Обломанный, я, однако, добросовестно дождался понедельника, заявился в администрацию заведения, чтобы посмотреть на ректора — Поддубного. Круглолицый мужик с огромными бицепсами пожал руку и улыбнулся так, как умеют улыбаться, наверное, только американские миссионеры с обложки журнала "Сторожевая Башня".
— Здоровеньки булы, будущие менеджеры! — белозубо отрыгнул Поддубный.
— Пошел ты в жопу, — подумал, улыбаясь, я. Пожал ему руку и ушел.
На вокзале билетов на Москву не было, пустили до Харькова за мелкий прайс, без билета. Познакомился с каким-то бывшим студентом, который предложил показать мне Харьков. Я, конечно, с радостью сошел вместе с ним на перрон. Все равно, подумал, больших денег у меня с собой нету, и спешить тоже некуда. Незнакомец показал несколько центральных улиц, покатал на метро, накормил в кафе и вписал, то бишь, оставил на ночлежку, в своей бывшей теперь уже студенческой общаге. Харьков запомнился серыми каменными стенами домов в центре. Строго и величественно. Еще там было очень много лотков с книгами. Мне очень хотелось купить Блаватскую, но было жалко денег. Всё, что привлекает внимание паранормальных личностей, стоит больших денег. Психи денег не жалеют. Второй раз в жизни я побываю там в 2000 году, в клубе любителей русского рока у меня будет совместный концерт с Сашей Непомнящим, один из последних моих концертов. Устраивал все это очень добрый рокенролльный человек, из местных. Был полный зал, и кое-кто даже помнил наизусть мои тексты. Я еще, помнится, спел там напоследок песню на стихи неизвестного автора. Абсолютно левую песню, из Днестровска:
Выбор большой — кирка, лопата
Можно с углём корзины
Супермашины спешат куда-то
В рекламах все магазины
Свободные дети свободного мира
Свободны от крова, от пищи
Дети Бразилии, дети Каира
Тысячи, тысячи, тысячи…
Утром Незнакомец проводил меня на вокзал, добавил денег на билет до Москвы, и поехал по своим делам. Я был счастлив, и ехал в Москву в купе, как самый везучий из всех рыжих приднестровцев. Посреди дня проездом станция Курск. Моросила дрянь, на перроне стоят лужи и серое небо. Сыро и неуютно. Парень из соседнего купе выбежал купить жратвы. Наверное, долго стоял в очереди. Поэтому бежал за поездом и как-то нелепо прыгнул на подножку. Худой и неуклюжий каким-то диким образом соскользнул по мокрому, и его разрезало круглым огромным лезвием колеса. Поезд задержали на час. Пришли менты. Собрали на носилки куски разрезанного человека, накрыли чем-то серым и унесли. Прескверная примета, подумал я.
Поезд приехал в столицу нашей родины в 23 часа. Доехал я до какой-то станции метро, где, по сценарию, должна была находиться недорогая гостиница. Вышел, огляделся — темно, все в кожаных куртках, кругом огни… Стало неуютно, я немного испугался. "Ну куда, думаю я, пойду по ночи, вдруг кто-нибудь убьёт…" И поехал на знакомое с детства место. На Киевский вокзал. "Утром проясним ситуацию".
На вокзале было полно народу. Я просидел в тотальном дискомфорте всю ночь, и под утро у меня случилось в Москве первое знакомство. Парень с бородкой принялся меня лечить на тему того, как он умудрился обрести собственное счастье. Мы долго очень увлеченно беседовали, и он всё рассказывал про большие изменения в своей жизни и про Деву Марию. Как выяснилось позже, речь шла о Марии Дэви Христос, поклонники которой пытались покончить с собой несколько лет спустя в Софийском Соборе Киева. Такое вот мое первое знакомство в столице. А почему могло быть иначе?
Пришло утро, и я поехал искать институт, о котором прочел в одной из федеральных газет. Нашел, и стало сразу ясно, что это кидалово. Офис размещался в детском садике. В Москве было холодно и сыро. Промокшие ноги я завернул в полиэтиленовые пакеты, и в таком виде засунул их в рваные аляпистые красные кроссовки. Да, думаю, видок у меня был еще тот. Докопался в подземном переходе на Лубянке до хиппи. Хиппи мурлыкал под гитарку БГ. Народ шел мимо. Я проорал немного песен разных, раннего Шевчука в основном, накидали червонцев. Брать не стал. Совестно стало, я ж не хиппи, чтоб побираться. Хиппи сказал, что в случае острого финансового кризиса я смогу здесь заработать на продукты первой необходимости — то есть на пельмени, траву и портвейн. Я поблагодарил за консультацию и свалил.
Захотелось есть. Финансы были на исходе. На метро Перово захожу в какой-то гадюшник, кругом рыгают благородные посетители, курят, много пьют и заказывают жирную горячую пищу. Беру меню. Там всё жутко дорого. Заказываю себе суп и чай. Напротив садится молодая москвичка и начинает, презрительно глядя мне в тарелку, есть расстегаи, и там еще что-то, мясное. Проглотив слюну, я поехал на вокзал, спать.
На следующий день я решил все проблемы — нашел ВУЗ за городом, в Салтыковке. Купил билет до Тирасполя и отбил поездку. Плюс прибыль. Это всегда очень важная часть программы. Найти тему. Темой оказались значки с западными рок-группами. Я скупил в четырех отделах ГУМа все. Получилось просто здорово. Спустя две недели в моих значках щеголял весь Днестровск. Если есть тщеславие, то это именно оно.
А по окончании серьезной темы возникло непреодолимое желание — помыть руки и рожу. Горячей водой. Поскольку Москвы я не знал, и про то, что есть, есть в Москве сеть бесплатных туалетов Макдонадьдс — стало известно много позже, я решил сходить в балет. В Кремле давали "Лебединое озеро". Купил билет. Боже, какой там был сортир! И главное, горячей воды там было ну просто залейся! А в промежутке между первым и вторым действием на сцену вывели… Веронику Кастро. Вот так, ни с того ни с сего. Ни к селу, ни к городу. Зал захлебнулся аплодисментами. Дикой Розе повязали русский национальный платок и долго говорили хвалебные речи. Мой народ был просто счастлив такому, не весть откуда свалившемуся прямо на голову, чуду. Роза была в не меньшем восторге. Балет больше как-то не пошел, не попёр, не покатил. Всё сломалось. Сложно представить, кому в голову пришла столь гениальная идея. Затмить балет Розой. Думаю, Роза могла бы сломать не только балет — она могла немедленно учинить тут же, в Кремле, восстание за права Диких Роз, и никто бы сей порыв народных масс, в жизни не остановил!
В ноябре начался первый учебный год. Я приехал в заваленную снегом Салтыковку, и, докопавшись на улице до каких-то людей, нашел себе жилье. С первого, можно сказать, раза. Жильем была веранда ветхого дома с газовым отоплением. Сдали мне его за абсолютно смешные деньги, люди были заинтересованы в том, чтоб зимой дом не пустовал и топился хоть изредка. Никакого барства. Сбоку в стене дома отсутствовало бревно, вода и прочие удобства были на улице, однако, я был счастлив. Я жил в тридцати минутах от столицы, и все свободное время шлялся по Москве в разных направлениях, легко заметив, что, перепутав какой-либо транспортный маршрут, всегда теряешь не меньше часа. Однако, найти работу оказалось не так уж и просто. Достаточно быстро кончились деньги, я дал объявление в газету о поиске работы, на последние купил четыре мясорубки и уехал в Днестровск. К Новому Году была найдена просто шикарная тема — в поселке начисто отсутствовали детские игрушки, и я немедленно с двумя баулами и рюкзаком поехал в Брянск. Проездил целую неделю по райцентрам. Хорошенько обчистил местные универмаги, где совсем без надобности по очень древним ценам валялись всевозможные машинки, танки, конструкторы, солдатики и всё такое прочее, прямо к новогодней неделе, Днестровск получил спасительную партию детских подарков. Деды Морозы и мамы были, наверное, очень довольны. Мама моя снимала деньги за проданный товар на протяжении еще нескольких месяцев. Хотя были и издержки бизнеса — родители год самостоятельно ели огромную коробку печенья «Привет». Пытались помочь все их друзья и знакомые. С тех пор я долгих три года не появлялся в Днестровске.
4. Хозяин шестой части суши
Наверное, я был экстремистом еще с детства. Странно, что сие самоощущение не присуще большинству людей в этом мире, хотя, быть может, и это заблуждение. Просто так устроен мир — когда существует множество путей натворить каких-либо гадостей добропорядочному человечеству, всегда существует система сдержек и противовесов. У людей всегда есть повод не идти на войну — даже у царей и президентов. Быть может именно по этой причине войн на земле так мало, а людей так много. Однако, стоя на краю ревущей площади Суворова в Тирасполе, во времена той самой забастовки, с которой и началась моя Республика, я недоумевал, почему все происходящее не заканчивается чем-нибудь великим. Если уж не войной и массовыми казнями, то хоть какими-либо ритуальными действиями, шаманскими плясками, кострами из одурманивающих трав посреди площади, массовыми оргиями, либо военным парадом на худой конец. Плебс, собравшийся во имя какой-то там идеи, нельзя распускать без ритуала, иначе плебсу станет скучно, и он больше не придет ни на какую площадь. Ведь сегодня трудно представить, что могло бы подвигнуть тираспольчан выползти на улицы одновременно и тем же числом. Ходят, конечно, всем городом на День Независимости. Ну там пляшут, или вино пьют, молодежь — пиво, но попробуй начни стихийный митинг — сразу объявят тебя сумасшедшим, повертят пальцем у виска. Любопытство возможно, разве что если ты, как Юкио Мисима, выпустишь наружу собственные кишки с возгласом «Банзай», хотя вряд ли старый нарцисс и педераст Мисима кричал «Банзай». Думаю я, что Мисима всю свою жизнь попытался превратить в акцию прямого действия, а как она еще могла завершиться, если не публичной смертью главного героя? Тем более, что рядом стояли верные ученики, способные в случае необходимости с великого Учителя и "за базар" спросить.
