Наконец, добираюсь до дома. Пью чай на кухне, разглядываю записи в своей трудовой книжке, их там немного. Принят на работу такого-то, должность – менеджер по продажам, уволен по собственному желанию такого-то, сегодняшняя дата. Короткий человеческий путь, блуждания в лабиринте. Вот так в несколько строчек выписывается любая биография, любая сумма движений и поступков, бессмысленная каша действий и их мотиваций… скрепляется печатью – и все, ты сведен к минимальному набору букв и знаков, заключен в одно короткое заклинание.
Я не стал философом, к сожалению. Вообще вопрос образования как-то отпал в этой чехарде событий и паутине исканий. У нас в «Профите» работали учителя начальных классов, переводчики, моряки и даже агрономы – все менеджерами по продажам, несмотря на образование. Даже руководитель отдела Софья оканчивала радиотехнический институт. Так что образование в этом обессмысленном мире потребления не играло ровным счетом никакого значения, все дороги вели в дурманящий мир бизнес-центров и обшитых пластиком офисов.
Я не стал философом – в том смысле, что не получил соответствующий диплом, но философом по складу ума я, пожалуй, как раз состоялся. Моей целью и методом был поиск универсальных отмычек к дверям Бытия, а не погоня за насущным. Принимая решения, я исходил не из положений сегодняшней целесообразности и сиюминутной выгоды, а скорее из диспозиции того, как следующее мое действие впишется в спектакль жизни в целом. Это были хаотические движения, но даже Хаос имел свойство упорядочиваться.
Вещи собраны, делать нечего. Интересно, Макс уже нашел нового соседа? Я иду в освобождаемую мной комнату, осматриваю ее. Конечно, я не прямо сегодня выезжаю, но фактически я уже не живу здесь – в том смысле, что больше не чувствую себя связанным с этим местом. Уеду, как только Макс найдет нового соседа – чтоб ему было не накладно снимать квартиру.
Иду в комнату, ложусь на диван и включаю телевизор, щелкаю кнопками пульта дистанционного управления. По всем каналам приблизительно одно и то же: цветастое ассорти из однообразных новостей (если вчера происходило что-то подобное – можно ли считать это новостью сегодня?), еще более однообразных телевизионных сериалов в стиле situation comedy[3] (комедия здесь представлена набором грубоватых шуток, так или иначе обыгрывающих тему секса) и совершенно невыносимых ток-шоу на какие-то людоедские темы с приевшимися лицами актеров и депутатов, кочующих из одного подобного шоу в другое. Лучше бы учились играть нормальные роли и принимать нормальные законы, чем отсиживали жопы в пластиковых креслах под светом софитов, старательно изображая из себя знатоков, знающих ответ на главный вопрос бытия: от кого из трех-четырех-пяти любовников ребенок у пропитой Маши из села Кулебякино… Впрочем, возможно, я немного занудствую и не стоит ждать чего-то большего от телевидения двадцать первого века. Может статься, что именно в этом ассорти и заключено его предназначение.
Останавливаюсь на передаче о природе бассейна Амазонки. Исследователи на резиновой лодке плывут по протоке в джунглях, с ветвей свисают мохнатые ленивцы, в мутной воде скользят бурые змеи, плещутся рыбы, голос диктора за кадром мерно рассказывает о дождевых лесах, индейцах, испанских конкистадорах… Под эту успокаивающую речь я проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от того, что звонит мобильный. На экране высвечивается номер Олега. Отвечаю на вызов.
- Да?
- Привет.
- Привет.
- Еще не уехал?
- Нет, но собираюсь.
Небольшая пауза.
- Когда?
- Не решил пока.
- Понятно. То есть сегодня ты еще здесь?
- Ты все верно понимаешь.
- Может, встретимся?
Я прикидываю, что мне сулит эта встреча и чем все это может закончиться, особенно зная Олега. В принципе – чем угодно. И это меня в какой-то мере устраивает.
- Почему нет? Давай.
- Ты сейчас занят?
- Чем может быть занят человек, который уволился с работы?
- Я тебя понял. Через час в центре нормально будет?
- Вполне.
- Тогда до встречи.
- До встречи, - я нажимаю отбой.
Верчу в руках мобильный, глядя на мерцающий экран, потом перевожу взгляд на телевизор, который по-прежнему включен. Передача про Амазонку закончилась, идет какой-то сериал. Я тянусь к пульту и выключаю телевизор.
Мы идем от стрелки Васильевского острова в сторону бастионов Петропавловской крепости прямо по льду. В снегу вытоптана тропинка, навстречу периодически попадаются люди. Позади сигналят автомобили, и шумит большой город, впереди – глядит со шпиля заснеженный ангел, темнеют черные окна казематов.
Тягучий плавный февраль напоминает русского крестьянина со страниц хрестоматийного классика – неспешный и коренастый, он степенно оправляет свою снежную бороду, смотрит бесцветными глазами неба, трет ладони, перебирает в них морозные дни, молится богу. Ему некуда спешить, в его укладе все размеренно, и сдавать свои позиции он не собирается. Мы идем и молчим, слушая треск снега под ногами.
Молчание нарушает Олег:
- Точно решил уезжать?
- Точнее не бывает.
- Ага. И что подвигло тебя на этот поступок?
Я сам точно не знаю. Поэтому просто развожу руками. Вряд ли получится объяснить это на словах.
- Иногда надо начинать все сначала.
Снова молчим. Наконец добираемся до крепости. На бастионах большие снежные шапки, крупные серые камни покрыты инеем. Входим в крепость, идем по припорошенному снегом булыжнику мостовой.
- Я вот тоже не знаю, - говорит Олег, - у меня тоже тупик какой-то. Занимаюсь наукой – вроде, все интересно, я на своем месте, но перспектив никаких… совершенно. И платят за это, конечно, копейки…
- В этом мире нет идеальных мест.
- Да беда даже не в этом. Хочется что-то изменить, но не знаешь – что именно. Куда приложить свои силы? Вот вопрос…
- Архимед говорил: дайте мне точку опоры, и я переверну Землю. Только к чему вертеть этот мир, если он не совершенен и с этого и с того края?..
- Может быть… В общем, ты понял о чем я.
Я-то понял. Но только что это меняет? Нам всегда кажется, что лучше там, где нас нет. А на деле – там, где нас нет, те же уныние и скука, разве что без нашего участия. Стоит ли тогда разменивать эту реальность на ту?
Вся проблема в том, что мы никогда до конца не уверены в своих решениях. Мы всегда оставляем один вариант в уме: а что было бы, если… Вот это «если» и не дает нам спокойно спать по ночам, гонит нас в города убийц, расплетается перед нами лабиринтом, выстраивает зиккураты… Я сообщаю это Олегу.
Он соглашается:
- Да, скорее всего, так и есть.
- Поэтому приходится принимать все в том виде, в котором оно нам предоставлено.
Вообще Олегу грех жаловаться. В декабре он не поддержал начавшиеся волнения, отнесся к ним скептически, как и добрая часть всех остальных граждан. Он поступил так, словно его все устраивало в этой реальности, а, значит, не имел морального права роптать. Ты либо «за», либо «против», третьего этот мир не предусматривает.
Правда, мое личное «против» больших дивидендов мне не принесло, но это, как говорится, уже совсем другая песня…
Мы проходим через крепость, уворачиваясь от назойливых актеров в гриме императора Петра и императрицы Екатерины, предлагающих сфотографироваться с ними. Такого высокого количества Петров и Екатерин на один квадратный километр мне еще не приходилось наблюдать.
По деревянному мостику переходим заснеженный ров, огибающий крепость. Проходим мимо артиллерийского музея, смотрим на заснеженную боевую технику, провожающую нас угрюмыми взглядами темных дул стволов.
- Куда дальше? – спрашиваю я Олега.
- Пойдем на «Камчатку».
- Пойдем.
Мы движемся в сторону домов Петроградской стороны, туда, где прячется двор общежития, в котельной которого когда-то работал Виктор Цой.
Узкие улочки, проходные дворы, живущие своей тихой скрытной жизнью… Отсюда дворами можно дойти почти до самой станции метро «Горьковская» - за это я и люблю Петроградскую сторону. Когда-то давным-давно, в свой первый год учебы в Университете я жил здесь… Впрочем, ковыряться в памяти не хочется – действительно слишком давно это было.
Старинные здания заняты офисами коммерческих фирм, многие переоборудованы в бизнес-центры. История отступает и уступает под натиском капитала, под неистовым напором дельцов, пришедших сюда обделывать свои делишки. Кажется, где-то я читал, что такая же судьба ждет и «Камчатку» - общежитие вместе с котельной собираются переделать в бизнес-центр или элитный жилой комплекс…
- Правда, что «Камчатку» закроют? – спрашиваю Олега.
- Это как пить дать. Они на это место давно глаз положили…
Я не уточняю у Олега, кто скрывается под этим таинственным определением «они», впрочем, все и так понятно.
