86
Нихон сёки, IV:126.
Поскольку теперь жена императора открыто соединилась со своим братом-любовником в Асука, подобного рода вопрос может быть лишь риторическим; безусловно, он не подразумевал какого-либо ответа. Нижеследующее вольное переложение профессора Ёсинага передаёт смысл последнего стихотворения императора: «Украл ли у меня другой тебя — тебя, которую я так нежно лелеял? Или ты сама покинула меня и ушла к другому?»
При своем втором правлении она была известна под именем императрицы Саймэй. Имена суверенов, китайского типа, составленные из двух иероглифов (Ко-току, Ко-гёку, Сай-мэй и т. д.), используемые для их различения, представляют собой посмертные наименования. Во время жизни у них были длинные имена, произносившиеся чисто по по-японски, (например, императрица Когёку/Саймэй звалась Амэ Тоё Такара Икаси Хи Тараси Химэ-но Сумэра Микото), хотя обычно на произнесение и даже запись имени здравствующего суверена налагалось табу.
Наоки, Кодай кокка-но сэйрицу, с.227.
В древней Японии для женщины было совершенно естественным вновь выйти замуж после смерти супруга и стать наложницей нового императора. Так, императрица Когёку была замужем за внуком императора Ёмэй, принцем Такамуку, до того, как стала наложницей императора Дзёмэй.
На пример, в VI веке император Бидацу смог жениться на императрице Суйко несмотря на то, что оба они были детьми императора Киммэй.
Знаменитый прецедент, возможно, приходивший на ум принцу Нака, случился в V веке, когда блистательный сын императора Ингё, наследный принц Кару безумно влюбился в свою прекрасную полу-сестру. По преданию, страсть его была столь сильна, что он находился на грани смерти. Наконец он решил, что так просто умирать бессмысленно, и что лучше он осуществит брачную связь с объектом своей любви, как бы греховны ни были подобные отношения с дочерью своей матери. Пара тайно соединилась, и к наследному принцу возвратилось самообладание. Вскоре после этого суп императора Ингё замерз и превратился в лед. Этот кулинарный феномен был интерпретирован, как знак того, что при дворе существуют некоторые противоправные отношения, и императору сообщили о кровосмесительных связях его сына. В результате принц Кару был выведен из линии наследников и сослан в Иё, где, по одной версии, совершил самоубийство, написав две предсмертные любовные поэмы своей возлюбленной- сестре.
Оппозиция реформистскому движению достигла своего апогея в восстании Дзинсин (672) — самом отчаянном и упорном сопротивлении подобного рода, в котором все консервативные силы, противившиеся реформам поднялись в поддержу младшего брата Нака, принца Оама. Куроита (Кокуси-но кэнкю, с. 142–43) сравнивает этот антагонизм с оппозицией реформам эпохи Мэйдзи двенадцать веков спустя, когда движение «за сохранение национальных особенностей» (кокусуй ходзон) возникло, как реакция на правительственную политику вестернизации. Подобное же сопротивление интенсивному иностранному влиянию наблюдалось в Японии после американской оккупации.
Нихон сёки, IV:129. В районе Асука области Ямата, неподалеку от новой столицы. Канал, должно быть, был не менее десяти миль в длину.
Или «Они говорили о нем, как о „безумном канале“, и молвили…»
Нихон сёки, IV:132. В соответствие с междустрочными пояснениями в хронике, эта критика была высказана в то время, как работы были в самом разгаре. Она, похоже, ни на йоту не отклонила правительство от курса, так как уже следующее предложение информирует нас, что работы начались над новым дворцом в Ёсино.
Куроита. Кокуси-но кэнкю, с. 142.
Нихон сёки, IV:133.
Члены императорской фамилии довольно рано начали посещать горячие источники для отдыха и развлечений. Отец принца Арима особо любил минеральные источники в Арима (около современного Кобэ); есть предположение, что имя принца, записывающееся теми же иероглифами, восходит к названию этого места. Отчего принц Арима избрал Муро, а не более близлежащие источники, как, например, Арима, так часто почитаемые присутствием императорской семьи? Есть много возможных объяснений, помимо того зловещего, что отмечено в хронике. Если, как мне кажется, его ментальное недомогание было подлинным, он вполне мог стремиться избежать посещения роскошного курорта; прибрежные источники типа Муро были лучшим местом для лечения, чем источники в Арима, располагавшиеся в горах. Вдобавок, как указывает профессор Наоки (Кодай кокка-но сэйрицу, с. 235), Сиоя-но Мурадзи Коносиро, единственный близкий сотоварищ принца, отвечал за солевые разработки в районе Муро (его имя означает нечто вроде Господин Соляных домов и Селедки) и вполне мог порекомендовать эти отдаленные горячие источники своему несчастному юному другу.
Нихон сёки, IV: 134.
Нихон сёки, IV:139-41. Я вставил дополнительный отрывок (со стр. 141 Нихон сёки) между «…тайно совещались» и «В этом году я достиг возраста», — единственное, по моему мнению логичное место для этого параграфа. Замечание принца Арима о том, что теперь он достаточно зрел для руководства войсками в бою, звучит бессмысленно в том месте, где оно сейчас находится (то есть при ответе на критику правительства со стороны Акаэ), однако оно вполне подходит как продолжение слов о том, что он еще слишком юн для осуществления своих планов. Все даты даны по Юлианскому календарю.
Интересно, что все три «ошибки» правительства были совершены в экономической области. Первые две относятся к новым налогам, которыми было обложено население в ходе Великой Реформы; со — налог с продукции, уплачиваемый рисом или другими зерновыми, а ё — более тягостное бремя — трудовая повинность. Хотя Сога-но Акаэ адресует свои слова императрице (сумэра-микото), его критика (или намеренно провокационные поношения) в действительности направлены против принца Нака и его коллег, ответственных за реформы.
Представляется характерным, что Сога-но Акаэ использовал простых рабочих (ёборо), чтобы схватить принца Арима, а не официальных стражников или солдат, и что прошло три дня, покуда он не был официально арестован.
Эта казнь была типом «гарроты» и заключалась в удушении веревкой. Среди разновидностей наказаний, перечисленных в китайских кодексах, она была на одну ступень менее позорная, чем обезглавливание. Тадзии-но Осава-но Мурадзи Кунисо вероятнее всего не совершал эту зловещую операцию лично, но был лишь ответственным за процедуру.
Другими словами, «Пожалуйста, пощадите меня, чтобы я мог продолжать трудиться на благо страны» (а не так, как забавно переводит этот пассаж Астон: «прошу, чтобы моя правая рука была сделана национальным сокровищем»). Последняя просьба Коносиро естественно, не была исполнена.
Второе стихотворение неясно. Его также возможно принять (см. Манъёсю, изд, «Ниппон гакудзицу синкокай», Токио, 1940, с.9) за жалобу принца, что во время неудобного путешествия рис ему подавали на дубовых листьях (сии-но ха), а не в соответствующих коробочках (кэ), как дома. Но тогда стихотворение превращается, вместо твердого уверения в поклонении богам, не более чем во всхлип жалости к самому себе.
Профессор Такахаси предполагает (Наоки, Кодай кокка-но сэйрицу, с. 240), что друг принца Арима, Сиоя-но Мурадзи Коносиро должен был использовать свое положение управляющего соляными разработками для мобилизации местных рыбаков и формирования блокирующего флота, однако это представляется несколько надуманным.
императрица КОГЁКУ император КОТОКУ
принц Нака======императрица Хасихито принц Арима
Kлaвдий==========Гepтpyдa=========oтeц Гамлета
Гамлет
«…сердце у Америки доброе, характер у Америки сильный, и мы будем продолжать оставаться великой державой». Президент Никсон, в речи в Хантсвилле, штат Алабама, 18 февраля 1974 года («Нью-Йорк Тайме», 19 февраля 1974 г.)
