в старый донжон. Помещение, в которое они попали, видимо, служило последним пристанищем отжившим свой век вещам. Сломанная мебель и каретные колеса соседствовали с крестьянскими вилами и мотыгами. Повсюду пыль и паутина. Пьер попросил подержать факел и отбросил в сторону несколько каретных колес, стоявших у стены. Когда пыль улеглась, Жиль увидел, что камни кладки в том месте, где суетился Пьер, образуют своеобразный крест. Что он делает, стало понятно, когда с хрустом перетираемого песка часть древней стены ушла внутрь, открывая проход. В свете факелов проступили стены пещеры. Не раздумывая, беглецы устремились вперед. Звуки шагов и звон шпор эхом отдавались под сводами пещеры. Неожиданно Пьер свернул в узкий проход, и троица очутилась в небольшом зале, освещенном зеленоватым светом, струившимся из круглого колодца.
Жанна сбросила плащ, отвязала меч, и он с глухим стуком упал на плащ.
— До свидания, любимый! — она прильнула к нему. Сердце молотом ухало в тогда еще живом теле Жиля де Ре. Ее полные слез глаза, казалось, выпивали его душу. — Жиль, я вернусь, клянусь тебе, я вернусь.
Когда он рванулся за ней в освещенный проем колодца, Пьер крепко схватил его за рукав.
— Барон, Вам туда нельзя, это смерть. Жанна вернется, она всегда держит свое слово…
… вот выступ скалы, за которым должен открыться вход в подводную пещеру, о котором предупреждала его Жанна. Да, так и есть. Стайка рыб стремительно скользнула мимо и устремилась в сумрак, как бы, приглашая Жиля за собой. В глубине пещеры брезжил неверный свет. Еще несколько шагов и каменные ступени вывели его на узкий карниз, обрамляющий подземную заводь. Не обращая внимания на струящуюся с него воду, барон стал протискиваться сквозь расселину.
Все тот же зеленоватый свет колодца. Те же прокрытые влагой стены пещеры. Только продолговатая горка ржавого праха в том месте, где некогда лежал ЕЕ меч.
Он отлично помнил слова Жанны, сказанные час тому назад на берегу.
— Схема «Атлантического Вала» висит в кабинете Роммеля. В его отсутствие охранники выпускают собак, которые сидят в приемной. Они лучше любых датчиков сигнализации реагируют на все ЖИВОЕ. Давай сверим часы. Сейчас — 18.00, через два часа я, то есть фельдъегерь унтерштурмфюрер Анна Штейн, привезу пакет лично фельдмаршалу. Меня недавно представили Роммелю, поэтому он наверняка выйдет. У тебя будет около десяти минут, чтобы сфотографировать схему.
Развернув герметичный саквояж, барон достал сухую одежду и фотокамеру.
Круглое помещение в старом донжоне, куда открывался тайный проход, сейчас пустовало. Жилю не терпелось узнать, действует ли Богомол, висевший сейчас на его груди. На всякий случай с ним был надежный Парабеллум. Первого часового он миновал, затаив дыхание. Мимо остальных шел, не обращая на них никакого внимания. Наконец, анфилада комнат привела к массивным дверям кабинета фельдмаршала.
Присутствие собак выдавал жалобный скулеж, раздававшийся из дальнего угла приемной. Несчастные животные, припав к ковру, со страхом смотрели на барона. Жиль, уж было, подумал, что секретарь, восседающий за огромным столом, обнаружил его. Однако, тот вышел из-за стола и вытолкал испуганных животных из приемной. Этого времени хватило, чтобы проскользнуть в кабинет.
Схемы на стене не было.
От неожиданности Жиль замер и стал оглядываться по сторонам в полумраке кабинета. Наконец, он обнаружил свернутый рулон карты на большом столе в глубине комнаты. Кое-как развернув ее, он быстро стал фотографировать побережье Нормандии, испещренное обозначениями укреплений и стрелами направлений ударов. Голоса в приемной заставили быстро свернуть рулон и отойти от стола.
— Почему вывели собак из приемной? — В кабинет вошел моложавый немецкий генерал в небрежно расстегнутом кителе. — Откройте окна! По воле фон Штернберга мы находимся в этом древнем замке, где совершенно невозможно работать. Погоня штандартенфюрера за старинной экзотикой лишила нас чистого воздуха.
Пока Роммель давал указания секретарю, барон незамеченным покинул кабинет.
Когда проявили пленку, участок в районе Лонгвиля оказался смазанным, видимо, дернулась рука… 6 июня 44-го, во время высадки десанта на этом участке, будут самые большие потери.
Наличие точной схемы укреплений «Атлантического Вала» позволило союзникам провести всю операцию «Оверлорд» с минимальными потерями и 26 августа победно пройти по Елисейским полям.
8 мая 1945 года. Орлеан. Нант. Замок Тиффож.
Нам пора, Жиль, — она улыбнулась и встала из-за столика, оставив нетронутой чашечку кофе.
Всю дорогу до Нанта они молчали. За окнами купе проносилась буйная майская зелень. Машины. Беженцы. Колонны пленных немцев. В воздухе витал пьянящий аромат Победы.
На вокзале их уже ждали. Высокий парень в берете и с лотарингским крестом на повязке приветственно помахал им рукой.
— В замок! — Коротко бросил де Ре.
Солнце уже садилось, когда фургончик, в котором ехали Жанна, барон и двое бойцов маки́., затормозил у древних развалин.
Бойцы, кряхтя, достали продолговатый деревянный ящик, напоминающий гроб и понесли к реке. Группа остановилась у большой каменной плиты с неразборчивыми остатками какого-то текста.
— Ты, точно, все помнишь? — Жанна нежно обхватила его за плечи. — Никто ничего подобного еще не совершал. Теперь главное — найти зеркало. Без него наши усилия будут напрасны.
Очистив плиту от мусора и лишайников, Жиль принялся вычищать ножом небольшое отверстие в боковой грани плиты. Скоро в отверстии блеснула бронза замка.
— Ключ принесли? — Барон нетерпеливо обернулся к спутникам. В ответ ему протянули увесистый ворот с утолщением на конце. Однако замок не поддался рукам «мертвеца». Вчетвером они уже было согнули ворот, когда раздался резкий хруст, и плита приподнялась, открывая вход в подземелье.
Все, как прежде. Только толстый слой пыли на ритуальном столе, да электрический свет вместо мерцания факелов.
— Жан, Жак, зеркало было в бронзовой раме. Металла в этом подземелье практически нет, поэтому с металлоискателями мы должны его найти. — Она торопливо отдавала приказы, пока Жиль, пораженный воспоминаниями, молча стоял, опершись руками на мрамор стола.
— Приди в себя, Жиль, опомнись! Дорога каждая минута. Вдруг кто-нибудь увидит нас здесь и попытается помешать! — Она расстегнула ворот платья и попыталась снять с шеи цепочки с двумя кулонами. Цепочки запутались в волосах. — Да помоги же мне, Жиль!
Непослушными руками он разорвал тонкий металл и впервые за сотни лет ощутил ладонями пронзительный жгучий холод. Он присмотрелся к фигуркам, это были Голубь и Гидра.
— Жанна, вот оно! — Один из парней беретом бережно протирал небольшое зеркало с бронзовой рукояткой.
— Почему на столе еще нет клона? — В голосе женщины чувствовалась сталь человека, привыкшего командовать. — Жиль, ты готов?
— Я всегда готов, дорогая. — От волнения голос подвел, и он поперхнулся.
Как когда-то, мрамор стола обжигает кожу. В руках зажаты Голубь и Гидра. В Зеркале — чернота…
Сознание возвращается неожиданно и рывками. Предметы продолжают обжигать холодом ладони. Склоненное лицо Жанны… Чернота…
Невероятных усилий стоит поднять отяжелевшие веки. Перед глазами зеркало. По нему пробегает рябь и начинает проступать чье-то лицо. Черные волосы слиплись от пота, густые усы, капризная нижняя губа, борода и разноцветные сине-зеленые глаза. Это его лицо!
На его груди плачет Она.
— Мы победили, Жиль, мы победили!
Антон Салтыков — Интересно написано, мне понравилось. Видно, что хорошо обработали исторические факты.
Денис Питерский — В очередной раз после прочтения произведений Ильи Кирюхина нахожусь в прострации, как ловко ведь можно изменить реально историю, как красочно описывает автор события вокруг и характеры героев, просто замечательно! Раньше я уже сталкивался с этим маньяком-людоедом Жиль де Ре в произведении Анн и Серж Голон «Анжелика-маркиза ангелов» еще в детстве, там 1 глава вся о нем, и больше всего боялся после задания, что этого мерзкого типа как то обыграют по доброму, но всё нормально, он остался всё тем же злодеем, только еще и бессмертным. И арт очень четко отражает суть рассказа, только после прочтения он предстает совсем в другом виде и Эдит Пиаф, о дааа, она и только она со своим каркающим «ррррээээ медорьян» напоминает Францию в годы ВОВ, как заезженная пластинка патефона.
Вероника Фоминцева — Удивительный рассказ! Как может человек облекать слова в такое пронизывающее горячее чувство, которое трогает до глубины души. Сила, страх, любовь и жизнь Жиля, всего на нескольких страницах, показаны так остро, словно ты уже долгие часы погружен в события целой книги. А песня Non, Je Ne Regrette Rien идеально поддерживает эмоциональную составляющую рассказа. Мои овации автору рассказа!
