РАФАЭЛЬ САБАТИНИ - Торквемада и испанская инквизиция

История фра (от лат. frаtrе – брат – обращение к монаху ) Томаса де Торквемады – это история руководящей элиты новой инквизиции. Это история не столько человека, сколько гениального руководителя гигантской и безжалостной машины, во многом усовершенствовавшего ее. На сегодняшний день мы можем уяснить лишь детали сложного устройства этой машины. Сохранившиеся мемуары приоткрывают плотную завесу таинственности, скрывающую от непосвященных сам механизм, и обнаруживают внушающую благоговение силу интеллекта его творца. Но о самом творце нам удается поручить сведения лишь из случайных и кратких упоминаний. Только в этих редчайших эпизодах Торквемада предстает перед нами человеком из крови и плоти.

Мы видим его то пылко убеждающим упорствующую королеву исполнить долг перед Богом и обнажить меч гонения, то сурово грозящим «католическим монархам»1 гневом Господним, когда они пытаются ослабить удары этого карающего меча. Но в главном Торквемаду еще предстоит узнать – не в политической деятельности, а в «Параграфах», которые стали выражением непреклонности духа человека, замышляющего зло в благочестивом стремлении к добру.

Неподвластный суетности мирских стремлений, он кажется одновременно сверхчеловеком и недочеловеком и – неустрашимый среди проклятий, равнодушный к рукоплесканиям, презирающий материальные блага – ни в чем не проявляется столь величественным и достойным восхищения, как в решительном самоотречении, с которым посвящает себя служению своему Богу, ни в чем не проявляется столь ужасающим и трагически беспощадным, как в реальных деяниях.

«Его история, – говорит Прескотт2, – служит лучшим доказательством того, что среди всех человеческих недостатков нет причиняющего обществу больше непоправимых бедствий, чем фанатизм».

И до сего дня – четыре столетия спустя – Испания по-прежнему хранит отпечаток безжалостных трудов Торквемады, которого заслуженно ситают вторым после Филиппа II человеком, нанесшим стране, давшей ему жизнь, колоссальный ущерб.

Материалы для этой книги взяты из источников, авторам которых, всем без исключения, создатель ее выражает глубокую признательность. Однако особая его благодарность – и это закономерно для всякого, кто занимался изучением испанской инквизиции, – Хуану Антонио Льоренте, автору обширных, емких и чрезвычайно обстоятельных работ, историку неподкупной честности и неоспоримого авторитета, который писал в крайне благоприятных условиях и пользовался свободным доступом к архивам.

Хуан Антонио Льоренте родился в Логроньо в 1756 году и принял сан священника в 1779 году после окончания университетских курсов латыни и канонического права, что дало ему возможность получить место среди законоведов Высшего совета Кастилии, который и являлся, собственно говоря, Советом инквизиции. Обладая ученой степенью доктора канонического права, он выполнял обязанности главного викария епископа Калаорры, а впоследствии стал комиссаром Святой палаты3 в Логроньо, доказав «чистоту крови», не оскверненной «заразой» евреев, мавров или еретиков.

В 1789 году его назначили генеральным секретарем Святой палаты – назначение, приведшее его в Мадрид, где он был благосклонно принят королем.

Глубокий, склонный к рационализму исследователь социологических проблем, Льоренте у многих коллег вызывал подозрения и зависть, и, когда либеральное крыло потеряло силу и потянуло за собой многих из тех, ко занимал важные посты, молодой священник не только оказался смещенным, но и получил унизительное назначение: в качестве епитимьи4 его на месяц сослали в уединение монастыря.

Впоследствии он занимался педагогической деятельностью вплоть до вторжения «орлов» Бонапарта в Испанию, Льоренте встретил французов как спасителей страны, вследствие чего стал членом Собрания нотаблей5 , созванного Мюратом при административной реформе. Но самым важным, с нашей точки зрения, является тот факт, что после упразднения инквизиции, в 1809 году, Льоренте принял назначение, предписывающее просмотреть ее громадные архивы, и, используя услуги множества направленных ему в помощь секретарей, провел два года за составлением выдержек обо всем, что посчитал существенным.

Он занимал высокие посты при французском правительстве, так что, когда оно в конечном счете было изгнано из Испании, Льоренте был вынужден уехать. Он нашел убежище в Париже и там написал свою знаменитую «Критическую историю испанской инквизиции» – итог своих замечательных исследований.

То было очень дерзкое произведение, и роялистки и клерикально настроенное правительство не позволило автору остаться безнаказанным. Ему запретили выступать во всеуслышание и проводить церковные службы – практически лишили духовного сана, – запретили также учить языку и в частных школах. Он ответил публикацией «Политический портрет папы Римского», за что получил приказ немедленно покинуть Францию. Льоренте отправился обратно в Испанию в декабре 1822 года и умер через несколько дней после приезда в Мадрид, убитый непосильной для его преклонного возраста трудностью поездки.

Хотя его «Критическая история» обнаруживает местами определенную горячность, в основном она представляет собой рассудительное изложение старинных рукописей, исследование которых являлось некоторое время его привилегией.

Испанская инквизиция стала темой многих несдержанных и зачастую надуманных описаний, выражающих диаметрально противоположные точки зрения. У таких авторов, как Гарсия Родриго, которые расхваливают ее «дело очищения», приуменьшают размах ее деятельности, сожалеют (в наши-то времена) об отмирании ужасного трибунала, существуют поистине огромные расхождения с писателями, подобными Руле, которые погружают свои перья в желчь нетерпимости, столь же ядовитую, как и их нападки.

В предлагаемой вниманию читателей книге автор пытался придерживаться позиции, не отягощенной религиозной одержимостью, трактуя инквизицию исключительно как историческую стадию организации, в развитии которой Торквемада сыграл столь важную роль. Автор писал не в интересах иудаизма, избрав ту точку зрения, что недопустимо христианам забрасывать камнями евреев, как и евреям – христиан, и что подобные действия непозволительны также для христиан одной секты по отношению к христианам другой. Каждый, кто интересуется историей собственного народа, найдет в этой книге более чем достаточно подтверждений тому, что фанатичную религиозную одержимость можно считать тормозом для человечества. И это, в конечном счете, наведет читателя на мысль, что ему не дано права бросать упреки в адрес верований других людей, равно как и у тех нет оснований не одобрять его приверженности.

Если испанская инквизиция показана здесь как безжалостная машина уничтожения, колеса которой забрызганы кровью искалеченных поколений, это еще отнюдь не означает, что гонения на религиозной почве являются позорной страницей истории только римской церкви.

Да, она осуществляла преследования, пользуясь огромным влиянием духовенства, и сила ее была чрезвычайно велика. Притеснения, которым подвергалась всякая протестантская церковь, направлялись из единого центра, однако клерикальное влияние в протестантских странах было относительно слабым.

Мы ссылаемся на Леки, чтобы кто-нибудь не поддался соблазну использовать написанное как доказательство нехристианской жестокости христиан. Необходимо помнить, что на месте Торквемады, которому, к несчастью, сопутствовал успех, мог оказаться Джон Нокс Кровавый6 , чего, к счастью для человечества, не произошло. Необходимо задуматься о пролитии крови пресвитерианских, пуританских и римских католиков при королеве Елизавете, необходимо помнить о гонениях против анабаптистов7 при Эдуарде VI и о призыве самих анабаптистов пустить кровь всем, кто не был крещен по их канонам.

Р.С.

Чтобы проследить историю инквизиции от ее истоков, необходимо окунуться в глубину веков, подобно Парамо (Луис Парамо (сицилийский инквизитор). «О происхождении и развитии Святой Инквизиции». Прим. пер.: первый труд по истории инквизиции с точки зрения официальной католической церкви, издан в 1598. Здесь и далее: постраничные примечания принадлежат автору, некоторые дополнения к ним, а также сноски – переводы иностранных слов и выражений – переводчику ); можно и не согласиться с ним в том, что сам Бог был первым инквизитором, что первый «акт веры» был совершен над Адамом и Евой и что изгнание их из Эдема является, собственно говоря, прецедентом для конфискации имущества еретиков.