– Наши дозорные схватили урусских гонцов! Те говорят, что едут в Итиль с посланием от киевского князя к Великому Кагану…
– Хо! – удивлённо вскинул брови Исаак. – Веди!
Он тут же принял величественную позу: скуластое лицо стало непроницаемым, а глаза ещё более сузились пронзительно-уничижающим прищуром.
Стражники подвели трёх стройных молодых русов в полном воинском облачении. Один из хазарских воинов нёс отобранные у них тяжёлые мечи. В запылённых кольчугах, настороженные и порядком уставшие, предстали русы перед хазарами и византийцами. Какое-то мгновение обе стороны молча глядели друг на друга. Потом Исаак кивнул советнику, и старый хазарин спросил по-русски, по обыкновению широко улыбаясь своим ущербным ртом:
– А куда так торописся, русский витязя? Вижу, устал совсем, мало-мало отдыхал, много-много скакал, куда и зачем?
Вперёд выступил светловолосый широкоплечий рус и заговорил на хорошем хазарском, глядя прямо в глаза Исааку:
– Мы гонцы от киевского князя Святослава, прибыли не к тебе, Яссаах, – он произнёс имя так, как говорили хазары, – а посланы в Итиль к Кагану, чтоб передать слова князя нашего, вот они: «Иду на вы! Сдавайся или защищайся!»
На открытой веранде и во дворе повисла неожиданная тишина. Стало слышно журчание воды и гудение мух с осами, улыбка исчезла с лица старого хазарина. Старший стратигос шёпотом перевёл другому слова гонца. Сын Кагана тоже не сразу пришёл в себя. А когда справился с первой растерянностью, то ей на смену пришли обида и злость уязвлённого самолюбия. Вскочив с подушек, он крикнул, потрясая руками:
– Недостойны вы, псы поганые, лицезреть самого божественного Кагана! Я сам разделаюсь со Сффентослафом! Стража, возьмите их и отрубите всем троим головы!
Опомнившись, он сел на место, досадуя теперь ещё и на то, что вышел из себя не только в присутствии этих наглых урусов, но и византийцев.
Когда стражники увели пленных, старый советник подошёл и тихо сказал Исааку:
– Великий шад, эти люди всё равно в твоей власти, и казнить ты их можешь в любой момент. Прикажи сначала пытать их, чтоб узнать, какими силами идёт на нас русский князь, да заодно и проверить, так ли крепка телом и духом хвалёная Святославова дружина, скоро ли взмолятся о пощаде и развяжут языки…
– Пусть будет так, – нехотя согласился Исаак.
Через некоторое время со стороны внутреннего двора стали доноситься удары плетей и глухие, сдерживаемые стоны.
– Я совсем недавно был в Киеффе и владею самыми свежими данными о дружине россов, – заговорил младший из стратигосов, – они не могут так скоро собрать силы. Им нужна седмица или даже две, чтобы подготовить к выступлению всю дружину. Ещё нужно время, пока войско дойдёт до Саркела, не говоря уже про Итиль. Кроме того, русы – не хазарские воины, что вольными птицами летят по степи, – в этом месте речи стратигоса Исаак горделиво вскинул голову, – они везут с собой обозы и пешую рать. А войска Великого Кагана и северных тарханов прибудут со дня на день. Мы выступим всей мощью и опередим россов.
– Ну, что там урусы рекут? – кликнул Исаак начальника стражи.
– Ничего не рекут, повелитель, только стонут да молят своего Перуна о скорейшей смерти.
– Ужесточить пытки! – велел Исаак.
Начальник стражи с поклонами удалился.
Через два дня на третий в окрестностях Саркела и самом граде начались шум и суета.
К Саркелу приближалась дружина Святослава.
Как только от дозорного полка примчался запылённый посыльный с тревожной вестью, Исаак немедленно кликнул к себе советников и греческих стратигосов.
– Наш дозорный полк сражается с урусами на той стороне Бузана, совсем недалеко от Шаркела, – мрачно изрёк молодой хазарский князь. – Два дня назад вы все уверяли меня, что такого быть не может. Что скажете теперь? – Он грозным взором обвёл присутствующих.
– Великий шад, – начал осторожно старый советник, – я давно живу на свете, и давно знаю россов, и скажу точно, не может их дружина так скоро оказаться перед воротами Саркела.
– Даже если они выступили сразу, то налегке – без пешего войска и прочего снаряжения, – подал голос младший из стратигосов. – Иначе россы не успели бы так скоро оказаться здесь! Скорее всего, Святослав, пылая жаждой мести, взял только свою Малую дружину, ну, может, ещё несколько полков. И с такой силой идти на Итиль? Да один наш Саркел ему не по зубам!
– Архонт Киеффа глуп и наивен, – усмехнулся старший, – молодая кровь не даёт ему покоя, вот и решил поразмяться. Но Саркел встанет у него на пути, и одолеть его он не сможет, руки коротки. Эта крепость, – он сделал широкое движение рукой на мощные стены цитадели, – не зря строилась нашими лучшими византийскими зодчими по всем правилам военной науки. Да и город вокруг крепости с его дворами, улицами, переулками, и рвы, и валы с деревянными стенами. Пока россы будут скакать вокруг, как псы на цепи, подоспеют Итильские или Северные тьмы, и Святослав со своим жалким отрядом сам в осаде окажется… – Стратигос помолчал, что-то обдумывая, а потом закончил: – Я немедленно отправлюсь в Итиль, чтобы поскорее решить с Беком вопрос об уничтожении этой горстки полоумных россов. Мы раздавим несчастных, как давят на моей родине виноград для вина, а потом то же самое сделаем с остальным киевским войском.
Эти слова стратигосов ободрили всех и успокоили, на лицах опять появились улыбки, пошли грубые шутки и похвальба.
– Пусть урусские щенки вначале обломают свои молочные клыки о наши стены, а тогда мы им выбьем остальные зубы и утопим в реке, – злорадно произнёс Исаак, снова принимая величественную позу.
Между тем суета и беспокойство в граде всё возрастали. Многие взбирались на стены поглядеть, не показались ли наступающие русы. И видели, как с захода солнца поднималась, клубясь, серая туча пыли, а к воротам града во весь опор неслись остатки хазарского дозорного отряда. Некоторые из жителей окрестных селений также бежали в град, часть оставалась на местах, надеясь на милость русского князя, а иные, прихватив скарб, гнали повозки дальше, вверх или вниз по Дону, называемому у хазар Бузаном. Среди тех, кто стремился в Итиль, был и старший стратигос с тремя охоронцами.
Когда удалось перехватить и разбить хазарский дозорный полк и Святослав узнал, что его посыльные схвачены и по приказу Исаака пленены в Белой Веже, князь не на шутку разгневался.
– Горицвет! – кликнул он верного друга. – Отпусти троих из пленённых нами хазар, пусть немедля скачут к Яшаку и передадут ему моё слово: сдавайся или принимай бой! И ещё – я оставил жизнь его людям, пусть он в ответ освободит моих гонцов, иначе я его самого принесу в жертву Перуну!
Три освобождённых хазарина птицами полетели к крепости, переправились через Дон и вскоре скрылись за стенами северо-западных ворот.
Святослав велел переправиться вслед за ними и окружить крепость с суши. Дружина, войдя в воду выше по течению Дона, переплыла на левый берег и полукругом замкнула Саркел с восточной стороны. На правом берегу остался только засадной полк.
То тут, то там с мощных стен и башен срывались одиночные хазарские стрелы, но русское воинство по приказу князя не приближалось на расстояние их полёта, поэтому стрелы, пролетев над степью, бессильно втыкались в сухую землю.
Час проходил за часом, но ворота не открывались, и никто не отвечал Святославу.
Подъехал Горицвет.
– Что-то мешкают с ответом хазары, давай, княже, поглядим, откуда при случае это гнездо осиное ковырнуть сподручнее будет.
Святослав кликнул Свенельда, и они втроём поехали вдоль рва, заполненного водой, поросшего камышом и осокой. Видно было, что когда-то его прорыли, чтобы отделить мыс, на котором располагался град Саркел, от остального берега и сделать его островом. За рвом с застоялой водой высились валы и мощные деревянные стены с башнями.
– Издалече, наверное, брёвна возить пришлось, – подивился молодой Горицвет, – здесь же вокруг леса нет!
– Возить никто и не думал, – ответил Свенельд, внимательно вглядываясь в стены града, – по Дону из земель тех же данников хазарских – вятичей да радимичей – сколько угодно леса сплавить можно. Я другое вижу, – продолжал воевода, – жарко здесь, сухо, брёвна-то крепки, слов нет, да высохли, что солома на солнцепёке.
– И то верно, вуйко, – согласно кивнул Святослав, – коли заполыхают, то гореть на славу будут, не загасишь…
– Я велел толковых людей сыскать среди славянского населения, пусть расскажут, где чего в сём граде есть и как лепше к нему подступиться, – молвил Горицвет.
Вскоре воины доставили такого выходца из северской земли, что уже с десяток лет жил в окрестностях Саркела. Это был среднего роста, загорелый, как просмоленная вервь, рыбак.
– Я с сыном рыбу ловлю да частенько в граде торгую, и повар к столу самого Яшака иногда мою рыбу берёт. Окрестности и сам град добре знаю, а вот в крепость нашего брата не пускают, – охотно рассказывал рыбак. – Крепость там, на острове, недалеко от берега. Вон, глядите, вежа самая высокая, из белого камня. Из такого же белого камня возведён и дворец Яшака. Он находится в полуденной части, где и вежа, и от остальной части отделён внутренней стеной. Сама крепость, что сундук, ровнёхонька, по углам башнями усилена, стены высотой около пяти саженей.
