class="p1">— Пусть разводят. Они не жалуются, они хвастаются этим: меня разводит и вон та, и вон та… Посмотрите какой я крутой. Это есть чистое хвастовство. Кстати, а потом они попадают дальше же, и ещё, — тут Сан Саныч пустился рассказывать длинный анекдот о ставках на скачках и закончил вместе со звонком с лекции, — Всё это хвастовство под видом страданий загоняет во всё большие проблемы".
Студенты выходили из аудитории очень довольными.
А в это время Юра из прокуратуры пробивал данные о странных визитёрах нотариальной конторы, и казалось бы простая квартирная цепочка удлинялась.
====== 6 ======
Прокуратура как известно надзирает. Она надзирает даже за судьями, за СБУ… Одновременно СБУ "пасёт прокурорских", а суд изучает представленные прокуратурой материалы… Так этот жидкий треугольник и покачивается на волнах законности и правопорядка: "Не тронь меня и я тебя не трону" вписано в испокон веков писанное невидимыми чернилами мирное соглашение о сосуществовании этих фирм. Ми/полиция при них — на положении бедного- бедного, но очень активного, беспокойного и многочисленного родственного семейства, от которого они снисходительно черпают и деньги, и показатели в работе, но без фанатизма — сколько положено наловили, остальные пусть жиреют до следующей охоты. Жиза!
Как быстро понять непосвящённому в тонкости, что иерархия именно такова? Очень просто: надо из самых что ни на есть открытых источников посмотреть куда идут работать или служить дети высокопоставленных ми/полицейских. В какие структуры? Да, по возможности не в полицию. Значит этот наш маленький постулат верен.
Пока мы обсуждаем эти толстые тонкости, Светланын друг — Юра углубился в гласно и негласно имеющиеся в его распоряжении базы данных. Ничего ему не внушило доверия: ни адрес квартиры, ни племянник, ни старикан. Они рисовались на глаз не стабильными, ершистыми как плохо обструганная швабра. Нормально это когда дедуган сто лет жил в своей квартирке, а потом напоследок решил переписать её на единственного- какой есть родственника, чтобы уже спокойно умереть. Тут такого не было. И родственник сомнительный — приезжий что ли, и прописка у деда была давняя в другом месте, и жена у него жива, и документы на квартиру кривые — непонятно откуда взятые. Если всё складывать скрупулёзно, то отшить бы- для дополнительных справок. С другой стороны: всего — навсего однушка, так себе цель. Дед был военный пенсионер, и родные сыновья — под боком — тут же, один — в полиции, другой — в СБУ служили. Что-то в этом не так.
Последнее время Юрий всё чаще подумывал перебраться в адвокатуру. Ему не столько хотелось сменить профессию — следствие как сам дознавательный процесс он любил, но угнетало окружение коллег, хотелось сделать шаг в сторону, снять с мозгов невидимую липкую паутину. Он был из абсолютно гражданской семьи, хорошо учился и как-то не задумываясь о побочных эффектах, в не очень принимающую чужих структуру — пролез. По мере того, как его круг общения с коллегами расширялся, то что изначально казалось отдельными странностями, со временем выстроилось в систему "Они все тут такие". Он стал часто задумываться: "С этими ребятами из нашей системы не просто так всё это проходит. Служба мозги сильно ломает".
Потом он пришёл к выводу: характеро-тип мужчины, который идёт обычным ментом — это всегда достаточно тяжёлое расстройство. Это самый тяжёлый типаж, потому что военные, это — чистая агрессия, а здесь — криминальная агрессия. Если сотрудник недостаточно криминален — его или выпрут, или он останется и через десять лет старшим лейтенантом, карьеры такой парень не сделает.
Для того чтобы сделать карьеру в системе — нужно думать как преступник. То есть нужно быть как в химии — поливалентным, способным на все преступления. Особенно успешный сотрудник, это — абсолютный преступник, начиная от мошенничества и кончая расчленёнкой. Пусть он этим сейчас не занимается, но представить его в этой роли легко. Плюс: у него есть контрфобическая реакция, у него есть мундир.
Но виноват ли сам сотрудник, что именно такие флюиды от него исходят? Поставьте любого: "Я постоянно кручусь в том, что мне больше всего нравится: разглядывать место преступления, иметь дело с орудиями преступления, общаться с преступниками, с жертвами, расспрашивать у жертвы как было преступление… И я знаю, что даже если я совершу преступление — меня прикроет мундир". Сотрудник постоянно находится в состоянии неимоверного искушения.
Для того, чтобы удержаться от тяжёлого криминала он должен задействовать все либидозные связи, все абсолютно. Он должен все мыслимые психические силы собрать и удерживать вот на этом фронте работ, чтобы не перешагнуть тонкую грань возле которой он стоит. Из-за того, что происходит оттяжка сил, он не может контролировать себя ни в одной другой сфере. Он не может быть адекватен ни с алкоголем, ни с наркотиками, никогда он не будет адекватен с игрой… Успокоиться и нормализовать семью?
Никто из нас, оказавшись в положении такого сотрудника, независимо в какой стране мы будем находиться, избежать этой позиции не сможет: я нахожусь на краю, которого не видно, это — стеклянный пол, и все силы надо направить на то, чтобы не совершить ужасного шага. Любимый всеми силовиками французский фильм "Откройте, полиция!" Старый полицейский перешагнул в сторону криминала и всё — он стал милейшим человеком. Он освободил вот эти все силы, которые удерживали его напарника — молодого придурка, который пытается удерживаться от вседозволенности в рамках закона и, находясь на последнем дыхании, должен туда стягивать все силы, а на остальных направлениях у него только провалы.
Поэтому счастливая семья полицейских может быть только тогда, когда он в полной мере будет использовать закон как преступник. Если он будет служить честно, это — гаплык: это обязательно алкоголик, это обязательно беспредел в семье, это обязательно неадекват в отношениях с людьми. Это будет только так. Иначе, если такого не будет, то это психически Геракл, которых земля в лучшем случае рождает один на миллион. Обычный человек удержаться не может, потому что есть защита. Эта защита мундирная срабатывает от окружающего мира, но она полностью не работает на острие самой профессии.
Юрий любил доводить изучение объекта до предела. Так было и в этот раз. Он нашёл нити. Правда, пришлось ему капать и где не велено — возле Светиного отца. Ниточка была извилистой, но не прерывалась. Правило пяти рукопожатий действовало и тут. Старик оказался дедом невестки сына близкого сотрудника Светиного отца. Проще говоря — напротив Ивана сидел такой же предпенсионный сотрудник,
