Наталья Венгерова
Маэстро
Глава 1
Тусклые лучи еще не проснувшегося солнца лениво освещали пустую площадь Буссето. Воздух был полон провинциальной свежести и осенней прохлады. Как и на любой уважающей себя площади итальянского городка XIX века, аккуратно уложенные квадраты брусчатки обрамляли церковь, местный театр, здание администрации и несколько лавок особо удачливых торговцев. Сейчас казалось, стены, как и их хозяева, спали.
Через площадь, нарушая предрассветную тишину легкой поступью, шла Джузеппина Стреппони. Осанка выдавала в ней знатную особу, непоказная утонченность наряда без излишеств – даму со вкусом, а плотная вуаль, скрывавшая лицо, придавала образу таинственности. Напротив входа в городской театр она остановилась. Ее внимание привлекла афиша:
«03 сентября 1855 г. Открытие сезона. "Риголетто", опера Джузеппе Верди».
Джузеппина приподняла вуаль. На ее красивом, напоминающем образы древнегреческих богинь лице отразились нежность и грусть, с какими матери смотрят на игрушки давно покинувших родной дом детей. Она закрыла глаза и вновь очутилась на сцене Ла Скала, пятнадцать лет назад. Вечер премьеры первой оперы тогда никому не известного, а ныне великого Верди. Тогда она, звезда большой оперы, исполняла в этом дебюте главную партию. Джузеппине казалось, она слышит свой голос, поющий печальную песнь Леоноры в финальной сцене. Пятнадцать лет назад она пела. Пятнадцать лет назад она могла петь. Напыщенная публика нижних ярусов, восторженная толпа галерки – все смотрят только на нее. Все, кроме Верди. Он сидит на композиторском кресле рядом с оркестром, и его глаза зарыты, как ее сейчас. Чересчур строгое для двадцати четырех лет, харизматичное, властное лицо, заросшее густой черной бородой. Он полностью поглощен музыкой. Как ему идет фрак! Но вот последний аккорд. Занавес. Верди открывает глаза. Его взгляд обращен не к готовой вынести вердикт новичку публике, Верди смотрит на Джузеппину. Она навсегда запомнит эти несколько секунд тишины перед взрывом оваций. Нечто невозможное для объяснения словами стало тогда понятно им обоим. Но в тот момент Джузеппина уже знала: Его будущее было бутоном, которому суждено раскрыться во всем великолепии, а она жила в сверкающем на солнце мыльном пузыре, обреченном вскоре лопнуть.
Звук приближающихся шагов оборвал ход ее мыслей. В сторону театра по площади семенила пожилая пара зажиточных горожан. Когда они подошли ближе, Джузеппина формально улыбнулась и приветственно кивнула, как сделал бы любой человек достойного воспитания. Посмотрев на нее с учительским высокомерием, дама продолжила свой путь, бестактно проигнорировав приветствие. Спутник дамы не удостоил синьорину Стреппони даже взглядом. К такому отношению Джузеппина уже почти привыкла, и все же унижение жестоким осуждением общества не могло не ранить ее каждый раз, когда она с ним сталкивалась. Горько усмехнувшись, Джузеппина опустила вуаль и направилась к церкви на противоположной стороне площади, размышляя о том, было ли хоть что-то в прошедших пятнадцати годах, что она рискнула бы изменить, представься ей такая фантастическая возможность.
Началась история, приведшая некогда звезду оперной сцены к участи осуждаемой всеми сельской жительницы, в далеком феврале 1839 года, почти за год до дебютной премьеры молодого и мало кому известного композитора Джузеппе Верди.
***
– Простите, синьора Верди, пришлось поменять обе набойки. Боюсь, с вас еще один талер.
– Ну что вы, конечно!
За девять месяцев до уже долгожданной, но пока еще даже не запланированной премьеры первой оперы своего мужа Маргарита Верди пыталась скрыть досаду, выуживая замерзшими пальцами монету из маленького потрепанного кошелька. Старый сапожник гордо поставил перед ней на прилавок пару начищенных, но явно повидавших многое на своем веку мужских ботинок.
– Сияют как новые! – довольный результатом своей работы, просипел он.
– И правда, замечательно! Спасибо, синьор Лоренцо.
Прижав мешок с полученной обувью к груди, как дитя, и попытавшись получше укутаться в не по сезону легкое пальтецо, Маргарита вышла из лавки сапожника. Февраль в Милане выдался на редкость скверным. Бесконечная суета перегруженных улиц непрерывно месила ледяную жижу под ногами, сырость сводила с ума, а небо, похоже, не собиралось пустить к земле ни одного луча солнца.
Маргарита почти вприпрыжку пробиралась сквозь поток прохожих, то и дело задевавших ее плечами. На ее юном бледном лице одновременно читались энтузиазм и усталость. Ей было от чего устать в свои неполные двадцать три года. Меньше шести месяцев назад она потеряла дочь. Если бы не младший сын, которому на тот момент было всего пять недель от роду, Маргарита вряд ли пережила бы эту потерю. Потом был переезд из Буссето. Из уютного родительского особняка в тихой провинции она попала в обшарпанную маленькую квартирку посреди шумного муравейника большого города. В ее каморках все дышало бедностью и неблагополучием, чувствовать себя здесь комфортно могли бы разве что крысы. Амбициозные планы мужа пока не увенчались успехом, а потому уже несколько месяцев они еле сводили концы с концами, но он отчаянно боролся за свои мечты, так что о возвращении домой не хотел и слышать. Да, Маргарита устала. Но она любила своего мужа, любила, как ей казалось, всю свою жизнь. И всю свою жизнь верила в него.
Правда, это было не совсем так. Антонио Барецци, отец Маргариты, привел в дом неуклюжего худого мальчишку из загородного захолустья, когда ей было шесть лет. Мальчик был на пару лет старше нее. Он показался ей странным. Молчаливый, когда говорил, он был учтив, но почему-то звучал немного грубо. Все время пребывал в задумчивости и барабанил пальцами по лбу, как будто выбивал на нем аккорды. Руки у него были в ссадинах, как у работяги. Отец собрал семью в гостиной и усадил мальчика за рояль. Когда тот начал играть, домочадцы пришли в ошеломляющий восторг, а скоро уже весь Буссето гордился юным дарованием. Верди часто бывал в их доме и был обожаем синьором Антонио, который взял над ним практически полную опеку. Никто не сомневался в том, что Барецци видел в Джузеппе сына, так и не подаренного ему супругой, а искреннее восхищение музыкальным талантом мальчика подогревало теплые чувства. Маргарита же относилась к Джузеппе с опаской. Было что-то тревожащее в его зажато-сдержанной манере поведения.
Ей казалось, что он похож на выброшенного на улицу котенка, который боится даже дышать, чтобы не привлечь ненужного внимания, но готов в любой момент выпустить когти и зашипеть. Правда, слушать, как он играет, ей нравилось очень. И очень нравилось с ним петь. Отец Маргариты, успешный торговец, ни в чем не знавший нужды, был человеком не только предприимчивым, но и тонким. Ему нужно было испытывать во что-то влюбленность, и музыка стала его главной страстью. Дочерям он дал достойное музыкальное образование, и Маргарита часто выступала под аккомпанемент Верди, исполняя романсы на семейных вечерах.
К восемнадцати годам Джузеппе Верди был уже признанной звездой и знаменитым композитором своего города. Он писал для филармонического оркестра и давал концерты, собиравшие на площади весь город. Тогда же отец Маргариты не только позволил Джузеппе жить в их доме, но и доверил ему музыкальное образование дочери. Синьор Барецци и представить себе не мог, что угловатый, застенчивый, никогда не проявлявший ни к чему, кроме музыки, интереса паренек может иметь и уж тем более осмелится проявить романтические чувства к его дочери. Джузеппе не только осмелился, но и преуспел. Спустя три месяца еженедельных занятий мысли Маргариты были всецело захвачены музыкальным гением своего учителя. А еще через пару недель Барецци застал неосторожных молодых людей на месте преступления, а именно слившимися в страстном поцелуе прямо во время урока. Однако отцовского гнева не последовало. Отметив, что ухажеры его дочери обязаны иметь, как минимум, должное образование, Барецци отослал Верди в Милан поступать в консерваторию. Маргарите же было поручено за время отсутствия возлюбленного разобраться в своих чувствах. Но что может быть слаще и романтичней для юной девы, чем предвкушение возвращения своего гениального возлюбленного! В консерваторию Джузеппе Верди вступительные экзамены не прошел, пришлось довольствоваться частными уроками. Через пару лет, не добившись особых успехов, он вернулся из Милана и незамедлительно обвенчался с Маргаритой Барецци. И вот теперь, три года спустя, муж опять покорял Милан, а она, не обращая внимания на холод и тяжесть в ногах, спешила домой, переполненная ничем не обоснованным предвкушением хороших новостей.
