Иван повиновался и отдал приказ. Окна раскрылись. Слуги перенесли Анастасию на постель и выбежали из опочивальни. Царица пришла в себя. Иван облегченно вздохнул. Домна продолжила ухаживать за ней, протирала лоб влажным полотенцем. Мужчина же отошел от постели.
Иван спросил его:
– Кто ты? Почему я раньше не видел тебя во дворце?
– Я лекарь, Курт Рингер. Родом из вольного имперского города Гамбурга.
– Немец?
– Да.
– Говори по-своему, я знаю ваш язык.
– Хорошо, государь.
– О том, как попал сюда, расскажешь позже. Сейчас отвечай, что с царицей? Почему она потеряла сознание?
– Твоя жена больна, государь.
– Знаю. Чем больна? Какой недуг поразил ее?
– Об этом сейчас сказать не могу, надо смотреть, но…
– Что?.. – повысил голос царь.
– Нам надо поговорить. Не здесь!
– Сейчас царице ничего не грозит?
– Сейчас нет.
– Погоди. – Иван подошел к постели жены. – Как ты, Настенька?
– Прости, перепугала всех.
– Да за что ты, голубка моя, прощенья-то просишь? Разве твоя в том вина, что захворала?
– Прогневала, видно, Господа чем-то.
– Это ты прогневала? Что же тогда о других говорить?
Анастасия взяла Ивана за руку.
– Не знаю, что со мной. Я словно провалилась в черную, глубокую пропасть.
Иван вздохнул.
– Я тоже видел ту пропасть во времена своей болезни. Ничего, родная, ты дома, с тобой Домна, она знает, что надо делать. Я отойду, потом вернусь.
– Да, государь. Домна дала мне какое-то снадобье. С него в сон тянет. Посплю я.
– И то верно. Во сне и хвороба быстрее проходит. – Государь взглянул на знахарку. – Смотри здесь, Домна. Коли что, зови. Да, может, тебе что надобно? Скажи, тотчас доставят.
– То, что надо, у меня есть. А что хотелось бы, то только Господь дать может.
– Бог милостив. – Иван прошел мимо Рингера и сказал ему: – Следуй за мной!
Они закрылись в царских палатах. Иван велел страже никого не пускать до особого распоряжения.
Он повернулся к доктору, устроившемуся на скамье, и заявил:
– Так о чем ты хотел поговорить со мной, Курт Рингер?
Лекарь осмотрел палату.
– Мы и здесь будем беседовать по-немецки?
– Да! И не спрашивай, почему так.
– Я и без этого знаю, что и каменные стены имеют уши.
– Говори, Рингер! – приказал Иван.
– Чтобы мой рассказ был понятней, начну с себя.
– Хорошо, я слушаю. – Иван устремил пронзительный взор на немца.
Рингер устроился поудобнее, расстегнул ворот рубахи, затем испугался этой оплошности, хотел поправить дело, но Иван махнул рукой.
– Пустое. Я слушаю!
– В общем, о себе. Я Курт Рингер, потомственный лекарь, родом из Гамбурга. Это порт на Северном море. Еще его называют Немецким.
– Я знаю, где стоит вольный город Гамбург.
– Прости, государь, волнуюсь.
– Приказать воды принести?
– Нет. Так вот, как я выучился, взял меня к себе на службу лекарем барон Альфред фон Хартманн. Редкой жестокости человек. У него была супруга Грета, молодая и прекрасная как весенний цветок. Ее семья проживала недалеко от города, в своем замке, и была богаче фон Хартманна. Не знаю, почему Грета вышла замуж за тирана, но точно не по любви. Альфред дружил с ее отцом, может…
Иван прервал Рингера:
– Мне подробности жизни барона неинтересны.
– Да, конечно. Но еще немного. Случилось так, что в один год умерли отец, мать и сестра Греты. Все состояние досталось ей, баронессе фон Хартманн. Несмотря на совсем нерадостную жизнь в браке, она была всегда приветлива, совершенно здорова и вдруг заболела, потеряла сознание прямо на пиру. Понятно, что барон велел мне лечить ее.
– У меня, Рингер, не так много времени.
– Я буду краток, государь. Я лечил Грету, как уж умел, приглашал своих учителей. Но все бесполезно. Она умерла в возрасте двадцати шести лет.
Иван напрягся и спросил:
– Между ее смертью и болезнью моей жены есть какая-то связь?
– Ты можешь казнить меня, государь, но я скажу правду. Признаки болезни баронессы и твоей жены одинаковы.
Царь крикнул:
– Ты хочешь сказать, что Анастасия обречена?
– Тебе не хуже меня ведомо, государь, что жизнь человеческая в руках Бога. Но я помню, что мой учитель приготовил лекарство для Греты, и болезнь начала отступать.
– Так почему тогда она умерла?
– Выздоровление жены помешало бы Альфреду фон Хартманну завладеть состоянием ее семьи, а он очень нуждался в деньгах.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я уверен, барон сознательно травил свою жену. Когда она пошла на поправку, он выгнал меня. Через месяц бедная Грета умерла. Барон вел разгульный образ жизни, часто устраивал пиры, разные забавы. Около него было много темных людей. А Грета мешала. На гулянки нужны средства, а фон Хартманн как раз и испытывал недостаток в них.
– Понятно! Но все это только твои домыслы.
– Нет, государь. После смерти жены фон Хартманн прожил недолго. Как-то на охоте его подрезал раненый кабан. Пред смертью барон покаялся, сказал, что это он убил Грету.
– Откуда тебе известно? Ведь это же великая тайна?
– Да, если бы каялся барон не прилюдно. В поле он умирал, там и каялся. Его последние слова слышали многие. В том числе и слуги, которых я знал. Через них мне стало известно о признании барона.
– Фон Хартманн заслужил смерть. Но ты говорил о чудесном лекарстве!
– Да, государь.
– Ты можешь его достать?
– Для этого надо ехать в Гамбург. Учитель мой умер, но остались его записи. В них есть и рецепт того снадобья. Имея его, изготовить лекарство недолго.
Иван задумался, встал, прошелся по палате.
– В Гамбург, говоришь? Тебе туда ехать не надо. Мне сообщили, что в Юрьеве проживает некая вдова Екатерина Шиллинг, весьма сведущая в лечении. Я передам приказ, чтобы воевода направил ее в Гамбург. Оттуда это сделать гораздо легче, а главное – быстрее. Тебе надобно сказать, кого ей найти и где взять рецепт лекарства.
– Хорошо, государь, я напишу, к кому следует обратиться госпоже Шиллинг. Но проедет ли она в Гамбург в нынешних условиях?
– Это уже не твоя забота. На столе бумага, перо. Пиши, кого и что искать в Гамбурге.
Рингер подчинился и вскоре передал царю лист.
Иван крикнул:
– Стража!
В палаты тут же ворвался Малюта Скуратов.
– Сам явился? Хорошо. Вот тебе письмо. Его надобно доставить в Юрьев, передать князю Курлятеву с приказом направить тайное посольство в Гамбург, найти названных в письме лекарей, у них взять то, что указано там же, и срочно доставить в Москву. В посольство включить и вдову Екатерину Шиллинг.
Скуратов вздохнул.
– Не выйдет, государь! Я о вдове. Она уже прибыла в Москву и завтра приступит к лечению царицы.
– Вот как? Тогда отправить посольство без нее. Но то, что написал лекарь, должно быть здесь! О том особо предупредить князя Курлятева. Гонца в Юрьев выслать сегодня же!
Скуратов поклонился.
– Не беспокойся, государь, все будет сделано так, как ты велел.
– Ступай!
Малюта удалился.
– Я тоже через немецких купцов постараюсь передать просьбу нужным людям в Гамбург, – сказал Рингер.
– Нет! – заявил царь. – Это дело надо сделать тайно.
– Хорошо, государь.
Иван присел в кресло.
– Ну а как ты, Курт Рингер, в Москве оказался?
– Ты сам посылал за мастеровыми людьми. Давно это, правда, было.
– Так тебя завербовал Ганс Шлитте?
– Да, почти двенадцать лет назад. Нас было четыре лекаря, изъявивших желание служить тебе. Мы вместе с Шлитте направились к Любеку, чтобы далее плыть в Ревель. Но там всех нас задержали местные власти. Ремесленник Ганц бежал, пытался сам пробиться в Московию. Не удалось. Его поймали и казнили. Меня послали в Нейгаузен. Там я и работал врачом до прихода твоих войск. Тридцатого июля русская рать осадила крепость. Рыцари фон Панденорма дрались отчаянно, и все же твои воины оказались сильнее. Рыцари сдались. Тогда весь город узнал о твоей милости. Русский воевода по твоему наказу позволил рыцарям уйти из крепости с честью. Это произвело сильное впечатление на горожан. Потому-то потом русским сдавались без боя многие крепости. Я обратился к воеводе с просьбой отправить меня в Москву. Князь Петр Шуйский принял меня радушно, и это тоже было непривычно. Немецкие вельможи не обращаются так с нами. Для них мы рабы. А на Руси другое дело. Я был отправлен сюда с первым обозом.
– Где ты сейчас живешь?
– Пока на подворье митрополита. Хотел бы построить свой дом, когда денег заработаю.
– Хочешь на Москве остаться?
– Да! В Гамбурге, на родине, я никому не нужен.
– Так будет. А вылечите вместе с Шиллинг жену мою, так одарю по-царски. Дом быстро поднимешь. Только помогите Анастасии. Очень прошу. С подворья митрополита переезжай сюда, во дворец, чтобы всегда под рукой был.
Рингер поклонился.
– Сделаю все, что в моих силах, государь. Во дворце действительно удобнее будет.
– Человек, который заходил за письмом, позаботится о твоем обустройстве. Жалованье тебе будет назначено достойное. На Руси образованные люди живут в почете и достатке. Ладно, Курт! Мы теперь часто видеться будем. А слово мое крепкое. Что обещаю, то делаю. Ступай с Богом!
