Двенадцать лет должен я ждать своего похода. Я никогда не умел ждать; жизнь для меня неслась вскачь, как резвый конь. А теперь она ползет, как улитка. Тянется год, тянется день. А я терплю, я даже не выхожу из себя. Хуже всего, что я научился ждать.
И в походе своем я постараюсь быть рассудительным. Ничего в нем не будет от прежней буйной, блаженной отваги. Кругом будут кричать: «A lor, a lor!» — а я не подхвачу этот крик».
Он постарался думать о том, ради кого пойдет воевать, о маленьком Фернане; но образ внука был расплывчат, и от него не веяло теплом. Все вокруг Альфонсо было теперь удивительно смутно, туманно, нереально.
Он думал:
«Мне сорок лет, но вся моя жизнь уже позади. По-настоящему живо для меня только прошедшее. А настоящее заволокло чадом и пылью, точно поле в разгар битвы. И если когда-нибудь я одержу победу, ничего от этого не останется, кроме чада и тоски. Вот если бы я мог побеждать для моего сына, для моего Санчо, для моего милого бастарда! Но кто знает, где в то время будет мой Санчо? Должно быть, среди тех, кому мир важнее даже, чем победа».
Тем временем погребальное шествие достигло своей цели.
У толедских евреев было три кладбища — два за пределами городских стен, одно в самой иудерии. На этом маленьком древнем кладбище находились усыпальницы самых знатных семей, и в том числе Ибн Эзров. Среди умерших Ибн Эзров здесь покоились такие, что вели свой род от потомка царя Давида, пришедшего на Иберийский полуостров вместе с Адонирамом, сборщиком податей у царя Соломона, о чем свидетельствовали надписи на их надгробных камнях. Еще покоились здесь среди умерших Ибн Эзров такие, что были купцами во времена римлян, банкирами, сборщиками податей, и еще такие, что жили в Толедо при готских королях и подвергались преследованиям и гонениям, и такие, что были при мусульманах визирями, знаменитыми врачами и поэтами. Покоился здесь и тот Ибн Эзра, который некогда построил кастильо, носивший их имя, и тот, который отстоял для императора Альфонсо Калатраву, — дядя Иегуды.
На это именно кладбище и принесли тела усопших.
Тесной скорбной толпой стояли провожающие, такой тесной, говорит летописец, что по их плечам можно было бы пробежать, как по земле.
На месте погребения Ибн Эзров были вырыты две новые могилы. В эти могилы положили Иегуду Ибн Эзра и дочь его Ракель, чтобы они упокоились рядом со своими предками.
Потом омыли себе руки и произнесли слова благословения.
И дон Хосе Ибн Эзра, как ближайший родственник, прочитал заупокойную молитву, которая начинается так:
«Да будет провозглашаемо могущество и святость великого имени его...» А кончается: «Кто действует миротворно в высотах своих, тот да учинит мир нам и всему Израилю. Скажите: аминь!»
И тридцать дней во всех еврейских общинах на полуострове, а также в Провансе и во Франции творили эту молитву в память дона Иегуды Ибн Эзра, нашего господина и учителя, и доньи Ракель.
А по всей Кастилии, где бы ни собирались люди, на базарах и в харчевнях, жонглеры и бродячие певцы пели баллады о короле Альфонсо и его пылкой роковой любви к еврейке Фермозе. Глубоко в народную гущу проникали эти песни, и, будь то в праздник или в будний день, за едой или за работой и даже сквозь сон, каждый в Кастилии пел и напевал:
Так любовь, что ослепляет,
Сбила с толку дон Альфонсо,
И влюбился он в еврейку
По прозванию Фермоза,
Да, звалась она Прекрасной.
И недаром. И вот с ней-то
Позабыл король Альфонсо
Королеву.
Сам же дон Альфонсо больше ни разу не вступал в пределы Уэрта-дель-Рей.
Медленно дичали сады и разрушалась Галиана. Искрошилась и белая стена, окружавшая обширное владение. Дольше всего держались главные ворота, в которые вломились Гутьере де Кастро с приспешниками, чтобы убить Ракель и её отца.
Я сам стоял перед этими воротами и читал полустертую арабскую надпись, которой Галиана приветствовала гостя: «Алафиа — мир входящему!»
Г. Полонская.
«Испанская баллада» Л. Фейхтвангера
«Испанская баллада» (в подлиннике книга называется «Еврейка из Толедо») предпоследний роман Л. Фейхтвангера. Он написан в 1954 и вышел в свет в 1955 г. в ФРГ (Гамбург) под названием «Испанская баллада» — «Spanische Ballade», Hamburg. 1955, а через год — в ГДР (Берлин) — «Jüdin von Toledo», Aufbau-Verlag, Berlin, 1956.
Сюжет книги, заимствованный из испанской средневековой хроники, не раз использовался в произведениях художественной литературы. Фейхтвангер был знаком со многими из них, а некоторые, например, драмы Лопе де Вега и Грильпарцера, оценивал довольно высоко. Что же побудило его самого обратиться к старинной истории о любви кастильского короля и прекрасной еврейки?
Общеизвестен взгляд Фейхтвангера на исторический роман, в котором он видел возможность отразить насущные проблемы своего времени. Историческая аллегория, по словам Фейхтвангера, помогает «как можно правдивее передать собственное мироощущение; собственную эпоху, собственную картину мира». А картина современного мира к 1954 г., году написания романа, то есть спустя почти десять лет после разгрома фашистов во второй мировой войне, внушала писателю глубокую тревогу.
Даже в годы, когда мир торжествовал победу над фашизмом, вновь прозвучала проповедь войны и расовой ненависти. Фейхтвангер счел своим долгом разоблачить доступными ему средствами разрушительные идеи милитаризма и расовой нетерпимости. В истории короля Альфонсо он увидел пример того, как губительно безудержное стремление к войне, воплощенное в средневековом рыцарстве. Осуждая рыцарство, Фейхтвангер направлял удар против идеологии и мертвых и живых фашистов, видевших в рыцарском культе войны идеал и образец для подражания. В послесловии к берлинскому изданию романа Л. Фейхтвангер так объяснил свое обращение к этому эпизоду испанской истории: «...Пока идея рыцарства увлекает и хранит гибельную живучесть, история Альфонсо и Ракели касается и нас. Ученые того времени спорили, позволительно ли нападать на врага, чтобы предупредить его нападение; они пытались выяснить, постыдно ли платить за мир высокую цену. Мне хотелось попытаться вновь вдохнуть жизнь в людей, которые бились над этими вопросами. Я говорил себе, что тот, кто заново расскажет об этих людях, напишет не только историю, он освежит и наполнит смыслом проблемы нашего времени».
Фейхтвангер тщательно изучал события, о которых писал. Даже самый текст его исторических романов носит следы этой работы: писатель постоянно цитирует старинные документы, свидетельства современников и проч. Однако, стремясь передать дух и идеи своего времени, писатель не старается во всем следовать букве истории. Именно этим совершенно сознательным отношением к исторической основе романа объясняются некоторые отклонения от фактов и терминологические анахронизмы у Фейхтвангера, в том числе и в его «Испанской балладе».
Каковы же факты истории и как они преломляются в этом романе?
История Альфонсо и Ракели относится ко второй половине XII в. Король Альфонсо VIII, сын кастильского короля Санчо III, вступил на престол малолетним в 1158 г. и правил более полувека — до 1214 г. Однако события, легшие в основу сюжета, едва занимают одно десятилетие этого царствования и относятся в целом к 80-м годам XII в.
Эпоха раннего средневековья была для Испании одной из самых бурных страниц её истории. Эта бывшая римская провинция сначала подверглась нападению варваров, а в конце V в. была почти целиком завоевана пришедшими с севера Европы вестготами и около трехсот лет просуществовала как вестготское христианское королевство. К тому времени в Аравии образовался могущественный Арабский халифат, постепенно распространявший свою власть на соседние области, в том числе и на страны древней культуры — Персию, Вавилон, Византию. Стремление к завоеванию новых земель привело арабов в северную Африку, где вскоре образовался халифат, фактически независимый от Азиатского (центр последнего к тому времени переместился в Багдад).
Вторжение арабов в 711 г. на Пиренейский полуостров положило начало длительному господству их в Испании. Войска халифата нанесли несколько крупных поражений вестготскому королю. Испанцы были оттеснены к северу и в труднодоступных местах (например, в Стране Басков и Астурии) образовали небольшие христианские княжества, впоследствии превратившиеся в очаги реконкисты — обратного завоевания испанцами Пиренейского полуострова.
К началу реконкисты, то есть к середине VIII в., Испания фактически не существовала как единое государство. В то время как северо-западные области Астурия, Галисия — в своих гражданских и политических институтах наследовали вестготскую традицию, северо-восток — Каталония и Наварра, составлявшие часть созданной Карлом Великим Испанской марки, — более тяготел к южным франкским землям, чем к своим соседям на полуострове. Тем не менее в ходе реконкисты испанским графствам и королевствам удалось преодолеть эту разобщенность и создать сильные государственные объединения, оказавшиеся способными в течение нескольких веков отвоевать у арабов захваченную ими Испанию и к XV в. окончательно освободить Пиренейский полуостров. В то время как в ходе реконкисты шло, хотя и далеко не гладко, объединение испанских земель, арабские государства в Испании после трехвекового периода яркого расцвета пришли в упадок и обнаружили устойчивую тенденцию к дроблению. В результате мелкие арабские государства не смогли сопротивляться натиску объединенных сил испанцев, и арабскому господству на Пиренейском полуострове в XV в. был положен конец.
