Анатоль Франс
Комм Атребат
Атребаты населяли туманную область, тянувшуюся вдоль побережья, где билось вечно волнующееся море, и где пески от порывов морского ветра вздымались, подобно валам океана. Племена их обитали на изменчивых берегах широкой реки, в засеках, образованных сваленными деревьями, среди озер, в глубине дубовых и березовых лесов. Они выводили коней с большими головами, короткими шеями, широкой грудью, крепким задом и сухими ногами, из которых получались прекрасные запряжки. На лесных опушках они откармливали огромных свиней, таких же диких, как вепри. Они травили догами хищных зверей, головы которых прибивали к стенам своих деревянных домов. Эти звери, равно как морские и речные рыбы, составляли их пищу. Они жарили их и приправляли солью, уксусом и тмином. Они пили вино и, за своими львиными трапезами, напивались, сидя у круглых столов. Среди них были женщины, знавшие свойства трав, и они собирали шалфей, вербену и целебное растение, именуемое селагинелла, которое водится по сырым впадинам скал. Они готовили яд из сока тиса. Атребаты имели также священников и плотов, которым было ведомо то, чего не знают другие люди.
Эти обитатели лесов, болот и побережий были высокого роста, не стригли своих белокурых волос, а свои крупные белые тела покрывали шерстяными плащами, имевшими цвет виноградной листвы, очервленной осенью. Они подчинялись вождям, стоявшим во главе племен.
Атребаты знали, что римляне явились воевать с народами Галлии, и что целые народности были уже проданы в рабство со всем добром по праву войны. Им очень скоро становилось известно, что делалось на берегах Роны и Луары. Слова и знаки летят, как птицы. И то, что на восходе солнца было сказано в карнаутском Генабуме, на океанских песках было слышно в первую стражу ночи. Но участь собратий не беспокоила их, или, вернее, завидуя своим собратьям, они радовались тем страданиям, которые Цезарь им причинял. Римлян они не ненавидели, потому что не знали их, и не боялись их потому, что казалось невозможным для войска проникнуть сквозь леса и болота, окружавшие их обиталища. У них не было городов, хотя они и называли городом Неметоцену, обширную площадь, обнесенную частоколом, служившую убежищем для воинов, женщин и стад на случай нападения. Мы сейчас говорили, что на всем протяжении своей земли они располагали еще многими подобными же убежищами, — эти также назывались городами.
На случай сопротивления римлянам они не полагались на эти засеки, так как знали, что римляне искусны в овладении городами, защищенными каменными стенами и деревянными башнями. Они больше верили в то, что на всей их земле не имелось ни единой дороги. Но римские солдаты сами делали дороги, по которым проходили. Они копали землю с силой и скоростью, непостижимой для галлов, живших в глубине лесов и у которых железо было реже золота. Но, однажды, атребаты узнали, не без глубокого изумления, что длинная римская дорога со своей прекрасной мостовой и погонными камнями расставленными от мили до мили, приближалась к их зарослям и трясинам. Тогда они вступили в союз с народами леса, называвшегося Глубоким, и противоставили Цезарю целое объединение многочисленных племен. Атребатские вожди кликнули боевой клич, повязали золотые с кораллами перевязи, надели шлемы, украшенные оленьими, буйволовыми или лосиными рогами и, обнажили свои палаши, которые не стоили римского меча. Они были побеждены и, будучи людьми мужественными, дали разбить себя дважды.
Был среди них очень богатый вождь, по имени Комм. В его сундуках было спрятано много ожерелий, запястий и колец. Там же хранил он и человечьи головы, вымоченные в кедровом масле. Это были головы неприятельских вождей, убитых им самим или отцом его отца. Комм наслаждался жизнью, как наслаждается ею сильный, свободный и могущественный человек.
В сопровождении своих доспехов, коней, телег, бретонских догов, толпы воинов и своих жен, он, как хотел, перемещался по всей площади своих неограниченных владений, в лесу, вдоль реки и делал привал в одном из лесных убежищ, в тех дикарских скотных дворах, которых у него было множество. Там, спокойно, окруженный толпою верных — он охотился за дикими зверями, ловил рыбу, выращивал лошадей и вспоминал свои боевые приключения. Он шел дальше, когда только хотел. Это был человек порывистый, хитрый, умный, умевший отлично действовать и говорить. Когда атребаты кликнули боевой клич, он не надел шлема с зубровыми рогами, но спокойно отсиживался в одном из своих деревянных домов, полном золота, воинов, коней, женщин, диких свиней и копченой рыбы. После разгрома своих соотечественников, он отправился к Цезарю и предоставил к услугам римлян свой ум и авторитет. Ему был оказан благоприятный прием. Здраво рассудив, что этот искусный и могущественный галл сумеет замирить страну и держать ее в повиновении римлянам, Цезарь предоставил ему обширные полномочия и объявил его царем атребатов. Так вождь Комм стал Коммиус Рекс. Он стал носить порфиру и чеканить монеты, на которых изображался профиль его головы, увенчанной той острозубчатой диадемой, которая была присвоена эллинским царям, а равно и царям варварским, обязанным своим царствованием дружбе римского народа.
Атребаты не стали его ненавидеть. Его осторожное и своекорыстное поведение не повредило ему во мнении народа, который относился к родине и обязанностям гражданина не по правилам греков и латинян, народа, который был дик, неславолюбив, чужд какой бы то ни было общественной жизни, уважал хитрость, уступал силе и восхищался царской властью, как великолепной новинкой. К тому же, у большой части этих галлов, бедных рыбаков туманного побережья, грубых лесных звероловов, имелось еще большее основание не судить дурно о поведении и успехах вождя Комма: не подозревая даже, что они — атребаты и что вообще существуют атребаты, они мало заботились о царе атребатов. Так что Комм ничуть не потерял народного расположения, и если дружба римлян и подвергла его опасности, опасность эта явилась не со стороны его подданных.
На четвертый год войны, в конце лета, Цезарь снарядил флот для высадки у британцев. Стараясь подготовить себе сочувствие на Великом острове, он решил отправить Комма послом к кельтам, жившим по Темзе, дабы предложить им дружбу римского народа. Комм, обладавший изобретательным умом и ловким языком, был как бы предназначен для такого посольства и по своему характеру и по своему происхождению, ставившему его в прямое родство с британцами, так как атребатские племена держались тогда по обоим берегам реки Темзы.
Комм был горд дружбой Цезаря, но не спешил с выполнением посольства, опасности которого он предвидел. Чтобы побудить его к действию, пришлось даровать ему большие преимущества. Цезарь снял подати, платимые галльскими городами, с Неметоцены, становившейся уже крупным населенным пунктом и столицей, настолько быстро повышалась римлянами ценность завоеванных земель. Он вернул Неметоцене ее права и ее законы, то есть немного смягчил суровый режим завоеванной страны. Сверх того он пожаловал Комма царем морэнов, проживавших вдоль океана, рядом с атребатами.
Комм поднял паруса вместе с Кайем Волузением Квадратом, префектом конницы, посланным Цезарем на разведку Великого острова. Но когда корабль причалил к песчаной отмели у подножия белых скал, усеянных птицами, римлянин наотрез отказался сойти на берег, опасаясь непредвиденных опасностей и неминучей смерти. Комм вышел на землю со своими приближенными и своими конями и вступил в разговор с британскими вождями, вышедшими ему навстречу. Он произнес им речь, в которой советовал предпочесть плодотворную дружбу римлян их беспощадному гневу. Но эти вожди, ведшие свой род от Гю Могущественного и его дружинников, были горды и вспыльчивы. Они нетерпеливо слушали такие речи. Гнев запылал на их лицах, размалеванных цветным мелом. Они поклялись защищать свой остров от римлян.
— Пусть только попробуют здесь высадиться, — кричали вожди, — и они исчезнут, как исчезает на песке прибрежном снег под дыханием южного ветра.
Считая предложения Цезаря оскорблением, они уже вытаскивали из перевязей свои палаши и собирались предать смерти вестника позора.
Стоя, склонившись на щит, в положении умоляющего, Комм взывал к ним во имя братства, на что имел право: они были детьми одних и тех же отцов.
Вот почему британцы не убили его. В цепях они отвели его в одно большое село, недалеко от берега. Пересекая площадь, простиравшуюся среди соломенных изб, он заметил высокие и плоские камни, поставленные на землю торчком на неровных расстояниях, но покрытые знаками, которые он счел священными, так как понять смысл их было нелегко. Перед хижинами вождей торчали шесты с кабаньими мордами, оленьими рогами и лохматыми головами белокурых людей. Комм был отведен в хижину, где не было ничего, кроме очага, еще покрытого пеплом, постели из сухих листьев и подобия некоего бога, вырезанного в липовом чурбаке. Привязанный к столбу, подпиравшему соломенную крышу, атребат размышлял о своей горькой участи и старался припомнить либо какое-нибудь могущественное колдовское слово, либо какую-нибудь ловкую хитрость, которая должна была избавить его от гнева британских вождей.
