История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием ч. 2 - Дмитрий Чайка

Год 6092 от Сотворения Мира (584 от Р.Х.), 1 сентября. Париж. За четыре недели до смерти короля Хильперика.

- Не к добру, ох, не к добру! – качала головой Фредегонда, которой доложили, что в повозке ее дочери сломалась ось. Она даже из города выехать не успела.

Это было скверное предзнаменование, и сердце матери защемило. Характер Ригунты портился день ото дня, и с ней не было никакого сладу. Фредегонда считала дни, когда отправит, наконец, строптивую дочь к жениху в Испанию. Ведь еще немного, и она задушит ее собственными руками. Наглая девчонка, единственная на всем белом свете, не ставила мать ни во что. Она открыто оскорбляла ее, называла служанкой, и никакие увещевания отца и побои матери не могли помочь. И вот, наконец, неугомонная пятнадцатилетняя принцесса достигла брачного возраста и покидает родной дом. Пятьдесят возов добра везли за ней слуги. Почти две сотни человек останутся с принцессой в Испании, и будут служить ей там. Вой стоял в Париже страшный, ведь люди отправлялись на чужбину, разлучаясь с семьями. Самых упрямых из тех, кто не желал ехать, Хильперик посадил в темницу, и они дожидались отъезда там. Четыре тысячи воинов сопровождало свадебный поезд, и целая свита из знати. Ее дочь прибудет к мужу так, как подобает дочери великого короля. А Фредегонде тут без нее куда спокойней будет.

***

Три месяца спустя. Париж.

Эта свадьба не задалась с самого начала. Фредегонда, которая после убийства мужа пряталась в кафедральном соборе, посвященном святому Стефану, рассматривала стоящего перед ней дворецкого Леонарда, как крысу на помойке. Он чувствовал нарастающий гнев госпожи, но продолжал свой рассказ. Королева, которая получала со всех сторон удар за ударом, сдерживалась с трудом. Все еще красивое лицо женщины, которой шел сороковой год, искажала гримаса, и ничего благоприятного из этого Леонард для себя не ожидал. Слишком хорошо он знал свою госпожу. А та слушала его с неослабевающим вниманием.

События разворачивались так. Сначала сломалась повозка, что абсолютно всеми было воспринято, как дурное предзнаменование. Потом, в первую же ночь, полсотни человек, украв коней, драгоценную упряжь и две золотые цепи, попросту сбежали в Австразию, чем поселили в сердцах оставшихся сомнения. Король Хильперик, который ненавидел Аквитанию и ее жителей, тяготевших ранее к Сигиберту, не дал на прокорм войска ни зернышка. Он велел собрать необходимые припасы по пути, и свадебный поезд превратился в огромную банду, которая, как ненасытная саранча, разорила все земли от Парижа до самой Тулузы. Герцог Бобон и граф Ансовальд, который не оставили невесту, как остальные герцоги, а должны были сопроводить ее до самого Толедо, грабили несчастных аквитанцев с неослабевающим остервенением. Не каждая война принесла этой земле столько горя, как свадьба дочери их короля. Тянулись на север стада животных, а лагерь франков каждый вечер оглашался пьяными песнями наевшихся до отвала воинов. Они воспринимали эту поездку как еще один военный поход, и вели себя соответственно Ну, разве что, деревни не жгли. Грабежи и насилия сопровождали дочь короля, которая была выше этого, окруженная знатными дамами, с которыми выпивала и веселилась каждый вечер. В Тулузе они остановились надолго. Повозки требовали починки, упряжь истрепалась, а обувь пехотинцев пришла в полную негодность. Им еще идти через горы, а делать это со сбитыми ногами поздней осенью означало верную смерть. Примитивные поршни, которые носила большая часть франков, представляли собой просто кусок кожи, завернутый вокруг стопы, и эта немудреная обувка требовала замены. Тут то и застал принцессу гонец с вестью, что короля убили. И это круто переменило ее жизнь.

- Кто остался с моей дочерью? - прошипела Фредегонда. – И что с ее имуществом?

- Герцог Дезидерий налетел со своими людьми, госпожа, и все забрал, - зажмурился от ужаса Леонард. – Все слуги разбежались.

- Где сейчас моя дочь? – спокойно спросила королева, но это спокойствие было ложным.

- Она в церкви Марии Тулузской, госпожа, - проблеял дворецкий. – Герцог оставил ей немного денег на пропитание, но все остальное вывез. Я слышал от его людей, что он переметнулся к королю Гундовальду.

- Вот оно как? – задумалась Фредегонда. – К Гундовальду, говоришь?

Самозванный король отхватил себе несколько городов в Аквитании, и переманивал к себе всю мятежную знать государства франков. Хильперик смотрел на это сквозь пальцы, потому что эти города принадлежали по большей части братцу Гунтрамну. А воевать с лучшим полководцем того времени, Муммолом, который тоже переметнулся к непризнанному сыну Хлотаря, трусоватому бургундскому правителю сейчас было просто некем. Он копил силы. Ум Фредегонды заработал с безумной скоростью. Она, как всегда в такие моменты, была спокойна, холодна и рациональна. Дочь в безопасности – и это хорошо. Но она может быть использована как заложница, или ее может принудить к замужеству тот же Гундовальд, а тогда конец и ей, и ее сыну. Знать переметнется на сторону нового короля тут же. Учитывая, что отношения с неуправляемой дочуркой были просто хуже некуда, дальнейшие события пойдут по самому скверному варианту. Ссылка на кухню – это самое мягкое, что ждало бы Фредегонду в этом случае. Скорее всего, она просто умрет самой позорной смертью, а любимая доченька перед этим еще и вдоволь покуражится над ней. Фредегонда такие вопросы просчитывала за считанные секунды. Королева подняла глаза на Леонарда.

- А почему ты здесь, когда твоя госпожа терпит лишения в Тулузе? Поясни мне, Леонард, - ледяной холод, который волной пошел от королевы, привел дворецкого в ужас. У него застучали зубы, и он рухнул на колени.

- Пощадите, госпожа! – завыл он.

- Стража! – крикнула Фредегонда. – Раздеть(1) и вышвырнуть отсюда!

Дворецкого выволокли из церкви, срывая по пути нарядную одежду, пояс и перевязь, на которой висел меч. Тот был счастлив. Если был бы жив король Хильперик, он вернулся бы домой не только голым, но и слепым. Покойный правитель был довольно однообразен, когда хотел высказать свое монаршье неудовольствие.

- Авдона позовите! – крикнула Фредегонда.

Судья ее мужа явился быстро, он был одним