— И что сказали врачи?
— Что со мной всё в порядке. Помню, я страшно взбесился, потому что голова никогда раньше не болела. Вообще никогда, даже после похмелья. Мне дали тайленол и сказали прийти снова, если боль не пройдёт.
— Вы пришли?
— Да. — Ложь! — И пожаловался, что мигрень стала ещё сильнее. — Снова ложь! Иногда вместо таблеток я оборачиваю фольгой кубик льда, разгрызаю и выплевываю. Подделать рецепт на гидрокодон, петидин да и любое другое лекарство проще простого, тем более в аптеках Чайнатауна их никто не проверяет. — На этот раз прописали кодеин, но я не успел его купить, потому что задержался в больнице, и аптеки закрылись. — Ложь, ложь, ложь! — Утром чувствовал себя гораздо лучше, осталась лишь небольшая слабость. Те три дня я толком не ел, а за таблетками так и не сходил. — Всё правильно, рецепт у меня в бумажнике, вернее, его копия (подпись доктора пришлось подделать), потому что в прошлом году я ещё не был Дэниелом Флетчером. Психи, торчки, самоубийцы не оставляют рецепты на наркосодержащие препараты неиспользованными, так что это говорит в мою пользу.
Требуемый вывод: я не занимаюсь самолечением, соматоформным расстройством не страдаю и приложил все возможные усилия к тому, чтобы себе помочь.
— Прошлогодняя мигрень была такой же сильной, как недавняя?
— Нет, намного слабее.
— А когда голова заболела в первый раз?
— Месяцев за семь до второго случая. — Врать нужно как можно меньше, так что периодичность соответствует действительности.
— Мигрень была сильнее или слабее, чем в двух последующих случаях?
— Ну, почти такая же сильная, как в пятницу, только прошла быстрее.
— Получается, первый раз она болела два года назад, затем в прошлом году, но не так сильно, и, наконец, в пятницу, опять сильно.
— Угу.
Перевод: мигрень не прогрессирует, стабильного характера не имеет, значит, беспокоиться не о чем. Если я всё сделал правильно, сейчас Карлайл сменит тему.
Эксперт строчит в блокноте, а я картинно вздыхаю и потираю глаза.
— Можно мне выйти покурить?
Шанс, что он доверяет мне настолько, чтобы выпустить из комнаты без охраны, — один из тысячи, но, если повезёт, обратно не вернусь.
— Конечно, можно, — кивает Карлайл. — Уоллес вас проводит.
* * *
Санитар болтает с вызванным в клинику полицейским; проявляя профессиональную бдительность, оба стоят между дверью в коридор и мной. Мы на балкончике для курения, до свободы четыре этажа свободного полёта. Допиваю воду из бумажного стаканчика и закуриваю первую за целых пять дней сигарету: дряблые синапсы с хрустом пробуждаются от сна, давящая на уши шумовая пробка рассасывается, тяжёлый мешок информации, которую я всё это время не мог рассортировать/переварить/усвоить, исчезает без следа.
Иногда я кажусь себе гением, а иногда элементарные проблемы решаю с колоссальным трудом, будто сто шахматных партий за доли секунды в памяти прокручиваю.
Если этот эксперт женат, то на своей работе. Усталые глаза за толстыми стёклами очков, третья или четвёртая чашка кофе за день… Несмотря на возраст, в нём жив идеалист-хиппи, поэтому Карлайл и вкалывает на государство, вместо того чтобы спокойно заниматься частной практикой.
Трудоголики — народ дотошный, значит, сейчас цель его жизни — я, и положение, прямо сказать, незавидное. Развращённый, непроходимый идеалист Карлайл, как и все остальные эксперты, с которыми я сталкивался, явно не способен подвергнуть аналогичной экспертизе самого себя.
— Вы готовы, сэр? — спрашивает Уоллес. Постоянно зовёт меня «сэр»… Приятный парень, обходительный.
— Если можно, еще, а то, боюсь, надолго в той комнате застряну.
— Не торопитесь, сэр, — смеётся Уоллес.
Тут же закуриваю вторую сигарету, закрываю глаза и пытаюсь воссоздать по памяти то, что писал в блокноте эксперт. Мне повезло: Карлайл пользуется стенографией и не прячет от меня свои записи. Хороший знак. Мой эксперт — парень методичный: страница разбита на блоки, сокращения идут отдельным столбцом. Тут в голове мелькнула голубая искра прозрения, и я выпустил сизую струйку дыма.
Итак, крайний столбик слева — мои ответы с его сокращёнными комментариями, рядом — колонка цифр. Вопросы всегда задают одинаковые, последовательность та же, так что цифры скорее всего номера вопросов.
Средний столбец — сокращения, обозначающие поведение больного, в данном случае моё. Глаза, руки, поза, волосы, паралингвистика: вздохи, громкость, интонация и так далее. ПН, записанное, когда я рассказывал о нервной привычке, обозначает «привычку нервную» или «позу нервную». Р, мелькающее в других сокращениях, скорее всего рука. РВ — руки-волосы: всё правильно, я то и дело их поправлял, ну а РГ — руки-глаза. П, наверное, поза: статичная (С) или зеркальная (3).
Столбик справа — три крестика, один из которых подчёркнут. Никогда не видел ничего подобного; этот умник, похоже, соотносит ответы с реакцией на заданный вопрос. Три крестика, вероятно, до, во время или после, этакая дополнительная невербальная характеристика моих ответов. Если крестики — действительно мнемонико-хронологические символы, значит, мне удалось раскусить Карлайла. Надо будет проверить, так это или нет.
Если для Карлайла смысл жизни — работа, а сегодняшняя работа — я, у меня могут быть неприятности. Кто знает, до чего докопается этот старательный. Может, он уже сейчас копает?
Затушив сигарету о поручень и швырнув в растущие у клиники розы, поворачиваюсь к Уоллесу.
— Эксперт небось уже удивляется, куда я запропастился. Думаю, нам пора возвращаться.
* * *
18 августа 1987 года
Ричард Карлайл, доктор медицинских наук.
Департамент психиатрии и наркологии, округ Лос-Анджелес
Психиатрическая экспертиза Дэниела Джона Флетчера проводилась по запросу доктора Брайана Ломакса, заведующего приёмным отделением Голливудской пресвитерианской клиники. Цель экспертизы — установить, была ли передозировка болеутоляющих средств умышленной, и выявить возможные суицидальные наклонности.
Предварительная оценка психического состояния
Экспертиза проводилась на территории Голливудской пресвитерианской клиники. На вид больной довольно ухоженный, представительный и как минимум на два года старше указанного в документах возраста (двадцать пять лет). Это может являться следствием пребывания в реанимации, но я постараюсь выяснить, не подвержен ли больной наркотической или алкогольной зависимости.
По словам больного, «с ним всё в порядке», настроение и эмоции утверждению соответствуют. Он правша (отчёт врача «Скорой помощи» с упоминанием многопалости прилагаю), во время экспертизы никаких внешних признаков стресса или дискомфорта не проявлял. Единственное исключение — жонглирование сигаретами, описанное мной отдельно, и аналогичные манипуляции с двадиатипятииентовиком, который пропускался между пальцами с тыльной стороны ладони на внешнюю. В целом больной вёл себя спокойно и содействовал проведению экспертизы.
Дэниел Флетчер в здравом уме, обладает хорошей памятью и высоким интеллектом. Тесты на понимание, пространственную ориентацию и чтение выполнил без затруднений, прекрасно ориентируется в пространстве и времени. На данном этапе состояние больного можно характеризовать как «полная рациональность», результат теста на психическое состояние — 30/30.
После перерыва обследую на наличие признаков депрессии, биполярного и соматоформного болевого расстройства, а также наркотической зависимости.
Р.К.
Может, вы нагрели кого-то на кучу «бабок», а этот кто-то носит спортивные костюмы за три сотни баксов, и весь его бизнес — в гроссбухе, куда никому не известным шифром записываются должники из ломбарда, бара и бильярдной. Может, вы переспали с чьей-то женой, пока муж мотает срок в тюрьме. Этому парню сам чёрт не брат, и он поклялся отыскать вас, когда выйдет на волю. Или он — стремительно лысеющий карьерист возрастом чуть за тридцать. Сколько раз неизвестные злоумышленники со стоянки обсирали его драгоценную тачку, сколько раз игнорировали официантки в коротких юбках, сколько раз унижал негодяй-босс… И вот парень решил сорваться — на вас.
Короче говоря, вам нужно исчезнуть.
Возможно, вы найдёте умирающего примерно вашего возраста с подходящими паспортными данными, желательно без семьи и друзей, который за пару сотен согласится продать своё имя. Возможно, но маловероятно. Поэтому придётся начать с самого начала.
Выберите фамилию. Можно ходить по кладбищам и антикварным салонам, покупать старые газеты и читать некрологи. Фамилия должна быть распространённой, но не слишком, простой в звучании, написании и забывании: Нортон, Диллон, Харрис.
